берег пруда, смотрят, не поднимает ли кто руку на зеленого друга, не появились ли вредители леса и сада, не крадется ли браконьер к воде на ловлю рыбы в пору икрометания. Иногда эти походы увенчиваются успехом: пионерам удается предотвратить что-то плохое или, в худшем случае, установить истину...
Мы не допускаем, чтобы дети только видели зло и только оценивали его с точки зрения норм нравственности. Из ребенка, который хорошо понимает, что на его глазах совершается зло, запоминает виновников, рассказывает о них старшим (пусть разбираются, привлекают к ответственности), вырастает человек, равнодушный ко всем и ко всему. Все в нем будет подчиняться бесстрастной рассудочности, а потом и расчетливости. Он будет думать — возмущаться ему или не возмущаться, когда на глазах творится зло, научится лицемерить.
Такие люди страшные: в течение своей жизни они совершают тысячи предательств, и эти предательства ужасны тем, что они с первого взгляда касаются вещей как будто бы незначительных. Увидев хулигана, оскорбляющего девушку, такой человек не всегда пройдет мимо: он остановится, посмотрит, станет даже взомущаться бездеятельностью милиции и дружинников, но сам не вмешается. А это как раз и есть гнусное предательство, корни которого уходят в безобидное равнодушие детства.
Духовная жизнь ребенка отличается большой тонкостью восприятия тех явлений, которые оказывают влияние на чувства. Это прежде всего горе, страдание, причиненное одним человеком •другому. Каждому учителю приходится часто выслушивать жадобы малышей, рассказывающих о проступках своих товарищей или старших школьников. Чаще всего в этих рассказах речь идет
Важно не охладить страсти детской души, не уязвить самых чувствительных ее уголков, не допустить, чтобы ребенок стал равнодушным. Разделяя негодование, возмущение ребенка, переживая его горе, мы развиваем в ребенке остроту нравственных чувств. Мы учим его находить действенный выход чувствам — не только возмущаться злом, но и самому бороться против него, не только идти к кому-то за правдой, но и самому утверждать правду. Важно дать ребенку конкретный совет, как поступить в каждом конкретном случае.
Истоки детского эгоизма — в невоспитанности чувств. Ребенок чувствует себя бессильным перед злом, которое кажется ему непреодолимым. А где есть чувство бессилия, там появляется и мысль об одиночестве. Если же маленький человек отдает
На школьной пасеке. Семиклассники Юра Пащенко и Лина Кононченко готовятся к выкачке меда
страсть своей души другим людям, он не задумывается над тем, что в единоборство со злом он вступает один.
Мы стремимся постепенно подвести ребенка к убеждению, что делать что-нибудь хорошее, полезное и нужное для общества — это нравственная доблесть, думать же только о себе— бесчестно. Очень важно, чтобы поступки, раскрывающие сущность этих идей, были насыщены нравственными чувствами, чтобы ребенок переживал личную непримиримость к бесчестию.
У нас уже 9—10-летний ребенок приобретает первый эмоцио-нально-нравственный опыт общественно полезной деятельности: видит первые результаты своего труда для общества, например выращенные саженцы винограда, переживает в связи с этим радость. Раннее переживание этого чувства — исключительно важное условие формирования моральных убеждений. Это чувство рождает у ребенка тревогу, если он ничего не сделал для других людей. К моменту вступления в подростковый возраст ученики видят результаты своего продолжительного общественно полезного труда: плодовый сад, выращенный на пустыре, тучное поле на том месте, где была неплодородная почва. Вступая в раннюю юность, ученик уже имеет моральное богатство — радость от мысли, что своим трудом он украсил землю. Это^чувство — источник подлинного патриотизма, сознания общественного долга.
Большое значение мы придаем нравственному смыслу самостоятельного труда в процессе овладения знаниями. Мы добиваемся того, чтобы в учении ребенок пережил чувство собственного достоинства. С первых же дней обучения мы пробуждаем у детей ощущение радости от приобретения знаний. Эмоциональная оценка успехов становится важной чертой умственного труда. Учитель и ученик увлекаются общей интеллектуальной целью — познать, открыть истину, преодолеть трудности. Когда ученик видит, что учитель радуется его успехам и огорчается его неудачами, эти чувства передаются и ему, и таким путем он на опыте убеждается, что труд, связанный с приобретением знаний своими силами, приносит удовлетворение. Поэтому мы и добиваемся, чтобы из двух путей приобретения знаний — легкого и беззаботного, но не приносящего радости преодоления препятствий и трудного, тернистого, дающего радость творчества, — ребенок сознательно выбирал второй путь. Выбор этот зависит от того, насколько ярко воспитатель сумел раскрыть перед ребенком цель труда — не только сделать дело, но и утвердить свое нравственное достоинство, доказать, на что способен. Чем чаще ребенок делает правильный выбор, тем глубже он переживает, что выполнить работу или не выполнить, завершить ее или оставить на полпути — это дело личной чести, достоинства. Раскрывать перед ребенком смысл учебного труда — это целая область творчества педагога. И у нас многие виды заданий имеют ярко выраженную направленность на переживание ребенком
чувства чести труженика.
На уроках арифметики у нас детям дается, как правило, несколько вариантов задач и примеров для самостоятельной работы; каждый вариант отличается степенью трудности. Ученику предоставляется возможность выбирать любой вариант. Дети очень чутки к этой свободе выбора, они видят в ней возможность утвердить свое достоинство. Умственный труд приобретает характер живого, интересного соревнования.
Многие задания, которые даются ученикам, состоят из двух частей: одна обязательная, другая дополнительная, добровольная, рассчитанная на стремление сделать больше, чем требуется. Дополнительный материал тесно связан с обязательным. Самостоятельный труд приобретает нравственный смысл: по своему желанию ученик делает то, что его привлекает возможностью испытать силу его воли. Стремление выбрать наиболее сложный путь постепенно становится нравственной привычкой. Нравственная культура — это и есть нравственные привычки, ставшие эмоциональным стражем поведения: воспитанному человеку
голос совести не позволит даже размышлять над тем, можно или нельзя списать у товарища. Для него это так же недопустимо, как недопустимо предстать голым перед людьми.
Так формируется определенная линия поведения, характерная органической нетерпимостью к обману, нечестности, легкому пути к успехам. Добиться того, чтобы каждый выработал эту линию поведения, — эту задачу можно решить лишь при том условии, когда нравственные убеждения строятся на прочной основе нравственных привычек.
Нравственные привычки, проникнутые переживаниями идеи, вдохновляющей на хорошие поступки, — это азбука моральной культуры. Как грамотный человек читает слово, не останавливаясь мыслью на каждой букве, так для нравственно воспитанного человека благородный поступок не нуждается в логическом обосновании идеи, сущность которой выражает этот поступок. Но как чтение слова невозможно без знания букв, так и нравственная убежденность невозможна без поступков, без нравственных привычек.
Моральная культура человека характеризуется тем, что убеждения становятся в его жизни самостоятельной духовной силой, побуждающей на новые нравственные поступки. Становление этой самостоятельности зависит от того, чем наполнена жизнь коллектива и личная жизнь каждого питомца. Один день, один час, в которые человек проявил силу духа, могут сыграть в его жизни более значительную роль, чем годы жизни, в которые он ничем не проявил себя. Задача школы — добиться, чтобы убеждения как можно раньше сделались самостоятельной духовной силой ее воспитанников. Этот период духовной
