они, бороться друг с другом. Но ни один из них не мог победить другого. Тогда Паавылдай крикнул:

— Подсыпьте под Хёдээнинг Гёк Бёге гороха, а под меня подсыпьте муки!

Но они насыпали горох под Паавылдая, а муку — под того, другого, так что Паавылдай поскользнулся и упал. Все трое вместе кое-как связали его. Они засунули его в уже вырытую яму и заставили дикого черного верблюда прикрыть ее камнем величиной с юрту.

«А теперь быстро обезвредить коня леопардовой масти!»— закричали они и выбежали из юрты. Конь леопардовой масти, закинув голову назад, разорвал узду и поводок, нагнув голову вперед, разорвал поводья, привязанные к седлу, и убежал.

Теперь Хёдээнинг Гёк Бёге взял мать Паавылдая в жены и дал ей имя Аны Мерген. Хара Нюдюн, черноглазую, сделал он своей дочерью, и стали они жить вместе.

Конь леопардовой масти убежал высоко в горы. Несколько дней пил он там чистую воду горных ручьев, щипал свежую горную траву и отдыхал. Набравшись сил, он полетел на небо к старшей сестре Паавылдая, на которой некогда женился сын небесного хана. Конь леопардовой масти приблизился к юрте с левой стороны и, когда наступило время сна, взрыл землю подковами и издал тихое и короткое ржание.

«Так ржал бы леопардовый конь Паавылдая, если бы ему отрезали уши и раздробили кости!» — вскричала старшая сестра, быстро накинула на плечи тон и выбежала из юрты.

— Где ты потерял своего хозяина? — спросила она еще на бегу.

Конь леопардовой масти ответил:

— Они все вместе обошли моего хозяина и бросили его под землю, в яму.

Заплакала старшая сестра. Она дала коню отдохнуть два-три дня, а потом полетела на нем на землю.

Когда они приблизились к месту, где стояла юрта, то увидели там только голую черную землю. Но из-под земли неслись слабые человечьи стоны. Старшая сестра подбежала и крикнула:

— Это пришла я, твоя единственная старшая сестра, которая живет у Гурмусту! — С этими словами она вылила через щель в яму целебное зелье, и к Паавылдаю возвратилась жизнь.

— Дорогие, не стойте так близко от меня! Отойдите на расстояние половины дня пути, я взовьюсь, как страшный черный жеребец! — крикнул он. Так он и сделал, но не хватило ему силы сдвинуть камень.

И тогда он крикнул:

— Ну а теперь отойдите на расстояние целого дня пути. Если я не смогу взвиться, как взвивается дикий черный молодой верблюд, мне вообще не одолеть этот камень.

Взвился он трижды. И тогда черный камень величиной с юрту отлетел на расстояние половины дня пути, и, только когда он упал, старшая сестра отправила коня в обратный путь. Встретились они в этой безлюдной местности и были счастливы. Старшая сестра взяла Паавылдая с собой на небо к Гурмусту. Она привезла его в свою юрту, накормила и дала ему отдохнуть. Ему подавали лучшие кушанья и самые верные целебные зелья, и за семь дней он пришел в себя.

«Ну, теперь-то уж я найду свою землю и своих людей! Отправлюсь-ка я, пожалуй!» — сказал Паавылдай Баатыр. Он дунул легонько на своего коня леопардовой масти, и тот превратился в кремешок, засунул его в свое огниво и был готов отправиться в путь. Старшая сестра спустила его в нижний мир и оставила там. Тут они и попрощались.

— Твой пузырь полон желчи, твои легкие слишком спешат! Ты плохо владеешь собой! Дай мне увидеть мою младшую сестру и мать, не убивай их! — уговаривала его старшая сестра.

Он бежал, бежал и достиг наконец границ земли Хёдээнинг Гёк Бёге. Тут он обернулся лысым мальчиком в жалком тоне из сорочьих шкурок, стал всюду прислушиваться да выведывать. Некоторые из людей говорили ему, что были прежде подданными Паавылдай Мергена. А еще он узнал, что завтра будет свадьба принцессы Хара Нюдюн.

Лысый мальчик сказал:

— Если я пойду завтра на пир, обратят ли они вообще внимание на такого человека, как я?

И еще он спросил:

— Где пастух у Хёдээнинг Гёк Бёге? Хотел бы я хоть раз досыта напиться коровьего молока!

Пастухом был старик, живший в шалаше из коры. Когда Паавылдай пришел к нему, тот пас стада, сидя на необъезженном синем быке.

— Вообще-то я пастух Паавылдай Мергена, — сказал он.

Стало поздно, и Паавылдай заночевал у старика.

— Здесь столько коров и быков, дедушка, дайте мне теленка- двухлетка! Ведь это принадлежит какому-то хану? Кто заметит, что чего-то недостает? — уговаривал он.

И так как от него не было покоя, они закололи теленка-двух- летка и съели его. Но только старик отвел глаза, как лысый заколол быка Хёдээнинг Гёк Бёге и насаживал его уже на вертел. Старика обуял страх, но мальчик его успокоил. Съев все мясо и выпив мясной отвар, он улегся. Ночью старик вдруг проснулся, и ему показалось, что он видит десять раз переплетенную крест-накрест косу Паавылдай Мергена и что рядом с ним лежит и спит сам Паавылдай Баатыр, который мог бы одним пинком ноги разнести убогий корьевой шалаш.

Старик испугался, забрался под свой тон и стал размышлять. А когда через некоторое время опять взглянул туда, он действительно увидел Паавылдая.

Но утром там опять оказался вчерашний лысый в жалком тоне из сорочьих шкурок на плечах. Он спросил, когда начнется праздник, и старик ответил ему и назвал место, где живет хан. Мальчик пошел, старик поглядел ему вслед и увидел удаляющегося Паавылдая. Сидя на коне леопардовой масти, он пустил его рысью.

Когда он приехал, праздник уже начался. Борцы уже кончили борьбу, и как раз пришло время стрелять из лука. Он пошел к месту, где готовились к стрельбе, и спросил, можно ли и ему принять участие. Одни сказали — можно, другие стали смеяться над ним. Так как не оказалось ни одного человека, силы которого хватило бы на то, чтобы натянуть желто-пятнистый лук Паавылдая, стали стрелять из лука Гечилбей Баатыра.

— Велик этот праздник, и игры — на все ханство, можно и мне принять участие? — спросил мальчик в тоне из сорочьих шкурок. Люди смеялись. А он все-таки пошел к Хёдээнинг Гёк Бёге и попросил у него разрешения, сказав при этом:

— Можно ли мне — умоляю вас со сложенными руками — получить благословение?

— О, какой славный, смелый мальчик! Ведь у него лысина, — значит, он мужчина. Дайте ему лук! — был ответ.

Но Паавылдай, уже натягивая лук, сломал его.

И сказал Хёдээнинг Гёк Бёге:

— Что за удивительный лысый мальчик мешает нашим играм! Раз он такой сильный парень, принесите-ка мой черный лук, рассчитанный на силу девяти мужчин!

За один конец держали его трое мужчин, и за другой конец держали трое мужчин — с трудом они внесли его.

— Ну, мой милый, этот уж будет по тебе! — сказал хан, но, как только Паавылдай слегка натянул его, лук разлетелся. Кое-кто рассердился, кое-кто удивился, а хан сказал:

— Раз уж это такой сильный парень, несите-ка сюда желтопятнистый лук Паавылдая!

Теперь лук за один конец держали шесть мужчин и за другой конец — тоже шесть мужчин — целых двенадцать мужчин притащили его.

— Вот это поистине снаряжение настоящего мужчины, не правда ли? — сказал хан.

Паавылдай получил благословение у своего желто-пятнистого лука и нерешительно приблизился к нему. Он натянул лук до предела, обернулся — и перед всеми предстал, крепко держа свой желто- пятнистый лук, Паавылдай Баатыр в прежнем обличье.

— Подставь-ка мне свое уязвимое место! — крикнул он, и не успели и глазом моргнуть, как он разбил стрелой верхний шейный позвонок Хёдээнинг Гёк Бёге.

Тогда к нему подошли с одной стороны его мать, а с другой — младшая сестра и бросились ему на шею. И заплакали они: