такого же четкого и контрастного изображения. Стоило ли удивляться, почему заведение не испытывало недостатка в посетителях даже в поздние часы. На экранах месили грязь шипованными колесами около десятка багги. Коричневая жижа, взметнувшись пятидесятифутовым фонтаном, толстым слоем покрывала тела едва одетых участниц состязания.

Женщина за стойкой, разливавшая кофе, кивнула Раккиму и указала на пару свободных мест. Едва они сели, перед ними тотчас материализовались дымящиеся кружки. Отодвинув свою в сторону, бывший фидаин заказал земляничный коктейль с двойной порцией солодового молока. Губы, произносившие просьбу, словно принадлежали другому человеку.

На экране возникло увеличенное изображение перемазанной блондинки, пославшей багги в прыжок. Ноги ее оторвались от подножек, а сама она с развевающимися волосами летела в горизонтальном положении в течение целых пяти секунд.

— Вот ее бы я ел по три раза в день, начиная с воскресенья, — указал на монитор большим пальцем сидевший поблизости охотник, высокий парень в грязной камуфляжной куртке.

— Аминь, — кивнул его приятель.

Остальные посетители восторженно заорали. Пока Россия и Китай решали спорные вопросы касательно ионосферы, республика глушила все спутниковые телепередачи. Религиозных деятелей трудно было в чем-либо упрекнуть. Ну разве могут полуголые красотки, летающие на бешеной скорости с таким видом, словно им принадлежит весь мир, сподвигнуть верующих на правильные мысли? Ракким подался вперед. В грязной блондинке он узнал Таню Тайсон — трехкратную чемпионку по мотокроссу из Батон-Руж. Каждое подпольное заведение Сиэтла имело спутниковые дешифраторы, способные принимать запрещенные программы, но глобальная сеть перестала работать из-за космического мусора, и никто не мог сказать, сколько времени пройдет, прежде чем ситуация снова нормализуется. Интересно, каким образом «Полнолуние» и другие клубы теперь удовлетворяют прихоти клиентов?

Иглтон, пожалуй, сумел бы очистить сигналы от помех. Во всей Зоне вряд ли бы встретилась более зловонная личность. Исходивший от него аромат заставлял скручиваться волосы в ноздрях, однако парень, несомненно, обладал талантом. В дыре, гордо названной его магазином, продавалась лучшая аппаратура, доставленная контрабандой из Швейцарии и Малайзии, антигравитационная техника, усовершенствованная самим хозяином. А потом аль-Файзал убил его. Ракким так и не вычислил, какую услугу оказал модерн «черному халату». Несомненно, он создал нечто крайне сложное. И не менее важное, иначе с какой бы стати Тарику избавляться от специалиста его уровня. Служба государственной безопасности считала, будто аль-Файзал погиб. Расстался с жизнью, лишь бы не попасть им в руки. Взорвал себя и прибор, взятый у Иглтона. До какой же степени Раккиму хотелось поверить именно в такой вариант… именно поэтому он и продолжал сомневаться.

На экране появился президент Библейского пояса. Кто-то мгновенно выключил звук. Со всех сторон донесся хохот, когда сравнительно молодой лоснящийся политик с тщательно взбитыми волосами и слишком большим количеством зубов беззвучно зашевелил губами.

— Этот клоун только и делал, что предавал нас, с тех пор как его выбрали, — проворчал какой-то толстяк в надвинутой на глаза соломенной шляпе.

— Никто его не выбирал, — возразил его сосед. — Не знаю ни одного человека, который проголосовал за него.

— Бразильцы купили его с потрохами, — сказал толстяк. — Иначе как бы они получили права на вырубку государственного леса в Каролине?

Кто-то переключил канал под всеобщее одобрительное гудение.

Официантка с сигаретой во рту поставила перед Раккимом земляничный коктейль в запотевшем от холода прозрачном стакане.

— Могу предложить пять видов жаркого. Завтрак подаем с двадцати четырех до семи. — Она кивнула на жидкокристаллическое меню, вмонтированное в стойку. Сигарета подпрыгивала при каждом произнесенном слове. На левом нагрудном кармане расплетающейся красной нитью было вышито «Мелисса Маккью». Она заметила ошейник Лео. Обратила внимание и на отпечаток ладони, украсивший щеку толстяка, но ничего не сказала.

— Для меня яичницу с беконом и овсянку, — произнес Ракким. — Ему — то же самое, только без бекона. Этого жиденка тошнит от свинины. Типа, она ему отвратительна.

— Он еврей? — Мелисса снова посмотрела на Лео. Сигарета задралась вверх. — Когда-то у меня были знакомые евреи. Не знаешь такого Германа Вайнштейна? Высокого, худого. С копной черных волос на голове и очень чистыми руками.

Юноша покачал головой.

Мелисса застучала по клавиатуре, вводя их заказ.

— Еврей с ошейником. Чего только не придумают.

Ракким попробовал земляничный коктейль. Ему понравилось. Бывший фидаин не помнил, пил ли когда-нибудь нечто подобное. И вообще, где он был раньше?

Мелисса облокотилась на стойку. Женщина обладала круглым мягким лицом, а волосы с искусственной проседью завивались мелкими, точно у пупсика, кудряшками.

— У меня тоже был такой ошейник, правда давно. — Она машинально коснулась пальцами горла. — Семь лет провела в пригороде Джеймсборо. Вполне прилично. Человек, заключивший контракт, был добрым христианином. У него было семь детей, а бедняжка жена умерла, рожая восьмого. Я научилась работать на кухне. Только на кухне, уверяю тебя. Он был добрым христианином, не позволял себе лишнего. — Женщина вытерла руки о передник. — До сих пор получаю рождественские открытки от Дарлин — его младшей дочери. Она была страшненькая, только ступни красивой формы. Красивые ступни начинаешь замечать, когда снимаешь туфли, отстояв за стойкой двенадцать часов.

Ракким кивнул, обводя глазами закусочную. Появление копов оставалось лишь вопросом времени.

— У меня нет детей, — продолжала Мелисса. — А те годы действительно были хорошими. Как сказал Иисус, за семью тощими годами следуют семь тучных лет. Да, сэр, многие чудесные люди были вынуждены носить ошейники, поэтому тебе нечего стыдиться. — Она похлопала Лео по руке. — Какую профессию будешь изучать, милый?

Струйка слюны побежала по подбородку толстяка.

— Я везу его на завод по выплавке свинца в Фейетвилле. — Ракким тянул через соломинку густой сладкий солод. Поразительно вкусно. — Контракт на пять лет.

Охотники засмеялись.

— Как вам не стыдно, мистер, — всплеснула руками Мелисса. — Это место — настоящий ад на земле. — Она попыталась привлечь внимание Лео. — Милый, не нужно ехать в Фейетвилл. Ты и года там не проживешь. Там работают только настоящие преступники, которые предпочли плавильные печи электрическому стулу.

— Успокойтесь, леди, он не чувствует боли, как все нормальные люди, — сказал Ракким.

— У них нет средств защиты, мистер, совсем нет. — Мелисса потрясла кудрями. — У печи, где он будет работать, температура сто тридцать градусов, а от паров ржавчина с труб слезает. Бедняге дадут только платок, чтобы защитить лицо, и закроют за ним дверь.

— Мальчишка куплен, деньги получены, так что хватит болтать. — Ракким кивнул в сторону кухни. — Неси яичницу, а со своими делами я сам разберусь.

— Правильно, а то болтает слишком много, — поддакнул высокий охотник, провожая взглядом официантку. — Если хочешь знать мое мнение, хозяин не трахнул ее потому, что она страшна как смертный грех, а не потому, что он был добрым христианином.

В зеркале над стойкой Ракким увидел выходящих из бара полицейских.

— Как охота? — поинтересовался он.

— Подстрелили несколько уток, — ответил высокий парень. — Странные птицы. Клювы какие-то тонкие и расщепленные, и сами какие-то тощие.

— Мясо есть, — резонно заметил второй охотник. — На остальное наплевать.

— А я говорю, странные. — Высокий наклонился к Раккиму. — Они выросли в болотах вокруг Хьюстона. Одному господу известно, чем напичкана вода в этих болотах.