почти прекратилась. Несколько уцелевших платформ экспроприировала Ацтланская империя. Теперь едва ли не все энергетические потребности пояс удовлетворял за счет угля и импортного горючего, однако на заправочных станциях сети «Свобода», принадлежавшей ветеранам войны, продавали только этанол, до последней капли произведенный из местного сахарного тростника.

— Полный бак? — спросил мужчина, поднимая шланг.

Ракким прижал кредитный чип к насосу. Раздалось жужжание.

— Да, спасибо.

— Из «Маунт кармел»?

Бывший фидаин кивнул, мельком взглянув на патрульную машину поверх плеча ветерана, отметил сержантские нашивки на его рукавах и фамилию Питерс над левым нагрудным карманом. Из наград тот носил только боевой знак пехотинца.

— Где служили, сержант?

— Где служил? — Оператор до сих пор сохранил военную выправку. Он стоял, расправив плечи и втянув живот. Чисто выбритый, с коротко остриженными седыми волосами, Питерс лишь слегка горбился. Вполне возможно, делал сотню отжиманий каждый день. — А ты, юноша? Судя по виду, ты участвовал в боях.

— Отслужил четыре года в Национальной гвардии Кентукки. Правда, в основном курил и пялился в сторону границы. Ни одного тюрбанника увидеть так и удалось.

— Мне не нравится такое название, — заметил Питерс. — Оскорбляет мусульман и тех, кто умер, воюя с ними.

— Приношу свои извинения, сержант.

Ветеран кивнул.

— Принято. — Он осмотрел машину Раккима. — Хорошая тачка. Старая, но крепкая. Возможно, несколько миль двигатель будет работать жестко, пока не привыкнет к топливу.

— Но оно того стоит?

— Конечно. — Питерс выпятил челюсть. — Некоторые люди купили шикарные автомобили и заправляют их только бензином. Им все равно, откуда его привезли и сколько за него надо платить. Но дело же не только в деньгах. Если бы мы выращивали тростник сто лет тому назад, может, сохранили бы страну. Всю страну.

— Аминь.

Питерс усмехнулся.

— Что думаешь о «Маунт кармел»?

— Впечатляет. Не уверен, насколько точна реконструкция, но…

— Точна? Я видел по телевизору репортаж прямо оттуда, — резко произнес Питерс. — Мне было всего семь лет, но я уже понимал, что будет бойня. — Он покачал головой. — Все описано в учебниках по истории. Вас в Кентукки совсем ничему не учат?

— Понимаете, сэр, я почти не ходил в школу. — Ракким снова взглянул на патрульную машину.

— Понятно, тогда слушай урок на сегодня. — Отставной сержант повесил шланг на колонку. — В то время как мусульмане атаковали наши посольства по всему миру, правительство было занято тем, что травило газом детей в Техасе, расстреливало медсестру в Айдахо и под угрозой применения оружия отправляло маленького кубинского мальчика обратно к последнему коммунисту в мире. Не нужно быть метеорологом, чтобы понять, откуда дует ветер. — Он закрыл бензобак. — Иногда я слишком много говорю.

— Никак нет, сэр.

Питерс открыл дверцу «кадиллака» и подождал, пока Ракким сядет за руль. Кивнул Лео, но непрерывно смотрел на бывшего фидаина.

— Видишь путепровод впереди? Под ним, как мохнатые пауки, притаились два рейнджера. Будь осторожен. Не дай им повода остановить вас.

— Я буду осторожен, сержант.

Вырулив с заправки, Ракким сначала поехал медленно, однако возле путепровода вдавил педаль газа в пол.

— Что ты делаешь? — закричал Лео.

Бывший фидаин смотрел в зеркало заднего вида. Патрульная машина с зажженными фарами покинула укрытие. Она двигалась следом за ними, но не приближалась. Очевидно, рейнджеры ждали, когда водитель достигнет какого-то определенного места. Несомненно, уединенного, где никто не помешает им всласть повеселиться.

Лео постоянно оглядывался, а Ракким разгонял машину.

Вскоре автострада с четырех полос сузилась до двух. Деревья стали гуще. Видимо, дорога шла параллельно реке. Наступила ночь, встречного движения почти не было.

На крыше патрульной машины вспыхнули и замигали огни, она резко увеличила скорость.

— Что будем делать? — спросил Лео.

Лицо юноши в свете отраженных от ветрового стекла мигалок сделалось синим.

— Подчиняться закону. — Ракким высматривал, где бы остановить «кадиллак».

Чтобы устроило рейнджеров. Они, конечно, хорошо изучили собственные владения и знали идеальное место. А, вот и оно: небольшой просвет между деревьями, почти незаметный для проезжающих автомобилей. Бывший фидаин сбросил газ.

— Прошу тебя, без глупостей, — бросил он Лео.

Ракким свернул на скрытую лесом полянку. Сухие ветки затрещали под колесами.

— Что бы ни произошло, ничего не делай. Оставайся тупым как пробка.

Бывший фидаин вышел из «кадиллака», держа руки на виду. Патрульные подъехали ближе и осветили его фарами. Ракким помахал им с глуповатым видом. Лео тоже вылез наружу и замер рядом с автомобилем, уставившись в землю.

Фары погасли, но мигалка оставалась включенной. Из машины неторопливо, явно наслаждаясь моментом, выбралась знакомая черно-белая пара. Сейчас, в полном снаряжении, они выглядели просто огромными. По всей вероятности, мускулистые широкоплечие дядьки в свободное от приставаний к туристкам время занимались борьбой с быками. Крупные мужчины с широкими улыбками. Их великолепные зубы словно сами по себе испускали синеватое мерцание. Рейнджеры медленно приближались, обходя Раккима с двух сторон.

Возможно, когда-то они вполне заслуженно считались благоразумными, преданными закону стражами порядка, рискующими жизнью ради поддержания мира, но те времена давно канули в прошлое, и нынешнее их поведение сложно было оправдать нерегулярно получаемым жалованьем. Рейнджеров развратила власть. Слишком много лет люди выражали почтение к их значкам, опускали глаза, старались даже собственной тенью не омрачить их блеска. Издревле каждому храброму мужчине свойственна некоторая агрессия, готовность броситься в драку, легкий садизм. А иначе как обратить в бегство стаю волков? Жесткость рейнджеров разрасталась год от года, подпитанная страхом граждан, чья безопасность зависела от них. Крепла благодаря привычке людей оправдывать все их поступки. Они прогнили насквозь. Стали опаснее любого хищника среди овец.

— Проблемы, офицеры? Я знаю, что превысил скорость.

Ракким уже догадался о последующей реакции. Прочитал ее во взгляде белого, прежде чем тот потянулся к висевшей на поясе электродубинке. Бывший фидаин расслабился, сделал удивленное лицо, когда дубинка ткнулась ему в грудь. В следующее мгновение его отбросило назад, к машине. Притворяться, будто больно, даже не понадобилось. Под звон в ушах он сполз по переднему крылу автомобиля и упал рядом с колесом.

Лео не пошевелился. Он по-прежнему стоял с опущенной головой и что-то невнятно бормотал себе под нос. Ракким испытал приятное удивление. Юноша следовал его инструкциям. Не терял хладнокровия.

— Значит, предел скорости вас не касается, сэр? — Белый рейнджер сверху вниз глядел на нарушителя. — Считаете себя особым человеком?

— Нет… нет, — пробормотал Ракким. Во рту появился привкус крови из прокушенной щеки. — Очень