— Хан-отец, не думайте, что коричневая еда, приготовленная в вонючем хадгыыре суки, нечиста. Попробуйте-ка!

Когда она вышла, хан посмотрел вслед дочери и сказал:

— Мяса этого я есть не буду. Не нашли еще той дичи, что настреляли Майышгак и Шойушгак?

Ее родная мать не выдержала и сказала:

— Если зажравшийся старый пес не ест этого прекрасного блюда, принесенного моей младшей дочерью, то и пусть не ест.

Попробовала она сама, а мясо было на вкус, как тончайший сахар, от которого человеку не оторваться. А то, что осталось, мать велела отнести в юрты своих старших зятьев. Отведали они мяса, и первый сразу же прокусил себе язык, а другой — палец.

И опять послал хан трех своих зятьев на гору Эзен Хара и сказал:

— Идите на охоту вместе и вместе возвращайтесь!

Бедный Отгек Джуман раздобыл для своих старших братьев казан, сварил им чай и отправил своих старших братьев на большую охоту. Хоть три дня они охотились, а вернулись ни с чем, с пустыми руками.

И сказал Отгек Джуман:

— Если бы я подстрелил дичь, хорошенько поджарил бы мясо и дал бы его нашему хану-отцу, он все равно не стал бы его есть, потому что не считает меня за человека. Даже не отведав, он не стал есть мясо, которое я послал ему. Поэтому я убью дичь, а вы пожарьте мясо и дайте ему сами. Согласны, милые мои братья?

— Согласны, согласны, как же не согласиться! — отвечали они. — Но разве ты, несчастный, можешь что-нибудь убить? Ведь двое таких умелых, как мы, три дня гонялись за дичью и вернулись, не добыв даже капли крови из носа мышонка.

— Ну, если так, то поскачу я на одной из ваших лошадей, возьму с собой вашу вторую лошадь, нагружу и моего худого желто-пестрого коня и отправлюсь на гору Эзен Хара.

И повел он коня своего старшего брата вверх на гору, оглядел дичь и, выбрав из нее самое лучшее, застрелил двух неплодных архаров и неплодную горную козу. Навьючил двух на лошадей своих братьев, а третью, равномерно распределив поклажу, на своего коня и вернулся домой еще задолго до вечера. Увидав столько мяса, старшие братья закричали:

— Ну и мастак! Далеко нам до него!

И сказал средний брат старшему:

— Да ничего подобного! Давай возьмем все чистое мясо, а ему дадим желудок и потроха.

Голодный, взял он потроха и приготовил их, а потом сказал:

— Да будет нежным мясо дичи, которую я застрелил и сварил в супе, а то мясо пусть имеет вкус нечистот и мочи! Пусть у потрохов станет вкус тончайшего сахара!

Произнеся это заклятие, он уехал. А приехав, сказал избранной им подруге:

— Я выехал только на один день и трижды не промахнулся. Все лучшее мясо забрали мои братья, а мне оставили только потроха и желудки. Зажарь-ка их, да хорошенько!

А два старших брата Отгек Джумана явились к хану и сказали:

— Мы оба вернулись с тремя убитыми козами. Отведайте вечером их мяса!

Пожарили два старших зятя лучшие куски мяса, отослали их хану; тот набросился и с жадностью стал поедать его, да вдруг заметил, что у мяса вкус нечистот и пахнет оно мочой. Вскочил хан да как заорет:

— Что это они мне дали! Что, они намешали сюда свою мочу и нечистоты? Не могу я этого есть!

Тогда его жена сказала:

— Конечно, иным и не может быть мясо, добытое и принесенное тебе твоими умелыми зятьями, которых ты так любишь. А дичь, что недавно приносила твоя дочь, была так вкусна! Ах, как она была хороша! Просто превосходна!

Тем временем пришла жена Отгек Джумана и принесла жареные потроха.

— Папочка, когда я принесла мясо гораздо лучше этого, вы его даже и не пробовали, так как не считаете моего мужа за человека. Если хотите отведать его, попробуйте, а не то — бросьте его шелудивой собаке!

Почувствовав, что его младшая дочь обиделась, хан сказал:

— Сядь, дитя мое, я отведаю потрохов.

Он отрезал крохотный кусочек и, положив в рот, понял, что это очень вкусно. Стал пробовать посмелее — вкус был прекрасный. Было так вкусно, что он стал отрезать огромные куски и так торопился съесть их, что укусил себе пальцы. Наелся до отвала.

И подумал хан:

— Почему же лучшее мясо моих любимых зятьев так отвратительно на вкус? И почему потроха дичи, добытой сиротой Отгек Джуманом, живущим в хадгыыре, сооруженном из жилья суки с шелудивой мордой, имеют вкус изюма и тончайшего сахара?

Да уж, прошлый раз я напрасно выбросил мясо, даже не попробовав его.

Он столько размышлял над этим, что заболел с тоски.

И опять послал хан трех своих зятьев на охоту на три разных стороны света, чтобы испытать их. Отгек Джуман спокойненько, не торопясь вернулся на своем коне в полдень. «С чего это он вернулся так рано?»— подумал хан и, подойдя к нему, увидел, что тот привез сердца, легкие и потроха пяти убитых на охоте разных животных и мясо неплодного архара. Поджарив это мясо, он передал его вечером своему папаше-хану. Принявшись за мясо, его тесть-хан откусил себе язык — такое оно, говорят, было вкусное. И сказал он тут:

— Мои любимые зятья оказались в действительности самыми дурными из людей, не правда ли?

И ханша ответила на это:

— Что ж теперь делать, старая падаль? Придется завтра пригласить ненавистного тебе Отгек Джумана на чай. Ты был не прав. Своим старшим зятьям ты построил такие красивые юрты и наделил их скотом и имуществом. А на бедного сироту Отгек Джумана, взявшего в жены твою младшую дочь, ту, что дороже тебе черной зеницы ока твоего и белых лунок твоих ногтей, ты смотрел сверху вниз, как на худого, неимущего и ничтожного. Давай угостим его, поставим ему маленькую белую юрту-дворец и устроим в его честь пир!

Говорят, в полдень следующего дня они передали Отгек Джуману: «Приходи пить чай!»

Отгек Джуман надел заранее принесенное и спрятанное в юрте настоящее ханское платье своего отца с красивым золотым шариком на шапке, обул свои темно-серые сапоги, и пошли они, нарядные, вдвоем, как два гуся, согласно перешептываясь и тихо переговариваясь, и вошли под звон своих золотых и серебряных украшений. Дрогнуло тут сердце их величественного отца, сидевшего на почетном месте, вскочил он на ноги.

— Садитесь, садитесь, папочка, куда же вы? — закричали они и засмеялись, так что он, пристыженный, снова уселся.

Тогда сказала мать:

— О моя младшая дочь, ты всегда была моей любимицей и наследницей. — И она со слезами поцеловала дочь и уступила ей свою подушку у очага.

— О мой сын, о мой сын, я был очень несправедлив к тебе, сядь сюда на эту подушку! — воскликнул хан и пододвинул Отгек Джуману свое сиденье.

Через три дня с охоты вернулись старшие зятья. Вернулись не пивши, не евши, не принеся с собой и коричневой мышки. Тут хан поставил и украсил для Отгек Джумана отдельную маленькую белую юрту- дворец и подарил ему ее. А потом, говорят, хан заболел — так он расстраивался из-за несправедливости, из-за того, что уж очень мало уважал Отгек Джумана, да и умер.

Отгек Джуман сел на место хана и могущественно владел землей, твердо управлял всем светом и жил мирно и счастливо.