на речку. Васька-третьеклассник уговорил, известный хулиган.
Васька и провалился под лёд. Он кинулся спасать Ваську. Он бросился в ледяную воду и вытолкнул Ваську из образовавшейся полыньи. Откуда только силы взялись!
Но сам он выбраться не сумел.
Когда тело достали…
Чистый такой в гробу лежал… чистый, спокойный, как будто радостный…
Васька с тех пор перестал хулиганить. Окончил десять классов и уехал в университет. Говорят, потом большим человеком стал. Учёным. Что-то такое, с космосом связано.
В семье родился ещё один сын.
Но сколько мать ни смотрела на своих младших детей, сколько ни ждала – ни один из них не складывал из своих пальцев никаких фигур и не разговаривал на непонятном языке.
Свекровь и свёкр давно померли.
Мать с возрастом поверила в Бога, стала ходить в церковь, молиться и свечи ставить, за всю свою семью, за живых и за мёртвых. Правда, у Бога мёртвых не бывает…
А муж её – всё так же пьёт пиво и болеет за «Спартак». Только больше не дерётся, если его команда проигрывает. Не потому, что болеет не горячо. Постарел просто…
Да, вот ещё что.
Когда никого не остаётся дома, мать иногда идёт в угол, за диван. С трудом садится – артрит, попробуй-ка, сядь на пол!
Складывает узловатые пальцы, закрывает глаза…
Ничего она не видит…
ОЛЬГА ДОРОФЕЕВА
Верлиока
Рассказ
Телефон, а не будильник. Значит – труп.
Впрочем, Смирнов не удивился. Еще ночью, сжавшись комочком под тонким одеялом, чувствуя всей кожей холодное дыхание первых заморозков, он знал, что утром произойдет что-то страшное и гадкое. Ледяной воздух далекого глухого леса не давал ему согреться; запахи прелой листвы и тины, шорох поникшей травы, хруст веток мешали уснуть. Крик внезапно застигнутой птицы врывался в его дремы, тревожил, звал на помощь. Смирнов не хотел идти, он стонал, ворочался, подтягивал колени к животу, но что-то неизбежное уже шумело, грохотало, накатывалось…
Он поежился, пнул носком ботинка склеившиеся желтые листья. Девушку нашли рыбаки. «Как всегда, – вяло подумал Смирнов. – Если бы не рыбаки, наши реки были бы полны рассыпавшихся скелетов и обглоданных трупов. В отделениях висели бы бесконечные списки пропавших без вести, люди приносили бы к рекам погребальные венки, а рыбы вырастали бы огромными и жирными, они выпрыгивали бы из воды…» Мысль была настолько омерзительна, что Смирнов решил ее не додумывать.
А труп был тревожным. Располосованное белое тело с узкими провалами темной плоти не нравилось Смирнову. Когда-то золотистые волосы смешались с листьями, испачканные в грязи и тине руки словно пытались врасти в землю. Тело хотело остаться в этой желтоватой от глины почве, прорасти корнями- пальцами, уйти в темноту кротовьих нор. Оно не хотело в морг.
– Поверить не могу, есть документы! – раздался над ухом довольный голос опера. Следователь прокуратуры Анатолий Смирнов вздрогнул, поморгал и сделал вдумчивое лицо. – На ней была маленькая жилетка с карманом, а в ней – пропуск в институт. Фамилия, имя. Малова Елена. Не помню такой среди потеряшек.
– Да, – согласился со всем сразу Смирнов. – Надо съездить, поговорить.
– Не раньше, чем завтра, – развел руками опер. – Ты ж знаешь…
– Да, – хотя он не знал. – Ладно, давай сюда. Я сам поеду.
Направляясь к теплой, старательно пыхтевшей мотором машине, Смирнов обернулся. Река темной блестящей лентой уходила от невысокого берега вправо и влево. Вправо – к жилым кварталам города Москвы. Влево – к далекому глухому лесу.
– Значит, вы пошли в казино. Дальше? Рассказывайте, рассказывайте.
Девушка всхлипнула.
Рассказывать было особо нечего. Сэкономив правдами и неправдами долларов по сто, они с Леной Маловой ходили по субботам в казино. Да, одно и то же, «Гранд Рояль». Потому что их там уже знали и пускали. Играли совсем чуть-чуть, в основном строили глазки и пытались познакомиться. Нет, вы не подумайте, просто где же еще иногородняя девушка может…
– Я не думаю, – сказал Смирнов и обманул. Он думал. Помимо всего прочего, он думал, что почему-то никто не идет знакомиться на стадион. Или в туристическую секцию. Хотя тоже неизвестно, кого там можно встретить.
Но все золотоволосые иногородние девушки считают, что самое лучшее место для знакомства с мужчиной – это казино. А потом их находят рыбаки.
– Вы хорошо его запомнили?
– Так, – подружка пожала плечами. – Высокий, массивный, плечи широкие. Очень коротко стриженный, почти бритый. Одет шикарно…
– А лицо? – не выдержал Смирнов после трех минут описания костюма, рубашки, туфель и бумажника.
– Ну, – девушка замялась, – опухший он какой-то был. Один глаз вообще заплывший. Зато второй – злой такой и пронзительный, как уме… ээ… Злой, в общем.
– Зачем же ваша подруга поехала куда-то ночью с таким красавцем? – обиженно спросил Смирнов, стараясь смотреть зло и пронзительно. – Куда, кстати, не знаете?
– Знаю! Не точно, конечно, но Леночка, – всхлип, – сказала, что проведет воскресенье в загородном доме. Еще посмеялась, что она в вечернем платье, придется раскулачить его на одежку…
– Ладно, успокойтесь. Малову не вернешь, а вот вам надо бы сделать выводы, – нудно и бессмысленно бормотал Смирнов, глядя на рыдавшую в голос девушку. – Если это все, то я, пожалуй, пойду. Телефон у вас есть, если что…
– Подождите. Еще у него была трость. Хотя вроде не хромал, – всхлип.
Зябко, сыро, тревожно. Не надо было ему ездить к этой девушке. Пусть бы опера… Желтые листья кружили у ног, как хитрые псы, заглядывали в глаза, пытаясь прочитать его мысли. И отвлекали. Как ни старался Смирнов сосредоточиться, вместо логических цепочек в голове вертелись обрывки детского стишка. «Ростом высокий» – это хотя бы из описания предполагаемого убийцы. «Об одном оке» – уже бред. Ростом высокий, об одном оке. Бред.
И ведь было же чувство, что он откуда-то знал того мужчину. Неприятный тип, с таким лучше не встречаться. Бандит, наверняка. Где-то слышал он такой словесный портрет. Стишок мешал, не отвязывался. Ростом высокий, об одном оке. Плечи в поларшина, на голове щетина. Бабушкиным голосом…
Стоп!
Смирнов остановился, замерли и листья, подняв кверху любопытные морды.
– Пошли вон! Ничего не скажу! – погрозил им следователь прокуратуры. – Но это же и есть описание убийцы! Что там дальше?
Листья не знали или не хотели говорить. А Смирнов не помнил. И, если честно, совсем не хотел вспоминать. Настолько не хотел, что у него противно сосало под ложечкой от одной мысли, что он может этого убийцу найти.
Поэтому он достал трубку и набрал бабушкин номер.
Отвратительное зрелище. Особенно гадко кровь смотрелась на стенах, как будто кто-то размахивал шлангом или душем… кровавым душем. На полу лужа, диван почернел от огромного сочного пятна. Бабушка лежала у окна, лицом вниз, на седых растрепанных волосах запеклась темная пена. Тошнотворно пахло бойней. Смирнов подошел, присел и нежно погладил свою бабулечку-роднулечку по худой спине, удивляясь где-то на задворках сознания аляповатой черно-белой кофте.
Потом в квартире появились люди. Их было много, они здоровались, фотографировали, раскрашивали
