Шарон метнулась на кухню (ну, насколько тучная женщина способна метаться), а Макналли уселся на диван, закурил и, нажав кнопку на пульте, включил огромный плоский телевизор. Ни мне, ни Гленну он до сих пор слова не сказал.
Я встал и с преувеличенной вежливостью обратился к нему:
— Как поживаете? Меня зовут Адриан Моул, я отец Гленна.
Макналли не оторвал глаз от «Шоу Триши Годдард» — ведущая уличала тощего мужчину с седым лохматым конским хвостом в пагубном пристрастии к травке.
Гленн поднялся на ноги, встал между Макналли и телевизором и прошипел:
— Ты не уважаешь моего папу?
— Да я всех уважаю, — залепетал Макналли.
— Тогда поздоровайся. А когда закончишь с этим, мотай наверх и прикрой чем-нибудь свою задницу.
Шарон принесла чай в кружке с надписью «Мужчина в доме». Она быстро переводила взгляд с Макналли на Гленна и обратно. Напряжение в комнате ощущалось физически.
Макналли шумно отхлебнул чаю и скривился:
— Горячо, дура ты жирная.
— Извини. — Шарон опять удалилась на кухню.
Гленн вынул кружку из пальцев Макналли:
— Я теперь мужчина в доме, и я это выпью, большое всем спасибо. А ты только попробуй назвать мою маму жирной дурой. Проси прощения!
Дальше получилось очень некрасиво. В возникшей потасовке чай разлили, а Макналли силком удалили из комнаты. Шарон пыталась разнять сына и любовника, но небольшая драка все же произошла.
Лично я ненавижу насилие и конфронтации разного рода, однако я не мог не порадоваться тому, что мой сын встал на защиту своей матери. Макналли убежал наверх и забаррикадировался в ванной.
Шарон захныкала:
— Зря ты вмешался, Гленн. Он потом на мне отыграется.
— Он что, бьет тебя? — изумился Гленн. (Шарон уставилась в пол.) — Мама, он не работает, сидит на твоей шее, и ты же еще его боишься. Да гнать этого гада в шею! Почему ты живешь с ним?
— Я люблю его, — всхлипнула Шарон.
В такси по дороге в Мангольд-Парву Гленн сказал:
— Никогда не думал, что мама предпочтет какого-то придурка мне, своему родному сыну.
Я похлопал его по плечу:
— Любовь превращает нас в недоумков, Гленн.
Если Георгине и не понравилось то, что Гленн проведет отпуск у нас, заняв комнату Грейси, она великодушно не подала виду. В нашей спальне мне сразу бросился в глаза костюм ее мечты, висевший на плечиках, обшитых розовым атласом. На полу стояла пара строгих черных туфель — выше каблуков я в жизни не видел. Да она и шагу на них ступить не сможет!
Вчера, после своего первого дня в Фэрфаксхолле, Георгина вернулась домой в восьмом часу вечера, очень возбужденная. Я слушал «Арчеров», но она выключила радио и принялась рассказывать о своем рабочем дне. Насколько я понял, в основном она разъезжала с Фэрфакс-Лисеттом по имению, знакомясь с обслуживающим персоналом и арендаторами. Обедали они в пабе в соседней деревне, а потом устроили мозговой штурм на тему, как нажиться на туристах и экскурсантах, которых они допустят в поместье.
На высоченных каблуках, в черном костюме, белой блузке, Георгина расхаживала по кухне, стряхивая пепел в раковину. Я подумал, что она выглядит точно так же, как пять лет назад, когда мы влюбились друг в друга. Тогда я не мог поверить своему счастью — такая красавица ответила мне взаимностью!
— Сегодня, Ади, я чувствовала себя самой собой! — подытожила Георгина.
— А тебе было не трудно ходить в этих туфлях? — спросил я.
— Нет, Хьюго купил мне резиновые сапоги.
Заглянув в прихожую, я увидел у двери сапоги. Розовые. В цветочек. И у меня похолодело в груди.
Утром, как обычно, терапия. Салли была рассеянна. Обращалась со мной как с очередным пациентом, не более. Наверное, у нее месячные.
Поехал в магазин. Бернард выкупил у какого-то старика библиотеку целиком, состоящую сплошь из книг о полярных исследованиях. Я попросил его составить каталог и занести его в наш компьютер.
— Даже не мечтай, цыпленочек. Я — человек пера и бумаги.
Спросил Хайтиша, сможет ли он компьютеризировать полярные книжки, и он мгновенно ухватился за это предложение. Он на все согласен, лишь бы не обслуживать посетителей. И где-то я его понимаю. Такое впечатление, что большинство из тех, кто к нам приходит, страдает нервным расстройством. Впрочем, куда им еще податься, как не в книжный магазин?
Терапия.
Салли по-прежнему ведет себя крайне сдержанно. Сожалеет, что посвятила меня в свои абсолютно бесперспективные отношения с Энтони? Наверное, не надо было ей говорить, что ее бывший бойфренд с самого начала казался мне законченным мерзавцем и она еще легко отделалась.
Позвонила Пандора:
— Это, конечно, жутко некстати, но я обещала маме поужинать с ней в Хэмптонхолле в ее день рождения. Поэтому давай встретимся в воскресенье и обсудим мою раковую инициативу. Попрожектерствуем, что нам мешает? Ты мне расскажешь, каково там, на раковой передовой, а я с интересом послушаю.
В качестве места встречи я предложил ресторан Уэйна Вонга, Пандора согласилась:
— Хорошо, закажи столик, где мы обычно сидим, рядом с аквариумом.
Лег в постель в половине девятого. Заснул, прочитав одну страницу из романа «Кролик, беги» (я взялся перечитывать эту книгу Апдайка). Всего девять вечера, а я уже ни на что не годен.
Ехал на терапию в темноте, против ледяного ветра, педали крутил с трудом. Салли воссоединилась с
