Удивительно выигрышная тактика, даже завидно стало.

— Ничего! — заверила его, не желая вступать в перепалку на виду у двух десятков свидетелей.

— Я вижу, что «ничего»! — продолжал напирать король, бессовестно пользуясь своим положением. — А это что? — ткнул пальцем в мертвеца.

— Не знаю, — пожала плечами. Сорвалось с языка: — Думаю, подложили.

— К вам в спальню? — ехидно продолжил безосновательный допрос необычно подозрительный Матиас.

— Ну не в кровать же! — попробовала достучаться до разума супруга.

— Почти! — заявил мне этот слепой ревнитель семейных уз.

Я смерила на глаз расстояние от лежащего тела до кровати и сильно подивилась вывертам фантастической мужской логики. Если ей следовать, то каждый, упавший в метрах двух-трех от моего ложа, непременно считается попавшим в мою постель! Грустно. Даже не знаю, что и сказать…

Заскрипела зубами. И тут мне в голову пришла великолепная идея, как одним махом избавиться ото всех затруднений. Протяжно застонав, я свалилась в продолжительный обморок, стараясь упасть в сторону, противоположную покойнику.

Маневр удался.

Вокруг меня, лежащей без чувств, затопотали (чуть не затоптали гады! Пришлось достоверно изобразить судороги и отдергивать руки-ноги). Захлопотали (от смешанного резкого запаха нюхательных солей чуть на самом деле сознание не потеряла!). И заохали. Это мои фрейлины постарались внести достойное звуковое сопровождение в спектакль одного актера… ой! — актрисы!

Наконец кому-то пришла в голову здравая мысль. Меня подняли на руки и понесли. Я по дороге всячески стимулировала носильщика жалостливыми стонами и судорожными подергиваниями, изо всех сил давя на больной мозоль — средневековую мужскую сентиментальность (слово «жалость» не употребляю, как неуместное в данном случае!).

Впереди нас кто-то цокал каблуками, видимо, прокладывая дорогу, потому что я не услышала звука открывающейся двери, когда меня сгрузили на что-то мягкое. Весьма невежливо сгрузили, надо заметить.

— Мадам! — потряс меня за плечи муж. — Очнитесь!

— О-о-о! — застонала я, всеми силами протестуя против подобного обращения, и поникла, словно увядшая лилия.

— Ой-ой-ой! — поддержал меня хор сочувствующих фрейлин.

— Мадам! — сделал вторую попытку супруг, все еще на что-то надеясь.

— У-у-у! — сменила я пластинку и совсем «увяла», будто ландыш от мороза.

— Ай-ай-яй! — добавили жару девушки.

Получалось очень реалистично, и на нервы действовало — жуть!

Матиас оставил меня в покое, но уходить не спешил. Скорей всего, новоиспеченный король размышлял на тему: предпринять еще одну попытку моего активного оживления — и дальше травмировать свои чуткие уши и хрупкую мужскую психику женскими стонами, или ну его на фиг?

Итог был закономерен: придя к выводу «если вам не на кого поставить, найдите на кого положить», — Матиас встал с постели (льщу себя надеждой) и громко воззвал:

— Маркиза Мордебуль!

— Да, ваше величество! — Омаль зашелестела юбками платья.

— Что за ноевы выходки, да еще в особенный день! Мадам, впредь поживее исполняйте свои обязанности и приведите, наконец, королеву Алиссандру в чувство! — Он ловко свалил с больной головы на здоровую. Прошипев: — Я буду ждать ее величество у входа в тронный зал через два часа! — Судя по звуку шагов и звону бьющейся по пути посуды, в сильном гневе направился к выходу.

— Слушаюсь, ваше величество! — пролепетала маркиза.

— Выполняйте! — разрешил всемилостивый самодержец и свалил, не забыв напоследок громко брякнуть дверью.

Я еще немного на кровати повалялась, подумала о светлом и вечном, о противостоянии инь и янь, мужчин и женщин, луны и солнца, черного и белого… Когда в мыслях дошла до фильма «Кошки против собак», решила: хватит на сегодня натурфилософии!.. И пришла в себя (с легким стоном, чтоб не забывали, как надо женщин беречь и лелеять).

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила Омаль, сидевшая рядом на кровати.

— Ужасно! — честно призналась я. — И чего он так на меня взъелся?

— Не знаю, — задумчиво ответила статс-дама. — Но он так на тебя смотрел!

— Как «так»? — заинтересовалась я. — Как на врага народа в моем лице?

— Нет, — поспешно ответила обер-фрейлина. — Как… как на шоколадное пирожное, — подбирала она слова. — Будто хотел немедленно съесть и очень сильно сдерживался!

— Зачем? — поразилась я, мгновенно заподозрив отдельно взятого мужчину в каннибализме и тайной любви к поджаренным девичьим ребрышкам.

— Не знаю, — снова ответила маркиза. — Но вид был такой… Словом, если начнет, то за уши не оттащишь…

— Не оттащишь? Неужели так плохо?.. — эхом повторила я. — Омаль, ты меня пугаешь!.. Придется пристрелить…

— А? — не расслышала маркиза. Побледнела: — ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?

До меня не сразу дошла суть допущенной мною фатальной ошибки. В этом мире отношение к августейшим персонам граничит с обожествлением, так что данную тему при Омаль развивать дальше не стоит. Категорически. И я с невозмутимым видом продолжила:

— Бывает, говорю. Может, плохо сегодня король позавтракал. — Кряхтя, с помощью маркизы, Надин Мионы и Map Лесной сползла с кровати, придавая себе устойчивое состояние.

Вокруг меня засуетился женский батальон, подготавливая мое величество к дальнейшему празднованию. А я усиленно морщила лоб, стремясь понять, с какой стати у Матиаса внезапно поперла агрессия и так молниеносно улетучилось до того момента отменное расположение духа? И почему его злость и раздражение направлены сугубо на персону жены? Вины за собой я не ощущала. Тем более внезапные перепады настроения супруга казались очень странными.

То он всячески демонстрирует свою симпатию, то унижает на ровном месте и намерен растерзать, а потом, по словам маркизы, «съесть готов». Отчего? Столько вопросов, и ни одного внятного ответа…

В какой-то момент я поплыла и немножко раскисла. Боже, кажется, все, все отдала бы за то, чтобы на сытый желудок слопать две таблетки аспирина, запить сладким чаем с малиной и забраться под одеяло смотреть свежее аниме со своего старенького ноута, попутно выслушивая нотации мамы и папы за то, что я вместо институтских занятий занимаюсь такой ерундой.

А еще чтобы в это время на скайп стучалась вечно неунывающая подружка Анька и звала пойти завтра познакомиться с очень симпатичными мальчиками! «Единственная в мире оптимистичная готка», — как она себя называла. За что, за что мне это? — дурацкие золотые ободочки, фижмы, наемные убийцы и пылающий гневом сине-фиолетовый взгляд! Я же ненавижу Средневековье, никогда не мечтала быть готкой и всегда была хорошей девочкой!

К вечеру я настолько перегрузилась впечатлениями, что на все обращенные ко мне вопросы фрейлин бездумно кивала, абсолютно не вникая в суть. В результате оказалась облаченной в изумрудно-зеленое платье из густо затканного золотой нитью бархата со вставками из золотой парчи. Плечи были закрыты, фасон, приближенный к стилю «ампир», полностью закрывал грудь. Хоть платье условно и считалось бальным, оно, по идее, гораздо лучше сохраняло суть королевского достоинства. Из легкомысленно- пышного платья принцессы я переместилась в бархатно-весомый статус королевы. Прическу мне тоже соорудили простую, но красивую и удобную, в стиле Ренессанса: собранный на затылке пучок перевязали крестообразно, обмотали золотой нитью и вплели в тонкие и толстые косицы золотые бусины и жемчуг, а локоны по обеим сторонам лица прилизали и спрятали.

Рассеянно поблагодарив девушек за деятельное участие, просто чтобы не обмануть их благоговейное ожидание, потому как соображала я на то время очень плохо, отправилась на выход.

— Неприятности? — пристроилась рядом Омаль.