28 октября 1941 года наш посол беседует с министром иностранных дел Великобритании, и речь опять заходит об Иране. На все попытки англичан удалить оттуда русскую армию сталинская дипломатия даёт один ясный ответ. Британская армия нужна на фронте — в Иране и на Кавказе фронта нет. Весьма показательно, что в той же беседе посол СССР поднимает очень важный вопрос: оказывается, британские политики «вдруг» стали высказывать в парламенте очень странные заявления, которые тут же с готовностью перепечатывали газеты:
В связи с поднятым Иденом вопросом об отправке экспедиционного корпуса я затронул также некоторые другие вопросы: о «странных» речах британских государственных людей (Галифакса, лорда Крофта, лорда Мойна и других), которые, точно сговорившись, заверяют Гитлера в отсутствии у британского правительства намерений атаковать его с запада, о длительной задержке в объявлении войны британским правительством Финляндии, Румынии и Венгрии, об отсутствии прямого ответа британского правительства на предложение Сталина (сделанное шесть недель назад) прислать английские войска на наш фронт. Всё это не может не вызывать у каждого советского человека растущего недоумения и подозрения относительно истинных намерений Англии[512].
А 15 декабря 1941 года в Москву прибыл министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден. Первым делом глава МИДа дружественной Британии… наотрез отказался признать СССР в границах 22 июня 1941 года! Начинался новый этап в борьбе Сталина за целостность страны. Отстаивать её приходилось не только в боях с врагами, но и в беседах и конференциях с союзниками.
И что было сложнее — знал только сам Иосиф Виссарионович.
У него получилось и то и другое…
Глава 9
Как Шарль де Голль почувствовал разницу между Сталиным и Черчиллем
Искусство руководства есть серьёзное дело. Нельзя отставать от движения, ибо отстать — значит оторваться от масс. Но нельзя и забегать вперёд, ибо забежать вперёд — значит потерять связь с массами. Кто хочет руководить движением и сохранить вместе с тем связи с миллионными массами, тот должен вести борьбу на два фронта — и против отстающих, и против забегающих вперёд.
Чем сильнее смута, тем сильнее должна быть власть. Истинный вождь держит других на расстоянии, так как нет власти без престижа, и нет престижа без дистанции.
Как же плохо мы знаем свою историю! Верхушка этого колоссального айсберга ещё более-менее видна всем, но всё остальное — увы и ах. У гостиницы «Космос» в Москве, что рядом с ВВЦ, высится памятник. Будете проходить мимо — спросите своего спутника или спутницу, кто в характерном головном военном уборе вглядывается в московскую даль. Вряд ли вам ответят правильно. Обычно логика ищущего ответ направляется по проторенной дорожке — раз гостиница «Космос», раз вокруг всё посвящено тематике покорения космоса, то и памятник должен быть из той же оперы. Учёный, космонавт, исследователь. Так и отвечают. А перед нами фигура великого сына Франции — генерала Шарля де Голля. Президента своей страны, который во Вторую мировую спас не только честь своей державы, но и её целостность. Причем спас её не только от немцев, но… и от англичан.
Но всё по порядку. Оставим в покое гостиницу «Космос» и памятник французскому президенту Шарлю де Голлю, почему-то размещённый именно там. И вернёмся назад — во времена Второй мировой войны. Потому что будущий глава Франции оставил после себя не только голлистскую партию, но и великолепные мемуары, из которых мы можем многое узнать[513]. Сравнить. И понять.
Но сначала несколько слов о том, что случилось с Францией и де Голлем в самом начале мирового конфликта, в разгар которого он начал свой стремительный старт в историю. Шарль Андре Жозеф Мария де Голль родился 22 ноября 1890 года в аристократической семье. Получив среднее образование в иезуитском колледже, в 1909 году поступил в Сен-Сирское военное училище. Во время Первой мировой участвовал в боях, был трижды ранен. В 1916 году, будучи раненым, попал в плен и вернулся домой лишь по окончании войны. Начиная с 1924 года де Голль опубликовал целый ряд книг, в которых, в частности, предсказал ведущую роль танковых войск в грядущей войне[514]. Но накануне 1939 года он был известен лишь в узком кругу военных специалистов.
3 сентября 1939 года правительство Франции, послушно следуя в фарватере английской политики, объявило войну Германии. После разгрома Польши Гитлер, в своей официальной речи 6 октября 1939 года на трибуне рейхстага, предложил Западу мир[515]. Но получил отказ. Ведь, создав нацистскую Германию, Великобритания собиралась натравить её на СССР. Поэтому условием мира в Европе политические деятели Англии почти прямым текстом называли нападение Гитлера на Россию[516]. Уверенность в том, что фюрер, оказавшийся в сложнейшей ситуации, вернётся к прошлым договорённостям и ни в коем случае не решится нанести удар по союзникам в Европе, привела к тому, что Франция и Великобритания оказались не готовы к дальнейшему развитию событий[517].
За кулисами большой политики шёл не менее крупный торг, зримым доказательством которого являлась «нерешительность» главы Германии. За период с октября 1939 года по май 1940-го Гитлер двадцать раз переносил сроки удара по Франции, якобы из-за погодных (!) условий[518]. На самом деле всё это время шли контакты между немцами и союзниками. Вот именно в этот период, когда Париж и Лондон надеялись без войны с ним направить Гитлера на восток, весь этот период генерал де Голль пытался достучаться до руководства Франции. Чтобы призвать его реально готовиться к войне, перевести промышленность на военные рельсы. Но во Франции «почему-то» господствовала редкая беспечность.
Пока 10 мая 1939 года Адольф Гитлер не нанёс удар по французам, поскольку не видел более возможности договориться со своими «партнерами» в текущей ситуации. В течение нескольких недель Франция была разгромлена, а английский экспедиционный корпус, не оказав помощи союзникам, побежал к побережью. После чего лично Адольф Гитлер обеспечил эвакуацию английской армии, запретив своим танкам входить в пустой город Дюнкерк — последний порт, откуда была возможна эвакуация англичан морем[519]. Британцы убрались на свои острова, не предоставив французам помощи авиации и фактически подарив Гитлеру возможность разгромить Францию без особых проблем. В итоге 16 июня 1940 года во Франции депутатами парламента (то есть законным образом) было избрано новое правительство, во главе которого встал герой Первой мировой — маршал Петен[520]. Понимая, что сопротивление бесполезно, Петен обратился к Германии с просьбой о перемирии, и через неделю — 22 июня 1940 года — подписал Компьенское перемирие, означавшее капитуляцию Франции. По его условиям вся Франция делилась на две зоны: свободную и оккупированную немцами[521]. Франция была обязана демобилизовать и разоружить армию и флот. Ну а поскольку Париж вошёл в зону немецкой оккупации, то французское правительство переехало в город Виши. Эта власть вошла в историю под названиями «вишистская Франция», или «режим Виши».
Но с поражением смирились не все. Знамя борьбы за Францию как раз и поднял Шарль де Голль. В мае 1940 года в звании полковника он командовал 4-й бронетанковой дивизией. За успехи и личное
