Не успели еще Половцев с сыном влезть на заднее сиденье и закрыть дверь, как «Волга» рванула с места, глухо и напористо взревев.
Внезапно впереди по ходу движения автомобиля кто-то закричал «Стой!» и бросился наперерез. Половцев повернул голову и узнал последнего из приехавших сегодня «охранников». Это был майор.
Ломая грудью верхушки прогнившего штакетника, Беркович рыбкой перелетел через него и, уже на земле перевернувшись через голову, оказался в десяти метрах от автомобиля с пистолетом, направленным в лобовое стекло.
— Пригнитесь! — крикнул водила, и Половцевы мгновенно упали на сиденье. В тот же момент грянули сначала один и потом еще два выстрела уже сзади, рассыпая по салону стеклянные крошки.
— Отбой, — с облегчением сказал водила, когда дача под резкий скрип тормозов скрылась за поворотом. — Ну что, страшно было? — спросил он, радостно улыбаясь своим пассажирам в зеркало.
Вадим Анатольевич подошел к двери квартиры Елены Максимовны. Петр Сивцов все не звонил, а полковник не хотел раздражать товарища своими звонками. Он знал, что Сивцов обязательно выполнит его поручение, и если он до сих пор не позвонил, значит, еще не довел дело до конца. «Будем надеяться, что Петя скоро позвонит и даст мне еще один козырь», — подумал полковник и нажал кнопку звонка.
Елена Максимовна была искренне удивлена его приходом и немного раздосадована.
— Ты? Зачем пришел? Я болею. Зайди в другой раз, — сказала она сухо и уже хотела закрыть дверь, но полковник успел просунуть между косяком и дверью ботинок.
— В другой раз не могу. Другого раза не будет, — полковник улыбался и держал дверь.
Окинув Вадима Анатольевича холодным насмешливым взглядом с ног до головы, она прекратила оказывать бывшему любовнику сопротивление и широко распахнула дверь.
— Что ж, входи. Только недолго.
— Постараюсь недолго. Но это зависит не только от меня.
Полковник прошел за Еленой Максимовной в комнату и сел на стул.
Комната имела ухоженный вид. Тяжелые портьеры мягких красноватых тонов, не слишком блестящий гарнитур, какие-то вазочки, несколько десятков книг в переплетах с тиснением, современные светильники. Да, на письменном столе у окна стоял компьютер, одна из самых совершенных моделей…
— Ну, слушаю тебя, Вадим. Излагай суть, — хозяйка села напротив полковника в кресло.
— Хорошо, я начну.
— Только давай, Вадим, с главного. Слушаю тебя внимательно, — Елена Максимовна немного насмешливо смотрела на гостя.
— Вообще-то это я хотел тебя послушать… Ну да ладно. Ты сюжет в криминальной хронике видела, ну тот, где генерал выступал: про икону?
— Ах, тот… Ну и что ты мне хочешь сообщить?
— Брось валять дурака, Лена. Ты же знаешь, я ни при чем. Меня кто-то подставил.
— Да о чем ты?
— О микропленке, которую обнаружили в шпонке!
— Ну и что ты так волнуешься, Вадик, если не виноват? — Елена Максимовна, словно кошка, смотрящая на солнце, сощурила глаза. Не хватало еще того, чтобы она, глубоко зевнув, начала вылизывать себя. Видно было, что разговор ей пока нравится. И все же она немного волновалась.
— Ты знаешь — что! У тебя та моя фотография, где эта икона висит на заднем плане, — полковник пока сдерживался.
— Да, припоминаю…
— Отдай ее!
— Но ты сам подарил ее мне. Как же я верну ее теперь?
— Ну хватит! — полковник отрывисто рявкнул. — Хватит ломать комедию! Отдавай мне фотографию. Ты прекрасно знаешь, что эту икону я продал Гордону. С твоей, между прочим, подачи!
— Ну уж нет! Никто тебя за руку не тянул! Я тебе только предложила покупателя. Это тебе вдруг понадобилось столько «зелени», а не мне. Ты сам ее продал!
— Да, я продал ее, но никакой микропленки я в нее не закладывал! — закричал полковник.
— Не закладывал, и хорошо! Значит суд тебя оправдает! — зло засмеялась Елена Максимовна. — И не кричи на меня, пожалуйста! Это еще надо доказать, дорогой мой, что ты здесь ни при чем! Разве не ты говорил мне, что порядочный разведчик, настоящий профессионал, работает на две, а то и на три разведки сразу?
— Но это же шутка, Лена! Что-то вроде присказки! — полковник как-то по-женски всплеснул руками.
— Ну вот и расскажешь это московской комиссии. Они люди умные и образованные. Вместе с тобой посмеются над твоей шуткой! — закричала хозяйка, идя в наступление на гостя.
— Ну все, успокойся, — полковник старался говорить, не повышая голоса, — попробуем без крика договориться.
— Договориться? О чем?
— Ты мне отдаешь фотографию, а я тебе — твоего сына, — сказал полковник и решительно посмотрел на хозяйку. — Твоего Андрея, Лена.
— Мы едем домой? — тревожно спросил Половцев водителя, после того как тот свернул с шоссе на проселочную дорогу, подняв желтоватую пыль столбом.
— Домой нельзя. Там вас будут ждать.
— Кто?
— А вы не догадываетесь? — ухмыльнулся водила.
— Но ведь там, в городе, милиция, там, наконец, моя жена Елена Максимовна. Мы отвезем мальчика прямо к ней в Управление, — Половцев отчаянно пытался убедить водилу в том, во что и сам не очень верил.
— А вы уверены, что там он будет в безопасности? Мы ведь к вам как раз оттуда, из Управления, прибыли. Да и те, кто стрелял в вас, между прочим, там работают. Ну а в милицию — это уж точно исключено! Вы что же, уважаемый, действительно так доверяете родной милиции?
Литератор молчал, со все возрастающим волнением глядя в окно и пытаясь определить свое местонахождение.
— Домой мы не поедем. Поедем в одно надежное место и оттуда, — водила повернул голову к Половцеву и криво усмехнулся, — позвоним Елене Максимовне. Все будет хорошо, не беспокойтесь, дядя!
— Но у нас раненый… в багажнике! — кровь прихлынула к лицу литератора, когда он вспомнил о раненом, который теперь трясся в душном багажнике, безжалостно подбрасываемый на каждой кочке. Половцев подумал о том, что они вряд ли довезут лейтенанта живым.
— Ничего. Скоро приедем. Ему окажут помощь, — сухо ответил водила.
— Он там может задохнуться. И потом, вы так бросили его…
— Перестаньте. У нас не было другого выхода. Или вы предпочли бы получить пулю в лоб? — водитель усмехнулся.
— А почему я? Я им не нужен! — разволновался литератор, чувствуя, что водитель, пожалуй, прав.
— Именно потому, что не нужны, и получили б! Так проще, а то еще возись с вами! — водила вновь обернулся и весело подмигнул инженеру человеческих душ, заставив его внутренне съежиться.
— Но почему мы едем по проселочной дороге, — вновь занервничал литератор, — да еще зачем-то петляем?
Он заметил, что водила уже несколько раз сворачивал с проселочной дороги в сторону и потом опять выруливал на нее.
