сидеть здесь и морозить задницы. Штрауд, сейчас не ваша вахта. Идите отдыхайте.
— Я говорил ей, сэр… — начал было Матьесон.
— Я в порядке, — перебила она.
— Соблюдение графика входит в ваши должностные обязанности, Штрауд. Это необходимо для поддержания работоспособности.
На языке Хоффмана это означало: «Я за тебя беспокоюсь». Она была очень тронута.
— Ясно, сэр. Но я сейчас не смогу уснуть. Им там не нужны люди, чтобы… ну, например, хотя бы разливать горячие напитки или что-нибудь вроде этого?
— Я сказал: отдыхайте. Каково основное правило поведения в чрезвычайной ситуации?
— Знать свою задачу и выполнять ее, сэр.
— Верно. Предоставьте командам спасателей заниматься тем, для чего они предназначены, пока они не попросят о помощи. Скоро вам тоже придется работать, организовывать военных — скорее, чем вы думаете. Общественный порядок, патрули… Да, сейчас начинается совсем другая война.
Хоффман замолчал и взглянул мимо нее, в толпу беженцев. Какой-то солдат лет сорока, с нестриженой бородой, в соломенной шляпе — знак того, что его завербовали из бродяг, — пробивался сквозь стену тел, выкрикивая:
— Маралин? Маралин! Милая, с тобой все в порядке? Где Тереза?
Девочка-подросток протиснулась сквозь скопище людей и бросилась мужчине на шею. Люди обходили их, расступались, и Аня смогла увидеть, как они со слезами радости сжимали друг друга в объятиях. Затем другая девочка, очень похожая на первую — нет, точь-в-точь такая же, как первая, сестра-близнец, — появилась неподалеку с криками: «Папа! Папа!»
— Ну что ж, хоть кому-то повезло, — пробормотал Хоффман. — Это водитель капсулы-бура. Хорошо, что он нашел своих дочек.
Сейчас Аня с трудом могла бы отличить бродяг от граждан Хасинто. Многие беженцы выглядели такими оборванными и грязными, что могли быть кем угодно. И в то время как один солдат обрел свою семью, другие еще выискивали в человеческом хаосе знакомые лица. Какой-то мужчина стоял на обочине, выкрикивая:
— Никто не видел моего сына? Тайлор Морли, четырнадцать лет, темные волосы, худой. Никто не видел?
Он повторял одно и то же снова и снова, как продавец газет на углу. Аня понимала, что многим людям в эти дни предстоят такие же отчаянные поиски. Чувство удовлетворения оттого, что им удалось эвакуировать большую часть жителей Хасинто, уступало чувству вины и отчаяния теперь, когда они начинали понимать, сколько людей потеряли.
— Начинается самое сложное, — произнес Хоффман. — Я ужасно рад, что парни из Управления по чрезвычайным ситуациям в состоянии с этим справиться. Драка с червяками была пустяком по сравнению с этим. — Он помолчал. — Когда Сантьяго проявится, попросите его подойти ко мне.
— Будет сделано, сэр.
Хоффман, казалось, хотел что-то добавить, но развернулся и направился обратно, к фургону, где находился командный центр. Аня вытерла лицо тыльной стороной руки. Кожу щипало от хлеставшей ледяной крошки.
— Надо двигаться, — сказала она. Закрыла люки и завела мотор. — Хочу заглянуть в палатку- госпиталь, посмотреть, как там дела. Я высажу вас у штаба.
— А что там за разговоры насчет Дома? — спросил Матьесон.
Аня моментально ощетинилась, приготовилась к обороне. Дом оградил ее от навязчивого интереса окружающих после смерти ее матери, и теперь настала ее очередь позаботиться о нем.
— А я думала, вы незнакомы, — сказала она.
— Все знают Дома. Он получил Звезду Эмбри в долине Асфо. Загубил карьеру, когда защищал Феникса на военно-полевом суде. Любимчик Хоффмана. Все свободное время занимается поисками жены.
— Да, это тот самый Дом. — Аня вывела «Броненосца» на «дорогу», представлявшую собой конусы со светоотражающим покрытием, расставленные на траве. Она пристально смотрела вперед, опасаясь зазевавшихся пешеходов. — Как вы правильно сказали, он любимчик Хоффмана.
Матьесону хватит этого объяснения. Нужно ей добраться до Дома, прежде чем поползут слухи. Пока о происшедшем знают лишь несколько человек: члены отряда «Дельта», Хоффман и она сама. Остальным нечего было совать в это нос.
Когда они подъехали к фургону-штабу, она спрыгнула с «Броненосца» и, очутившись по колено в ледяной каше, пожалела, что не надела боевую форму и сапоги. Матьесон последовал за ней на своих протезах — лучших, какие нашлись во всей Коалиции, но и они никуда не годились. Аня мысленно сделала себе заметку: постараться уговорить Бэрда взглянуть на них и подумать, что можно с ними сделать. Бэрд обладал далеко не самым большим сердцем в армии, но он не мог устоять перед сложным механизмом.
Сейчас человечество оказалось на пороге совсем нового будущего, и в распоряжении людей осталось крайне мало технологий. Это, разумеется, было очевидно, и все понимали, что гибель Хасинто означает расставание практически со всеми современными удобствами и техникой, но только сейчас это полностью дошло до сознания Ани.
«Никаких мастерских. Никаких булочных. Ни компьютерной сети. Ни фармацевтических заводов. В Хасинто у нас было немногое, но теперь мы потеряли почти все, что имели».
Внутри фургон выглядел как обычный небольшой офис, только без окон. Здесь пахло отсыревшей одеждой, бензином, кофе и п
Это был старый фургон Управления по чрезвычайным ситуациям, сохранившийся с прежних времен, мобильная база спасателей, предназначенная для работы в местах гуманитарных катастроф. Аня едва узнала Прескотта: он сидел за письменным столом в толстом свитере и простых брюках, как остальные гражданские; изящный китель, медали и золотые галуны исчезли. Возможно, это было сделано просто из соображений здравого смысла — ведь в такой одежде теплее, чем в форме, — но ей показалось, что Прескотт хочет дать остальным понять, что он сейчас вместе с обычными людьми, разделяет их лишения. Случайно это было сделано или преднамеренно, но облик его, казалось, производил желаемый эффект. Команда выглядела энергично. Даже доктор Хейман, казалось, воодушевилась. После всего, через что им пришлось пройти, это впечатляло.
«Нет, вы не просто старый бюрократ, верно, сэр?»
— Хорошо. — Прескотт как раз обсуждал какой-то насущный вопрос. — Пока оставим людей на борту кораблей, кроме тех, которые прибыли на лодках и нуждаются в укрытии. Могут ли крупные суда их принять?
— Они уже и так набиты под завязку, сэр. — Ройстону Шарлю достался незавидный жребий главы Управления. Раньше он служил на флоте, а к морякам Аня относилась с уважением. — Если попытаемся втиснуть туда еще людей, придется иметь дело с эпидемией. Ну, вы сами понимаете — замкнутое пространство, с уборными напряженно. Сейчас мы устанавливаем палатки с обогревателями и сегодня постараемся укрыть как можно больше народу. Ну а те, что приехали на транспорте, пока останутся там до тех пор, пока мы не сможем расселить их по зданиям. Отхожие места и вода есть, через час откроются полевые кухни.
— Хорошая работа, Шарль. — Прескотт потер лоб, затем взглянул на пачку листков с заметками, зажатую в пальцах. Если это инсценировка, то исполнена она была превосходно. — Благодарю вас. Что с горючим?
— Командир «Правителя» отправил морпехов на разведку на Мерренат; там еще осталась примерно половина Имульсии в цистернах, до которых не смогли добраться бродяги. Вероятно, в комплексе сохранилось еще много чего полезного — ведь он был выстроен, чтобы противостоять полномасштабной атаке инди во время последней войны.
Аня слушала, и картина кризиса разворачивалась у нее перед глазами. Человечество, только что скрывавшееся в единственном на планете осажденном городе, объединенное необходимостью
