— Ангелы света чрезвычайно восприимчивы к эмоциям других. Это ты унаследовала от матери — что хорошо, Анна — но ты не можешь быть такой чувствительной, и не видеть всю картину в целом. Разве ты никогда не ушибалась, когда была маленькой? Не падала и не обдирала коленку?

— Конечно.

— Она все еще болит?

— Нет. Я вижу, куда ты ведешь, — медленно кивнула я.

— Я знаю, это звучит банально. Я никогда не предлагал бы говорить это кому-то, кто находится в середине трагедии, но даже худшая земная боль и страдание не переносятся в Небесное Царство. И все это служит для достижения более важной цели.

— Но как же тогда страдания Нефов? — возмущенно спросила я. — То, как с ними обходятся…

— Я знаю. Я всегда верил, что у Нефилимов самые сильные души на Земле. Думаю, что даже Князья чувствуют угрозу с их стороны. Если кто и может свергнуть демонов, так это их собственные дети.

«Но эти дети напуганы», — хотела возразить я.

Нам говорят, что в конце мы попадем в Ад. Мне следовало спросить об этом у отца, но я была еще не готова услышать ответ.

Мой взгляд упал на часы. Время шло слишком быстро.

— Расскажи мне больше, — попросила я. — Расскажи мне что угодно. В чем смысл жизни?

Он безудержно рассмеялся.

— Ты думала, что прижмешь меня этим вопросом, да? На самом деле все просто. Цель жизни в том, чтобы найти свой путь обратно к духовному мышлению и жизни. Быть готовым оставить в прошлом всю физическую мишуру.

Жизнь — это и есть то самое испытание. И каждая душа наделена талантами и силой, которые помогают ей пройти этот путь.

— И все?

Он фыркнул, увидев, как я округлила глаза.

— Это намного труднее, чем кажется.

Теперь уже он взглянул на часы.

— Осталось десять минут, детка. О чем еще ты хочешь меня спросить?

В моем сердце все громыхало. Я посмотрела на его огромные обветренные руки, сжимавшие свои на столе. Я уже не могла с ним расстаться.

— Правда ли то, что моя душа запятнана, и я обречена идти в Ад, несмотря ни на что? Это же не правда, ведь так?

Его дыхание участилось, и он пристально посмотрел на меня.

Его подбородок задрожал, и он отвернулся.

Нет. Пожалуйста, нет.

Я затрясла головой, выдергивая руки, чтобы прикрыть ими лицо.

У меня болело сердце, а глаза жгло.

— Пожалуйста, прости меня, Анна. — Его голос был тихим. — Поэтому я никогда не хотел детей. Пожалуйста, взгляни на меня.

Я отняла руки от мокрых глаз, прижимая пальцы к губам.

— Может, для тебя все будет по-другому. Хорошее от твоей матери уравновешивает плохое от меня. Мы не знаем. Но если это правда, тогда я буду там с тобой.

Мы будет держаться вместе, пробираясь через тьму.

— Почему Он делает это с нами? — мой голос повысился. — Со всеми Нефилимами? Это не наша вина!

Он перегнулся через стол, и отняв мои руки от лица, задержал их в своих ладонях Его взгляд всматривался в мое лицо.

— Гнев не приводит ни к чему хорошему, — произнес он. — Поверь мне. Это будет препятствовать тебе думать ясно. Я знаю, что ты не хочешь этого. Не теряй надежды. Помни, Ад — только временное место. Ты получишь свой вердикт в Суде Божьем.

Мы не можем знать все об окончательном плане. Это было бы все равно, что пытаться научить детей квантовой физике.

Я потерла своё лицо, пытаясь кивнуть и заглушить слезы.

Я не хотела отправляться в Ад. Нет ничего более ошеломительного, чем мысль о месте, где отсутствует любовь.

— Две минуты! — прокричал охранник у двери.

— Граждане, заканчиваем и прощаемся.

Мы оба встали.

Я обошла стол и повисла в его крепких сильных руках.

Он пах мылом.

Объятия с отцом казались сюрреализмом. Но мне было так хорошо.

Он поцеловал меня в макушку.

— Я люблю тебя, папа.

— Ты даже не представляешь, ЧТО значат для меня эти слова. Я любил тебя каждый день твоей жизни. Спасибо, что пришла ко мне. Я горжусь тобой.

Он отодвинулся и поднял мой подбородок, чтобы заставить меня посмотреть на него.

— Помни все, что я рассказал тебе, поняла?

Я кивнула.

— И передай мальчишке Роу держать лапы от моей маленькой девочки подальше, потому что, я скоро выйду, чтобы позаботиться о нем, если он этого не сделает.

— Па-а-а-а-а-а-ап.

Катастрофа.

Раздался свисток, и мы оторвались друг от друга.

Все стояли, обнимались и уходили к дверям.

Мой желудок сжался.

— Пожалуйста, будь острожна, — потребовал он.

— Я скоро тебя увижу?

— Можешь не сомневаться.

Он поцеловал мой лоб, и я неохотно присоединилась к другим удаляющимся посетителям.

В дверях я обернулась.

Он все еще наблюдал за мной — высокий и статный.

Я целую жизнь дурачила себя, думая, что не нуждаюсь в его любви, но я была неправа. Все нуждались в любви своих отцов.

В ослепительных огнях Калифорнии прислонившись к массивному черному внедорожнику, стоял, скрестив на груди руки, Кайден. Его подбородок был гладко выбрит.

Он выпрямился и снял свои солнечные очки сразу же, как только увидел меня.

Не в состоянии смотреть на него, я прошла мимо и, открыв дверь, забралась в салон.

Он не задавал никаких вопросов. Он просто запрыгнул в машину и поехал, не отрывая взгляд от дороги.

Когда мы оставили позади больше пяти миль, я спрятала лицо в руках и прорыдала всю оставшуюся дорогу.

Напротив отеля была крошечная прачечная с пятью машинками и пятью сушилками, работающими на монетках. Я провела день занимаясь стиркой, в то время как Кайден ушел в спортзал отеля.