слишком уж напряжен. Кроме того, литератор все время забывал переключать скорости.
Рядом сидел Кирюха, то и дело с опаской поглядывая на дремлющего на заднем сиденье лейтенанта.
— Гоните в Васкелово, на дачу, — сказал лейтенант Половцеву.
— Но так мы теряем время, — литератор умоляюще посмотрел на лейтенанта.
— Нет, много времени мы не потеряем. Но если наши еще там…
— Какие ваши?! Один из них, рыжеусый, избил этого вашего Сергея и бросил в погреб, из которого мы с Андреем его на свою голову освободили. А ваш старший, который был там, да, майор, выскочил нам наперерез, когда мы уезжали и даже стрелял в нас.
— Не в вас, наверное, а в Пахомова… — лейтенант задумчиво покачал головой, потом глубоко вздохнул. — Ну а рыжеусый?
— Я не знаю. Но в лесу была перестрелка. Может, его…
— Да, все смешалось в доме… номер четыре. «Похоже, в королевстве Датском гниль…» Ну и что теперь будет?! А? Вы не знаете? — задумчиво говорил сам с собой лейтенант. — Господин литератор, как вы думаете, кто в меня стрелял? — вдруг спросил он, не открывая глаз.
— Не знаю. Стреляли из леса, я никого не видел… Когда вас принесли в дом, ваши товарищи побежали туда. Они говорили, что видели там двоих или троих подозрительных… Потом, как я уже говорил, началась стрельба. Стреляли даже из автоматов, если я, конечно, не ошибаюсь, — медленно отвечал Половцев, стараясь не отвлекаться от дороги.
— Да-а… Прямо детектив. Слушай, пионер, — обратился лейтенант к Кирюхе, — а это не вы меня… из леса-то?
— Да у меня и оружия-то нет! Не, я стрелять не умею. Вот ножичек… — тут Кирюха опомнился и стал неудержимо кашлять, словно ненароком проглотил лесную осу. Прокашлявшись, он добавил: — Картошечку у костра покромсать — это я могу!
— Скажите, а почему вы находились на даче? — не обращая внимание на глупо моргающего Кирюху, спросил лейтенант Половцева.
— А где я, по-вашему, должен был находиться?
— Верно… И все же не понимаю, кто в меня стрелял. Зачем, за что? Хотя сделать это мог… — лейтенант на мгновение замолчал и далее как-то неуверенно произнес: — Даже Пахом. Он вновь беседовал с собой.
— Едем в город? — спросил Половцев лейтенанта.
— Да, в город. А в Васкелове, вы правы, уже никого нет… Эй, паренек, как въедем в город, будешь показывать дорогу. Смотри, если заставишь петлять!
— Нет, прямо к Пахому повезу! Зачем мне петлять? — Кирюха постарался сказать это как можно убедительней. — Знаю, где он сейчас быть может: около одного НИИ.
— Где именно? — лейтенант открыл глаза.
— На Мойке!
— А что он там делает? — насторожился лейтенант.
— Я не знаю. Кузя мне как-то говорил, что Пахом там на компьютере играет. В общем, ерунда какая-то… Но сегодня он хотел получить там документы: расчеты или чертежи какого-то прибора… Кстати, уважаемый, — Кирюха повернул голову к литератору, — Пахом для этого и взял вашего сына с собой.
— Какого прибора? — лейтенант подался вперед. — Ну, вспоминай живо! — и он приставил дуло револьвера к курчавой голове несчастного бандита.
— Я не помню, начальник, забыл, ей-богу, забыл! — возопил Кирюха.
— Вспоминай! Считаю до трех: раз, два…
— Вспомнил! Только опусти ствол, брат! Не пугай так — сердце колотится. Я же нервный: могу прямо здесь концы отдать! Вспомнил, вспомнил… кино еще такое было, про инженера.
— Какого еще инженера?! Я сейчас из тебя мозги выбью! — лейтенант был очень возбужден, у него тряслись руки.
— Гарина! Инженера Гарина! — вопил Кирюха.
— Гиперболоид! — боясь, что лейтенант сейчас пристрелит бандита, испуганно крикнул Половцев.
— Лазер… — тихо произнес лейтенант и опустил грозную «пушку» себе на колени. — Ну Пахом, ну шустрила! Никак он весь кусок заглотить собрался?!
Сергей Пахомов все еще сидел перед экраном включенного компьютера в ожидании связи и размышлял о полученных от майорши документах.
Это была чистая физика. Несколько десятков страниц о каналированном излучении, о рентгено- рамановском резонансе, об экситонных долгоживущих межатомных уровнях. Но самым интересным здесь были расчеты и чертежи макета установки рентгеновского лазера, не использующего для «накачки» ядерный взрыв. Пахом кое-что смыслил в физике. Он прекрасно понимал, сколько миллионов может отвалить Пентагон за подобные чертежи. Рентгеновский лазер — оружие будущего…
Каким образом эти материалы попали в Управление, Пахомов не знал. Но он знал, что несколько месяцев назад пропал без вести один человек — полусумасшедший физик Солнцев, пытавшийся опубликовать в России свои труды. Никакие солидные издания не желали даже смотреть в сторону Солнцева: брезгливо воротили носы и трудов не публиковали.
На работу физика также нигде не принимали.
Увидев тесемки тренировочных, торчащие из-под брюк, рубашку из секонд-хэнда и пиджак, который на всякий случай следовало бы подвергнуть санобработке, а уж потом зашить, Солнцева не пускали дальше порога учреждения, а иной раз вызывали милицию, чтобы только избавиться от «козла душного».
А он, размахивая своим открытием, упрямо ходил по всем инстанциям, говоря, что может произвести переворот в области вооружений, в частности космических, что с его лазером Россия заткнет за пояс Америку.
И ему все же позволили выступить со страниц одной из питерских газет. После этого на квартиру к Солнцеву, который в это время питался, как помоечный кот, продавая из дома все, что только брали на барахолке, и теша себя грядущими научными премиями, пришли ласковые иностранцы с гостинцами и попросили физика дать им почитать его рукопись, ну скажем, до завтра.
Пылая неподдельным торжеством, физик показал им всем огромный и, надо признаться, весьма грязный кукиш, сказав, что ни за какие коврижки не отдаст проклятым немцам то, что принадлежит только России! И даже салями в упаковке и несколько банок «хот-догов» с бутылочкой водки не сломили его железной воли.
Выталкивая ласковых охотников поживиться «на халяву» чем-нибудь новеньким и секретненьким, он выкрикивал, что только через его труп эти засранцы с тупыми идиотскими рожами и толстыми сигарами во рту получат его интеллектуальную собственность и что он готов даже сдохнуть от голода и тоски здесь, в России, ограбленной всякими Хаммерами и Бернштейнами, лишь бы только не ехать на Гудзон к мертвякам в их крашеные гробы.
Особенно досталось двум японским «товарищам».
— Ага! — закричал вне себя от гнева физик, как только увидел приторно-сладкие мандариново- лимонные физиономии. — И вы туда же, косоглазые?
При этом он схватил обоих «товарищей» за шиворот и, не дав им даже переступить порог и просюсюкать что-нибудь очень вежливое и сугубо восточное, спустил обоих с лестницы вместе с их многочисленными японскими подарочками.
В тот же вечер после ухода иностранных гостей, шипящих от досады и уже вынашивающих злодейские замыслы по изъятию у этого русского хама любопытного матерьяльца, к Солнцеву на квартиру заявились молчаливые товарищи из компетентных органов и попросили материалы физика для ознакомления и научной экспертизы.
Физик от радости бросился к ним на шею:
— Наконец-то! Ну теперь они у нас попляшут, все эти засранцы да косоглазые! — кричал он, вероятно,
