звездой — и привязал их к старому сандаловому дереву так, чтобы их осеняла тень молодого сандала. Подойдя к двери ханской юрты, он оглянулся и убедился в том, что оба его коня — Большой соколино-серый со звездой и Малый соколино-серый со звездой — чуть ли не на целый метр длиннее и чуть ли не на полметра выше коней других богатырей. Тогда он открыл дверь юрты и вошел.

Вошел он и увидал, что в юрте полно богатырей. Хан Тёгюсвек стал пробираться, перешагивая через плечи тех, кто был мал ростом, через колени тех, кто был ростом велик, и до щиколотки погружаясь ногами в мягкую землю пола. И только он собрался сесть выше всех богатырей и пониже бега, как бег пододвинул ему стоявший рядом с ним трон о восьми ножках. Ну, раз уж пододвинул, Хан Тёгюсвек уселся на него.

И тогда наш Хан Тёгюсвек спросил хана о его здоровье, назвав его отцом:

— Как живете — в мире и благополучии? — И спросил о здоровье его жены, назвав ее своей матерью, и поздоровался с ними так, как это положено зятю.

Выслушав его приветствия, хан спросил:

— Откуда ты едешь? Где та цель, к которой ты стремишься? Каковы твои намерения? Где твоя земля? Как тебя зовут? Как зовут коня, на котором ты приехал?

— Я — Хан Тёгюсвек с двумя конями, которых зовут Большой соколино-серый со звездой и Малый соколино-серый со звездой, и с богатырем Тайваган Улааном, владеющий миллионами религий и десятками тысяч бурганов, — сказал он. — Если у хана есть что-нибудь особо твердое, я ему это переломлю, если у него есть необъезженные кони, я ему их объезжу — вот чего мне хочется.

И когда он это сказал, один из богатырей стал бранить его:

— Ты что думаешь, нет никого, кто объездил бы коней хана, кто переломил бы для него твердое?

Потом стал бранить его богатырь, сидевший пониже того, и оба они ругали его попеременно. Когда же Хан Тёгюсвек, рассердившись, тоже стал отвечать им руганью, изо рта его вылетало пламя, так что взлетел вверх нижний край войлочной крыши ханской юрты. Услыхав, что говорил наш Хан Тёгюсвек, и увидав, как он выглядит, многие богатыри бежали, охваченные страхом. Остались сидеть только пять-шесть человек, повторявших один за другим: «Хоть ты и богатырь, но ведь и я тоже богатырь!»

Когда все богатыри заспорили друг с другом, хан-хозяин сказал:

— Ах, юноши, одно хочу я вам сказать: если вы не победите ловкостью, то и силой не сумеете победить. Давайте-ка устроим состязания! Устроим скачки и состязания борцов.

— Вот и хорошо! — решили все и принялись скакать на лошадях и выставлять своих борцов.

Прежде чем отвязать своих коней, Хан Тёгюсвек спросил:

— Откуда начинают бега?

Кто-то сказал: «Начинают с середины пути». А другой сказал: «Мы начнем бега оттуда, где сходятся небо с землей». А место, где сходятся земля и небо, не близко. И поскакали они туда, чтобы начать состязания с того места, где сходятся небо и земля.

Тут Хан Тёгюсвек пошел готовить своих лошадей к бегам, а слуги хана к тому времени повскакали на коней и умчались. Оказалось, что остались только кони нашего Хан Тёгюсвека и не найти уже ни одного мальчика-наездника. Хан Тёгюсвек побежал туда, побежал сюда, и тут как раз из юрты дочери хана выскочил маленький мальчик и сказал:

— Я тот, кто поскачет на коне моего старшего зятя!

Ну, дал он этому мальчику два мешка песка, чтобы повесить их по бокам коня, повел его за собой и собрался уж было приготовить к скачкам Большого соколино-серого со звездой. Но тут его Малый соколино-серый со звездой сказал: «Поскачу я!» И стали спорить его кони между собой, и вышло так, что скакать выпало Малому. Навьючил он тогда на бока Малого два мешка с песком. Потом заткнул за пояс за спиной у своего мальчика-ездока множество сухих и мокрых прутьев и отпустил его со словами: «Слушай, когда ты поскачешь от того места, где сходятся небо и земля, и придет время, когда на ушах твоего коня выступит пот, перережь завязки обоих мешков с песком и сбрось их, так вот!»

Научил он этому мальчика и дал ему ножичек с желтой рукоятью.

Мальчик ехал, ехал. Конь его вовсе не бежал, шел медленно. Он стегал его мокрым прутом, пока не осталась от него одна сердцевина, и стегал его сухим прутом, пока от него не отпала кора, — только тогда конь поскакал.

Наконец он увидал вдали слуг на лошадях и постепенно догнал их. А когда догнал, увидал, что они, эти слуги, на ходу глотают хойтпак из дажыыров. А у мальчика нашего хорошего не было с собой никакой еды.

Тогда один из слуг налил хойтпак в пиалу и крикнул:

— Эй, мальчик, хочешь пить?

— Хочу!

— Коли так, выпей этот хойтпак! — сказала одна служанка и протянула ему пиалу с хойтпаком. Но только мальчик поднес ее ко рту, как лошадь встряхнулась изо всех сил — и пиала вылетела из его рук, описав большую дугу. Мальчик посмотрел на то место, куда упала пиала, и увидал, что хойтпак проел в земле большую дыру. Этот хойтпак был ядом! И тогда служанки стали колотить лошадь мальчика по голове, приговаривая: «Пусть вороны и сороки выклюют твои глаза!»— и умчались галопом, да так, что их длинные груди, закинутые за спину, хлопали. А он опять скакал и скакал. И опять этот мальчик догнал слуг. Слуги остановились и ждали его. И слуги эти его спросили:

— Эй, мальчик, хочешь есть?

— Да, я уже проголодался! — отвечал он.

Тогда один слуга вынул из кожаного мешка большой ломоть сушеного творога [81] и дал его мальчику. Мальчик принял этот кусок творога и только хотел надкусить его, как лошадь опять встряхнулась изо всех сил, так что кусок сушеного творога отлетел далеко в сторону. Отлетев и упав на землю, этот кусок сухого творога тоже проел в ней дыру. Да, и опять те слуги разразились руганью и проклятиями и опять умчались с шумом и хлопаньем.

Мальчик этот опять скакал, скакал, и, когда он через какое- то время догнал их, все слуги лежали и спали. Мальчик подъехал, откинул и подвязал голову своему коню и тоже улегся. Но конь его стоял, не сводя с мальчика глаз: «Я должен во что бы то ни стало уберечь мальчика! Эти враги обязательно захотят навредить ему!»

Вдруг конь заметил, что слуги собираются отправиться в путь. А мальчик продолжал спать. Конь подумал: «Ну, пусть поспит еще немного, пусть слуги отъедут. Эти злыдни опять станут вредить мальчику и опять захотят как-нибудь извести его!»

А мальчик все не поднимался. Тогда конь изо всех сил дернул головой назад и оборвал свой повод, дернул головой вперед и оборвал узду, подбежал к мальчику и увидал, что те давно уже убили его, налив ему в уши яду, и теперь мальчик лежал бездыханный.

— Ах, какая неприятная история! Большой соколино-серый со звездой сказал ведь: «Поскачу я!» А я спорил с ним и побежал вместо него.

Да, поглядел он тогда вверх, почихал и позевал и стал бить копытами так, что обнажилось переплетение корней земли, затопал так, что вывернуло все внутренности этого мальчика, вызвал с неба сильный дождь, и он выполоскал яд из внутренностей мальчика — и так вернул его к жизни.

Оживив мальчика, конь сказал ему так:

— Ну и спишь же ты, мальчик! Слуги уже давно уехали, ну- ка, садись живей!

Мальчик, хороший наш, подбежал и уже собирался было вскочить на своего коня, когда тот сказал ему:

— Эй, скачи и отломи от тех вон вечных снегов кусок льда с коленную чашечку и сунь его в свою суму!

Мальчик отправился в указанное место, отломил от вечного снега кусочек льда, сунул его в свою суму и поскакал дальше. Конь его скакал во весь опор.

Но мальчик, милый наш, не обрезал еще мешков с песком — он забыл об этом. И тут вдруг конь его остановился:

— А теперь погляди в эту черную степь, мальчик. Там ли еще слуги, ускакавшие утром, или их нет там, видно ли хоть что- нибудь?

И он действительно обнаружил слуг: посреди черной степи двигалось что-то вроде мошек и комаров.