— Нет, — помолчав немного, тихо ответил герцог, — я не влюбился…

Сла-а-ава богу! И секир-башка герцогу не грозит, и мне спокойней.

— Я ее люблю…

Ик! Оп-па! Сумасшедший! Но как приятно! Я стала прикидывать: что мне с этим теперь делать?

В ответ раздался протяжный свист и:

— Эк же тебя, друг, угораздило? Наш король своим делиться не любит.

Естественно! А ты как хотел? Попользовался сам — дай попользоваться другому? Я тебе не многоразовая посуда!

— А я ни на что и не рассчитываю. Мне довольно малого — знать, что с ней все в порядке, быть неподалеку… Поверь, кроме тебя, о моих чувствах к королеве никто не узнает. Никогда. Даже если будут на куски меня рвать.

Ой, да не надо так трагично! Присмотришься поближе — может, и передумаешь меня любить. Честное слово, ты мне очень симпатичен, но сердце поет при виде другого мужчины. Прости.

Разговор прервался на самом интересном месте. Где-то вдалеке тишину прорезал истошный бабский визг: там затеяли драку. Раздался гомон, звон бьющегося стекла, послышались вопли стражников, разнимающих драчунов… Мужчины замолчали и перевели разговор на коней и оружие.

Слушать про это было скучно, к тому же у меня замерзли ноги и затекла спина. Я отклеилась от двери и все так же на цыпочках вернулась в кровать. Немного покрутилась, думая об услышанном. Решила, что сегодня я с этим ничего поделать не могу, и снова вознамерилась поспать. Но мирно провести ночь после коронации мне было просто не суждено!

Шр-р-р-р! Кр-р-р! Тук-тук! Дзынь! Банг!

— Ой, по ногам!

Блянг! Бом!

С присвистом, громким шепотом:

— Тс-с-с! Главное, не разбуди королеву!

Да что ж за напасть! За эти шизанутые сутки у всех «крыша» съехала, и теперь голые чердаки чувствуют себя одинокими, бродят по дворцу и мешают мне спать?

Тук-тук! Шр-р-р-р! Кр-р-р-р!

— Кому сказал — не буди! — строго и внятно. И еще громче пьяным голосом: — Дорогая, не беспокойся — это мы пришли!

Р-р-р! Я разозлилась. Сейчас я встану — и кто-то ляжет!

За дверью шум упавшего тела, сопровождающийся звоном и дребезжанием металла.

— Мать!.. Мать!.. М-мать!!! И… Марая в душу! Простите, ваше величество! Э-э-это просто я по маме соскучился!

Блям! Дзынь! Шандарах!

У-у-у! Помоги мне Вышний кого-нибудь не убить! Не за себя прошу, генофонд нации жалко!

Вскочила с кровати. Полюбовалась на утрешний меч, примерилась было к рыцарской «оглобле» и решила — мне его выше плинтуса не поднять! Стащила какую-то узкую, но изрядно тяжелую железяку.

Решительно подползла к выходу и распахнула дверь, готовясь встретить врага лицом к лицу. Встретила… и целых трех… м-м-м… врагов. Но лицом в пупок!

Передо мной возвышались в зюзю пьяные слева направо: Рауль, Матиас, заботливо поддерживаемый с двух сторон, и Никас.

Меня от этой прелести даже вверх подкинуло.

— Что за чудное видение? — облокотилась на косяк, рассматривая неустойчивую компанию.

Вот когда пожалеешь о королевском статусе! Ни скалки тебе, ни чугунной сковородки под рукой! Ни завалящего рогача под лавкой или коромысла. И трезубец неизвестно где! И рук только две, а их трое! Кому-то же моих милостей не достанется! Вот засада! Хоть считалку устраивай: «Энеки-беники ели вареники…»[48] «Как щас дам! Больно!» [49]

— При-и-ивет, — широко улыбнулся «тепленький» супруг и попытался мне дружественно помахать рукой. Рука не махалась, а мотылялась из стороны в сторону, задевая лица рядом стоящих боевых товарищей. И все бы ничего, если б не зажатая в монаршей длани корона. У Никаса на лобовой броне… упс! раскраске — уже явно виднелись отпечатки зубцов.

— Привет! — насупилась я, почесывая нос. — Ребята… а вы знаете, что алкоголизм — это болезнь?..

— Мы здоровы! — отозвался Рауль.

— В-в-в п-п-полном порядке! — уверил Никас.

— М-мы п-просто немного выпили! — отмахнулся короной Матиас и врезал Раулю по зубам.

— Из фонтана?.. — полюбопытствовала я, отбирая корону у мужа, чтобы он ей никого не искалечил.

— При чем здесь ф-фонтан? — не понимал очевидного король, но символ власти не отдал. Вцепился как в родное, и не выдерешь.

— При том! — сердилась я. — Если ВЫ выпили немного… и если ЭТО немного… то пили из широкой большой посуды! А самая большая посудина здесь — это фонтан.

— Л-логично! — как один согласились мои красавцы. — Пошли опробуем.

И развернулись, попутно выясняя, где во дворце стоит ближайший фонтан. Больше всех отличился невменяемый Рауль. Ему, видимо, точно короной половину мозгов вычесало, потому как этот ненормальный всем с пеной у рта доказывал: дескать, самый близкий путь — это если зайти к фрейлинам и спрыгнуть через их балкон вниз…

Хотелось и плакать, и смеяться. Они? Спрыгнуть??! А ковра-самолета тут нигде не завалялось? Хотела б я на этих самоубийц посмотреть! И это при здешних потолках, когда один этаж идет за два? Да в пьяном виде сигануть с шестого этажа не сможет даже птичка. Убьется! Я просто дар речи потеряла от такой беспросветной дурости. Ну вот как это называется?!

И еще… Кто из них спускаться после посещения личных апартаментов фрейлин будет? Рауль?! Или Никас с Матиасом? Ага. Как же… Мечтать не вредно: мой женский батальон спросонья пленных не берет!

— Стоять! — гаркнула я на разгулявшихся мужиков. — Куда намылились?

— Переводить болезнь в приятный досуг! — широко улыбнулся Никас, поддерживая окосевшего друга.

— Думаете, поможет?.. — с сомнением покосилась я на мужа. Тот пребывал в… глубоком раздумье. Это я так… для поддержания престижа, ибо на королевском челе никаких: ни умных, ни других мыслей не отражалось. Чистый лист без единого знака препинания. Нет. Чистая промокашка!

— Н-не уверен, м-мадам, — попытался раскланяться единственной даме в их обществе галантный гламуготец — и в результате положил на пол двоих оставшихся бойцов мужского Сопротивления. Ага! Лига борьбы с пьянством, блин! Пока не выпьют все, что горит, — не победят!

— В таком случае, — заявила я, — рисковать не будем. Тащите монарха на кровать.

Сказать было легко! Осуществить оказалось гораздо труднее. Матиас упорно не желал двигаться с места и цеплялся за все попадающееся под его загребущие руки. Поскольку руки у него были длинные, то попадало многое. В основном, конечно, я. Но не только…

По дороге Матиаса к кровати страна лишилась: двух ценных ваз, одной картины, туалетного столика с кувшином и набором бокалов, занавески с карнизом и куском лепнины… и еще чего-то там по мелочи.

Я так устала! Кто бы знал, какое это утомительное занятие — укладывать мужа в брачную постель! Обе его невозможно длинные опоры сильно качались и двигались не по прямой, а зигзагом. Приходилось забегать вперед и показывать нужное направление царскому телу и двоим оставшимся грузчикам, потом подталкивать сзади. При этом я еще и пыталась спасти часть государственного имущества.

К моменту воссоединения мужа с кроватью я чувствовала себя шпалоукладчицей как минимум. Или кариатидой — как максимум.