— Запросто.

И в одно мгновение превратился в такую же маленькую модель.

Нюра захлопала в ладоши, а Юра почувствовал себя обманутым.

— Я-то думал, ты в настоящую превратишься…

— А ты бы лучше не думал, а говорил, — обиженно пробурчал «Линкольн» голосом Барабашки. — А настоящая-то небось большая?

— Конечно, большая.

— Так тут у вас развернуться негде.

— А во дворе сможешь?

— Попробую…

Через несколько минут у подъезда стоял огромный лимузин. Потрясённый Юра ходил вокруг, не зная, что ему делать. Зато Нюра сразу же нашла применение новой игрушке и с интересом разглядывала себя в боковое зеркальце. Впрочем, машина блестела так, что смотреться можно было в любое место. В ней отражалось и небо с облаками, и дом с голубями на крыше, и детская площадка с песочницей, в которой играл малолетний сын военнослужащего Скворцова. А ещё отражалась супруга военнослужащего, увлечённо читавшая книжку. А потом в передней левой дверце отразилось изумлённое лицо бомжа Потёмкина, который никогда не видел таких машин в такой непосредственной близости.

— И чей же это экипаж будет? — вежливо поинтересовался он.

— Мой. — Юра вдруг понял, что он в самом деле является владельцем этого ослепительного чуда.

— Хорошая, хорошая вещь, — одобрил Потёмкин.

— Ничего, — согласился Юра и похлопал машину по крылу.

Возникла пауза.

Юра понимал, что надо что-то делать. Тем более Нюра давно уже сидела на переднем сиденье. Поэтому он с невозмутимым видом уселся за руль и собрался нажать на педаль сцепления. Педали не было. «Наверное, автомат», — подумал Юра и попробовал повернуть ключ зажигания. Ключ не поворачивался, а в окно уже заглядывал заботливый Потёмкин.

— Не заводится, да?

— Свечи, — произнёс Юра первое, что пришло ему в голову.

Он вылез из машины, открыл капот. И тут же попытался захлопнуть крышку. Но было поздно: Потёмкин уже с любопытством смотрел туда, где у машины должен находиться мотор. Мотора не было.

— Простите, а где… — начал было Потёмкин, но Юра его перебил:

— Это модель такая. Полная автоматика!

— Подумать только! — с уважением вздохнул бомж.

Идиотская ситуация! Вместо того, чтобы превратиться в настоящий автомобиль, этот бестолковый Барабашка снова превратился в игрушку, только в большую. Юра не знал, что ему делать.

Барабашка тоже не знал. Но чтобы как-то исправить положение, начал негромко тарахтеть.

«Дыр-дыр-дыр-дыр»…

— О, завелась! — радостно сказал Потёмкин.

Юра давил на все кнопки, но машина, понятное дело, не трогалась с места.

— Может быть, вас подтолкнуть?

— Да уж, пожалуйста, будьте любезны! — сказала утомлённая ожиданием Нюра.

Машина оказалась на удивление лёгкой. Потёмкин ещё только собирался поднатужиться, а она уже сама плавно катилась под уклон, постепенно набирая скорость.

Поездка была недолгой, но насыщенной.

Первым на пути попался сосед Скупидонов, возвращавшийся из милиции.

Хрипло рыча «дыр-дыр-дыр!», прямо на него летела огромная страшная иномарка, за рулём которой сидел его заклятый враг Юра.

«Точно, смерти моей хотят!» — подумал Скупидонов, едва успев увернуться.

А машина неслась под горку всё быстрее и быстрее. Прямиком на детскую площадку, где в песочнице играл юный Скворцов.

Юра бы, конечно, затормозил, но у этого «Линкольна» пе было не только мотора, но и тормозов.

Нюра зажмурилась первой, Юра — вторым, третьим — Скупидонов. Последним зажмурился бомж Потёмкин, предварительно перекрестившись…

Когда все открыли глаза, никакой машины не было. Брат и сестра сидели в песочнице. У Нюры была содрана коленка, у Юры каким-то образом оказался полный рот песку. А малолетний Скворцов уже с удовольствием играл новой игрушкой — загонял в гараж крошечный серебристый «Линкольн».

— Отдай! — Юра протянул руку, чтобы забрать Барабашку.

— Не дам, — ответил Скворцов и на всякий случай громко заревел, косясь на маму.

— Солдаты не плачут, — сказала мама, перевернув страницу и с упоением продолжая читать.

— Отдай, тебе говорят! — грозно прошипел Юра.

Поняв, что машинку будут сейчас отбирать, малолетний Скворцов дал дёру по направлению к своему подъезду. Конечно, Юра с Нюрой в два счёта догнали бы его и отняли Барабашку. Но путь им преградил Скворцов-старший, направлявшийся домой на обед.

— Моя масинка! Моя масинка! — орал сын, прячась за широкими галифе отца.

— Встать, смир-р-рно! — рявкнул капитан на детей. — Кругом, шагом марш!..

Юра с Нюрой отступили.

— А в следующий раз уши надеру! — пригрозил Скворцов и, взяв сына на руки, скрылся в подъезде.

— Подумаешь, капитан-таракан! — сказала Нюра.

Положение было на редкость глупым и обидным.

— Они в какой квартире живут, в семнадцатой? — спросил Юра.

— Не знаю, а что?

— А то, что, если Барабашка сам не вернётся… Поняла?

— Поняла, — сказала Нюра. — Будем брать.

День стоял невыносимо жаркий, тянулся бесконечно. Когда же появились первые признаки прохлады, бомж Потёмкин выбрался из подвала и устроился на своей любимой скамейке.

Вообще Потёмкин сильно обижался, когда его называли бомжем. Потому что БОМЖ — это человек Без Определённого Места Жительства. А местом жительства Потёмкина уже два года был подвал и двор дома номер четырнадцать по улице Божедомка.

Потёмкин происходил из старинного знатного рода, и манеры его предков сказывались как во внешности, так и в его поведении. Спал он исключительно на свежих газетах, которые просматривал перед сном. Обувь носил хоть и рваную, но чистую. А прежде чем достать пустую бутылку из мусорного бака, всегда надевал белые резиновые перчатки.

Жильцы дома посмеивались над его дворянским происхождением, но относились к Потёмкину с уважением. И со скамейки не гнали. Каким образом потомок великого фельдмаршала дошёл до такой жизни, никто не знал. И жильцы воспринимали его как своего рода достопримечательность: не в каждом дворе есть свой дворянин.

Один только Скупидонов, проводивший большую часть своего времени на окрестных помойках, люто ненавидел бомжа, считая его своим конкурентом. Хотя ни на что, кроме пустой посуды, Потёмкин не претендовал.