— Ты же думал, что она погибла. Только не ври, что она тебе безразлична.

Маркус издал свое обычное неразборчивое ворчание:

— Угу.

Они повернули назад, к лагерю, описывая широкую дугу. Дом попытался представить себе, что бы он чувствовал, если бы умерла Аня, а на том вертолете в лагерь прилетела Мария. Он был уверен, что бросился бы к жене и никогда больше не отпускал ее от себя. Но Маркус вырос в большом холодном доме, полном тишины, где все прятали свои эмоции глубоко-глубоко, поэтому он, наверное, просто не знал, с чего начать.

Быстро холодало. Снег превратился в твердый, как камень, наст, и звук шагов немного изменился. Дом напряженно прислушивался.

— Дерьмо. — Маркус поднял руку, останавливая его. Они по привычке шли по следам друг друга. — Ты это слышал?

Дому пришлось задержать дыхание, и тогда он тоже услышал. Непонятный звук доносился издалека; казалось, к югу от них кто-то или что-то ломилось через лес, — трещали ветки. Это могло быть какое-то животное. На снегу было достаточно отпечатков лап и копыт, их явно хватило бы не на один зоопарк. Но некоторые звуки намертво впечатываются в память. Дому на мгновение захотелось, чтобы его переутомленный мозг, привыкший втискивать любое событие в знакомые рамки, ошибся.

— Корпсер? — спросил Дом.

Что-то с треском неслось навстречу солдатам на огромной скорости. Корпсеры были слишком велики, чтобы нападать исподтишка. У них было слишком много лап — превосходное орудие для раскапывания туннелей червей и охоты за трутнями, — но для неожиданной атаки на открытой местности они не годились.

— Надеюсь, его мамочка знает, что он сегодня поздно вернется домой. — Маркус нажал на наушник. — Феникс вызывает Центр, вижу противника, два километра к юго-западу от лагеря, — возможно, корпсер. Вступаю в бой.

— Вас понял, Феникс, — ответил Матьесон. — Вы сейчас не на дежурстве. Вы один?

— Со мной Сантьяго. Можете считать это добровольным выходом. Мы любим свою работу.

— Я запрашиваю огневую поддержку и вертолет, чтобы посветить на этих червей. Дайте другим тоже поразвлечься, Феникс.

Отбившиеся от стаи враги должны были неизбежно встретиться. И сейчас Дом даже обрадовался их приближению. У него было незаконченное дело, и потопление врагов не помогло завершить его. Да, это был корпсер. Солдаты разглядели в темноте покачивавшиеся огни — тварь ломилась через лес.

— Ну что, будем ждать здесь или пойдем с ним разберемся?

Маркус зашагал вперед.

— Хорошие манеры — краеугольный камень цивилизации. Пойдем встретим гада.

Это было именно то, что нужно. Где-то в мозгу у Дома словно щелкнул переключатель, и его захлестнула жажда уничтожения и мести; только так можно было избавиться от нараставшего напряжения. Он опередил Маркуса на несколько шагов, когда над головой раздалось жужжание вертолета. «Ворон» пролетел совсем низко над ними, и поле, словно лунный свет, озарило голубоватое сияние прожекторов. Дом заметил позади корпсера какое-то движение. Вот дерьмо, перед ними была смешанная компания Саранчи — дюжина трутней, пара бумеров и бладмаунт.

Маркус вздохнул:

— Вот черт!..

— Думаешь, это разведчики?

— Я думаю, это стайка беглецов, которые делают то же, что и мы, — пытаются спастись от воды. В горах, в старых норах, им удалось пересидеть потоп.

Ну что ж, дружеского расставания у них не получится, это было ясно. Дом уже слышал позади рев «Броненосцев». Он бросился следом за Маркусом в ближайшее укрытие, прицелился и стал ждать. На открытой местности смешанная стая выглядела скорее гротескно, но если они ворвутся в лагерь, то одно лишь паническое бегство может унести множество жизней.

Возможно, червяки понятия не имели о том, что направляются к лагерю людей. Выглядели они совершенно растерянными. У бладмаунта явно поехала крыша, он мотал головой из стороны в сторону, хотя это грозило гибелью цеплявшемуся за него седоку. Лишившись всадника, тварь должна была бы вернуться к своим слепым инстинктам и учуять находившихся поблизости людей.

Возможно, червяки рассеются, если поймут, что противник значительно превосходит их по численности.

«Нет. Давайте сюда. Идите ко мне. Идите и сдохните».

Для Дома даже одного оставшегося в живых червяка было слишком много. Прескотт был прав: это война на уничтожение. И ее начала Саранча. Но теперь люди должны были положить ей конец, и отдельные стайки врагов были не просто угрозой безопасности; пока они живы, существует возможность размножения монстров. Все они должны умереть.

«Вот почему я остался жить. Я живу для этого. И сейчас я сделаю свое дело».

Дом видел лучи фар бронетранспортеров на снегу. Червяки, без сомнения, тоже должны были заметить противника — дело происходило на равнине. Дом мог бы поклясться, что они чувствовали то же самое, что и он: они хотели отомстить за случившееся с их собратьями и их маленьким дерьмовым клочком Сэры и им наверняка было все равно, если их при этом убьют.

— Как думаешь, сколько Саранчи мы там притопили? — спросил Маркус.

— Понятия не имею. Тысячи. Сотни тысяч. Миллионы.

— Думаю, сюда направляется штук пятьдесят-шестьдесят.

— Может, остаткам Светящихся удалось выкарабкаться, и эти, что перед нами, бегут от тех?

— То есть мы вроде как меньшее из зол, что ли?

Дом прицелился в бумера.

— А вот здесь они ошиблись, — сказал он и открыл огонь.