револьвер, но спорить с Пьеро — себе дороже. Как же, он всем покажет, что и в алкогольной коме способен на подвиги.

Пьера поместили в клинику под именем Поля Шаплена, раненного на охоте. Срочная операция стабилизировала его состояние, но друзья опасались, что клиника ненадежна. 10 ноября двое в белых халатах перенесли Пьера на носилках в автомобиль. За рулем сидел колосс Абель: каменное лицо, титановый подбородок, стальной прищур. Раненого довезли до верного убежища, но на ухабистой дороге открылась рана: через три часа Пьера не стало. Ночью его закопали на острове Жилье на Сене.

Маринетт Шадефо, подруга Пьера, не дождавшись часиков, пропала без вести. Ходили слухи, что она стала заговариваться, обвиняя его друзей в убийстве. И, как ее ни увещевали, не замолкала и стала просто опасна. Тогда Маринетт отвезли на могилу любовника и выстрелили в затылок.

Еще говорили, что налет — инсценировка, скрывающая подлинные обстоятельства дела. А Пьер якобы погиб в карточной ссоре: партнер по покеру выстрелил в него из-под стола. Все, кто играл с Пьером, знали, что оружие на всякий случай стоит держать под рукой. Возможно и то, что на Буасьер Жо был не трезвее Пьера и смертельно ранил друга, прикрывая огнем его отход. А может, Маринетт была права, и друзья Пьеро прикончили его, не в силах больше выносить причуды лунатика-убийцы. Или же, кто знает, известная ревнивым характером Маринетт вполне могла и сама стрелять в любовника, тем более что для этого были основания, а потом пустилась в бега.

Ходили даже слухи, что Пьер собирался не грабить Серафьяна, а поквитаться с ним, а под личиной ювелира якобы скрывался нечестный скупщик краденого.

Да чего только не говорили. В уголовном мире несколько лет только и было разговоров, что о судьбе нелепо погибшего коллеги. Ведь недотепа и его друзья были легендами подполья. «Большой Жо» Аттиа — кавалер ордена Почетного легиона, герой Маутхаузена (46). Абель — «Мамонт» Данос. Ну а Пьер — не кто иной, как двадцативосьмилетний «враг общества номер один» Пьер Лутрель, — «Безумный Пьеро».

Он сбежал из дому в пятнадцать лет и нанялся юнгой на торговое судно — мечтал о кругосветке: при арестах он будет всегда указывать свою профессию — «навигатор». Но морё навевало тоску, тоска — припадки насилия. Он заделался в Марселе сутенером и вором по кличке Чемодан. Тюрьма, армия, из береговой артиллерии в Шербуре Пьер уже через четыре месяца загремел в дисциплинарные «африканские батальоны». Оттуда выходили или ногами вперед, или утеряв все человеческое. Лутрель вернулся на своих двоих. На память остались многочисленные татуировки, включая выколотое на гортани «Иншаллах».

Война подарила ему корочки сотрудника французского гестапо (37) и прозвище Пьеро Автомобиль: он обожал свой красный кабриолет. По барам и борделям с ним шлялась кинозвезда Жинетт Леклерк, кокетливо вешавшая на плечо автомат Пьеро.

Его боялись даже в гестапо. Когда 28 июня 1944 года его избили и вышвырнули из бара «Чаплин» на Монпарнасе, он вернулся с друзьями, обыскал, выстроив вдоль стен, клиентов и принялся методично расстреливать бутылки в баре. Примчавшегося на шум инспектора и осведомителя подполья Рикардо связали, избили, затолкали в автомобиль, где Пьеро несколько раз выстрелил в него. То ли Рикардо сумел выпрыгнуть из автомобиля, то ли его выкинули, посчитав мертвым, а для верности еще и проехались по нему, но произошло невероятное. Подобранный проституткой, он выкарабкался и жил еще долго. Военная комендатура — в пику гестапо — требовала головы негодяя.

7 июля Пьеро последний раз участвовал в рейде гестапо в кабаре «У Боба», где арестовали троих, в последний раз объехал кабаки, а закончил ночь в «Пти шапито» на улице Деламбр, где попрощался с корешами: «Пока, мальчики! Я — на Юг!» Пьеро исчез, а в Тулузе объявился лейтенант Дэрикур, отчаянный боевик группы «Моранж», казнившей предателей. Он застрелил немецкого офицера на центральной площади, отличился на баррикадах, «зачищал» освобожденный город от «предателей», попался на грабежах, но был освобожден почти с воинскими почестями и перешел под крыло Генеральной дирекции исследований и информации (DGER), самой секретной службы де Голля.

Пьеро не бежал из Парижа, как можно подумать, напуганный репрессиями за покушение на Рикардо. Он подготовил почву для перехода на другую сторону. Уже на улице Лористон с ним вошел в контакт внедренный туда голлистский агент. И в Тулузе Пьеро выложил перед командиром «Моранж» Русом все карты: так и так, я — гестаповец, хочу искупить.

Рус сохранил о нем наилучшие воспоминания, от которых не отрекся и спустя годы: «Лутрель был парнем, пышущим здоровьем, добродушным, веселым. Бесконечно симпатичным».

Его командировали в Испанию «разобраться» с миллиардером Менделем-Михаилом Школьниковым. Хотя, казалось бы, само его имя гарантировало бесплатный проезд в Освенцим, Михаил именно при немцах сколотил состояние на черном рынке. На одном лишь Лазурном Берегу при посредничестве Карбоне (50) он приобрел семьдесят пять особняков и двадцать восемь всемирно известных отелей: хозяева некоторых из них до сих пор не могут выпутаться из сплетенных Школьниковым финансовых паутин. А в одном из своих парижских особняков он якобы принимал самого Гиммлера: Мендель был официальным поставщиком не только германских ВМС, но и СС!

Школьников держал нос по ветру и сбежал, прихватив с собой драгоценностей на восемьсот миллионов, в Испанию еще весной 1944-го. От судьбы не уйдешь: труп Менделя нашли 17 июня 1945 года в сожженном автомобиле в тридцати километрах от Мадрида, на дороге в Бургос. То ли слишком сильный удар по голове не оглушил, как рассчитывали похитители, а убил Школьникова; то ли миллиардера хватил инфаркт на импровизиро-ванномцопросе; то ли, уколов его снотворным, ребята Пьеро ошиблись с дозировкой. Во всяком случае, команда Безумного с чувством выполненного долга вернулась на родину. Правда, в испанских газетах промелькнуло сообщение, что убийц задержала полиция. Но даже если и так, покровители из спецслужб быстро выменяли их у испанцев на каких-нибудь замешкавшихся во Франции франкистов.

Хотя брат Школьникова и опознал его тело, труп так обгорел, что, возможно, место выжиги, откупившегося от киллера и бежавшего в Латинскую Америку, занял в аду неизвестный бедолага. Во всяком случае, французское правосудие в гибель Менделя-Михаила не поверила:

8 мая 1950 года его заочно приговорят к смертной казни, конфискации имущества и выплате двухмиллиардного штрафа.

Тем же летом в марсельском баре «Багатель» некто Дегац окликнул Пьеро: «Я тебя знаю, ты работал на авеню Фош» (то есть в настоящем, немецком гестапо). Лутрель спокойно предложил выйти поговорить и расстрелял его во вращающихся дверях. Карьера спецагента пошла прахом.

Все дороги ведут на Пигаль: в кабаре «Ла рулотг» Безумный сколотил банду, прозванную за любовь к «ситроенам» «бандой на передних ведущих». Военное прошлое никто не ворошил: находясь по разные стороны баррикад, уголовники чтили свое братство и помогали друг другу. Теперь и гестаповцы, и партизаны снова стали самими собой — налетчиками.

Мамонт — экс-чемпион велосипедных гонок, настоящий Геркулес — в 1941 году делал грязную работу для комиссара Робера Блемана, истребителя немецких агентов в Марселе. Угодив в тюрьму за нападение на инкассаторов со смертельным исходом — это был исторический, самый первый налет в оккупированном Париже — Данос знал, что комиссар может его выручить. Но Блеман списал агента «на боевые»: Мамонт оскорбился, бежал из тюрьмы и подался в гестапо, оказывая попутно услуги Сопротивлению.

Гестаповцами были и Жюльен Ле Ни, и деловитый «Толстяк Жорж» Бушезейш, брезговавший насилием ради насилия, и храбрец Анри «Расписной итальяшка» Фе-фе, славившийся тем, что зловеще, чуть ли не сутками мог молчать, лишь с нехорошей улыбкой обводя друзей взглядом.

Юный тулузец Реймон Ноди был новичком в криминале. Пай-мальчик, ученик часовщика, ушел в партизаны, чтоб его не угнали в Германию. Он оказался прирожденным стрелком, диверсантом и, главное, человеком войны. Мирная жизнь ввергла его в черную меланхолию, от которой спас «Дерикур», высвистав на новую, криминальную войну. У Ноди была одна слабость: увидев «флика», он сразу стрелял. Рассудительный Мамонт считал, что это немного чересчур, но, в конце концов, у каждого свои недостатки.

Однажды дверь «Ла рулотг» распахнул скелет, похожий на Большого Жо: друзья уставились на него, как на выходца с того света. Аттиа в гестапо не прижился, перебежал в Сопротивление, но попался, его пытали. Друзья с трудом спасли его от смерти, убедив шефа гестапо Лафона отдать Жо немцам. В