стоял, как скала. Когда он вошел в юрту, там сидели уже семь богатырей, он обменялся с ними приветствиями. Тогда хан спросил:

— А ты, парень, возжаждавший постели своего отца, откуда ты прибыл? Как зовут твоего коня?

— Я — тот, кого зовут Уйел Мёнгюн Хадаасын Баатыр с рогатым черным конем, сын Сулу Балдыр Хаана с лошадью Эрдине Хюренг и ста девятью женами, который живет прямо на запад отсюда!

Только теперь они поздоровались друг с другом.

На следующий дёнь начался праздник. Хан объявил:

— Кто победит в трех состязаниях, тот получит мою дочь. Сначала состоится борьба, потом скачки, а затем нужно, чтобы стрела, перелетев через семь горных гребней, прошла сквозь отверстия в тазовых костях семидесяти овец.

В борьбе победил Уйел Мёнгюн Хадаасын Баатыр. В скачках первым пришел к цели его рогатый черный конь. И при стрельбе через семь горных гребней сквозь тазовые кости семидесяти овец стрела, пущенная Уйел Мёнгюн Хадаасын Баатыром, перелетела через семь горных- гребней, прошла сквозь отверстия в тазовых костях семидесяти овец, выжгла семь рек и понеслась дальше. Поэтому Уйел Мёнгюн Хадаасын Баатыр получил в жены дочь того хана и возвратился к себе домой.

Но тут он увидел полное разорение, от его прекрасной страны не осталось ничего, на чем бы мог отдохнуть глаз. Она простерлась перед ним — выжженная солнцем и пустынная. Поставил он свою юрту и сказал:

— Ах, мерзавец, претендующий на постель своего отца, кто же ты, сделавший моего отца и его владения своей добычей? — и отправился прямо на запад. В пути он услыхал, что Хёдээнинг Гёк Буга напал на его родную землю, угнал его скот и всех людей.

Три месяца он вел войну с Хёдээнинг Гёк Бугой и наконец победил. За это время умер его отец, но мать была еще жива. Вместе с ней отправился Уйел Мёнгюн Хадаасын Баатыр домой. Он гнал перед собой свой скот и вел за собой на родную землю свой народ.

С тех пор у него уже не было врагов. Его обширное ханство пребывало в мире и покое, и Уйел Мёнгюн Хадаасын Баатыр тоже жил теперь спокойно и мирно, празднуя со своим народом большой праздник, и тек у них жир по пальцам, и капал арагы у них с бород.

Так он наслаждался тихим, прекрасным счастьем.

В давнее время жил старый человек, и звали его Бай Назар. У старика Бай Назара было восемь сыновей. Восемь сыновей угнали восемьсот его лошадей и были таковы. Когда сыновья угнали восемьсот лошадей и скрылись, старики остались одни умирать с голоду.

Нашли они грудинку темно-каурой кобылы. Сделали из нее себе ужин и обед и только принялись за еду, как родился еще один мальчик. Старик сказал:

— Ну, раз этот мальчик появился на свет, когда мы ели грудинку темно-каурой кобылы, назовем его Эр Тёстюк — Парень-грудинка [74].

Прошло три дня, а мальчик стал уже таким, как трехлеток, через четыре дня он стал как мальчик- четырехлеток. Соорудил он себе лук из камыша и играл, стреляя вверх по птицам взлетающим, стреляя вниз по птицам слетающим.

Однажды он подстрелил крыло рябчику. Погнался он за ним и увидел пожилую женщину, плетущую мешок. Он наступил ей на нитку так, что она оборвалась. Тогда она сказала:

— Ну откуда ты взялся такой, что мог бы совершить насилие даже над собственной матерью! Если уж ты такой ловкий и сильный, взял бы и нашел восьмерых своих братьев! — и побила мальчика. Вернувшись домой, он спросил у родителей:

— Что это за история? Куда' делись восемь моих братьев?

Я найду восьмерых своих братьев!

Отец ответил:

— Ах, мой мальчик, нет у тебя восьмерых старших братьев, все это выдумано, наврано, все это чушь, ничего такого нет и в помине!

Однажды он зашел в юрту той самой женщины, что плела мешок, а ее мальчик захотел взять камышовый лук Эр Тёстюка, и тот крикнул:

— Ты кто такой, что дерешься из-за моего камышового лука, — и щелкнул его. А мальчик сразу же умер. Увидев мертвого мальчика, женщина закричала:

— Ну что ты за вражье отродье, такой может совершить насилие даже над собственной матерью! Если уж ты такой ловкий, источающий яд, если ты ничем не лучше ни черта, ни волка, то почему бы тебе не найти восьмерых своих ушедших братьев и не заставить их вернуться домой?

И она избила мальчика чуть не до смерти. Вернувшись домой, он сказал своим родителям:

— Я найду восьмерых своих братьев!

Они сказали:

— Нет у тебя никаких восьмерых братьев, люди соврали.

Но он сказал:

— Нет, я пойду!

Взял он свой камышовый лук и отправился в путь.

Шел он, шел и пришел в чужую страну, где как раз готовились к большому пиру. «Что здесь происходит?»— подумал он, и, когда он сидел на пиру, прислушиваясь, кто-то сказал:

— Подайте старшему сыну Бай Назара!

Когда на большом блюде внесли мясо и все набросились на него, он подумал: «Ну, теперь, когда я это увидел, я должен во что бы то ни стало найти моих старших братьев. Куда они понесут мясо?

И он увидел, что мясо понесли троим юношам — старшему, второму и третьему сыновьям Бай Назара. Он подошел поближе к ним и уселся. Сел он возле них и сказал:

— Я буду тоже есть это мясо.

Люди сказали:

— Не ешь!

Но он крикнул:

— Ха, я тоже сын Бай Назара, я — младший по имени Эр Тёстюк!

Он познакомился с тремя старшими братьями, поговорил с ними и, не сходя с места, нашел восьмерых своих братьев.

Когда он вместе с ними решил ехать домой, они не могли найти вожака для восьмисот лошадей. Он словил черно-каурую кобылу, связал ей ноги и отхлестал ее: вжик, вжик, вжик, он хотел этим собрать всех лошадей, но не пришла ни одна. И он отпустил чернокаурую кобылу и словил бурую, стал хлестать ее — и собрались все кони.

— Ну, значит, _ она и будет вожаком табуна, — сказал он. И когда он повел бурую кобылицу, двинувшись в путь, лошади одна за другой побежали за ней следом.

Когда они прибыли на родную землю, их родители уже чуть не умирали с голоду. Прибыв в свою страну, они устроили пир, и старик сказал:

— Теперь у меня девять сыновей, и я хочу дать им в жены девять дочерей одного человека! — и отправился на поиски.

Пришел он к большой белой юрте. Вошел и увидел висящие в ряд восемь пар серег.

Увидев, что висит всего восемь пар серег, старик заплакал:

— Ах, как жаль, здесь только восемь пар серег, а у меня девять сыновей. О горе! Было бы их девять!

Услыхал его плач хозяин юрты и сказал:

— Их девять, пожалуйста! — и принес и повесил еще одни серьги. Тут старик сказал:

— Да, их стало девять. Теперь посватаемся!

А тот в ответ: