антисоветски настроенная часть мирного населения Литвы, Латвии и Эстонии возлагали надежды на помощь «западных демократий» (в первую очередь США и Великобритании), особенно после окончания войны с Германией. Повстанцы ждали войны «западных демократий» с СССР, прямую военную помощь от них или как минимум того, что США и Великобритания окажут давление на советское руководство с целью принудить его признать независимость республик Прибалтики на основании «Атлантической хартии»347.

В Литве в мае 1945 г. распространялись слухи, что с 1 июня того же года «начнется борьба за освобождение независимой Литвы из?под ига коммунистов и жидов». Слухи обещали «непременный отход Советов под давлением с Запада» и даже то, что Красная Армия «уже уходит». Весной и летом 1945 г. в Литве ходили слухи, что США и Великобритания объявили войну СССР. В Эстонии, как считает ряд исследователей, большинство населения считало советскую власть «временным явлением». Есть мнение, что даже эстонские коммунисты надеялись на некоторую автономию348.

Основанием для таких ожиданий была неопределенная позиция руководства «западных демократий». В общественно — политических кругах Запада активно муссировался вопрос о «прибалтийской проблеме». Госдепартамент США продолжал официально признавать дипломатический корпус независимых до 1940 г. Литвы, Латвии и Эстонии, а правительство Великобритании занимало неопределенную позицию. Однако в результате «западные демократии» не оказали ни политической поддержки, ни открытой военной помощи антисоветским повстанцам в СССР. Это разрушило надежды антисоветских повстанцев в Прибалтике на восстановление независимости Литвы, Латвии и Эстонии, затруднило деятельность повстанцев и способствовало бегству части населения этих республик на Запад. По оценкам прибалтийских исследователей, уже во втором полугодии 1944 г. минимум 250 тыс. человек бежали из республик Прибалтики в Швецию, Финляндию и другие страны.

Жители западных территорий СССР преобладали среди «невозвращенцев» из числа перемещенных лиц: из оставшегося к 1 января 1952 г. на Западе 451 561 гражданина СССР 50 % составляли представители народов Прибалтики, 32 % — украинцы, 2,2 % — белорусы349.

Кроме того, что антисоветское повстанческое движение являлось сильным дестабилизирующим фактором в политическом плане, оно оттягивало на себя значительные людские и военные ресурсы СССР: к марту 1944 г. только на борьбу с УПА было брошено 38 тыс. военнослужащих НКВД и 4 тыс. военнослужащих погранвойск по охране тыла, в конце 1944 г. в Белоруссию было направлено 18 890, в Литву — 6020 военнослужащих НКВД.

Антисоветское повстанческое движение, сформировавшееся на западных территориях СССР в конце Великой Отечественной войны, продолжалось в республиках Прибалтики до 1949 г. (сведения о небольших повстанческих группах и повстан- цах — одиночках появлялись до середины 1950–х гг.), на Западной Украине — до середины 1950–х гг.350.

События, связанные с деятельностью антисоветского повстанческого движения, оказывают серьезное воздействие на внешнюю и внутреннюю политику Латвии, Литвы, Украины и Эстонии, а также являются дестабилизирующим фактором во внутриполитической жизни этих стран. Общеизвестны факты реабилитации коллаборационистов и активных пособников гитлеровцев под видом «борцов за независимость». На Украине предпринимаются усилия по «примирению» советских ветеранов, с одной стороны, и бойцов УПА, эсэсовцев и гитлеровских коллаборационистов, с другой стороны. В Прибалтике ветераны Красной Армии и советского партизанского движения подвергаются прямым преследованиям, вплоть до уголовного, сносятся памятники советским воинам, павшим в борьбе с гитлеризмом, и даже советская символика поставлена вне закона. Вхождение республик Прибалтики в СССР в 1940 г. объявлено «советской оккупацией», что прямо связано с желанием взыскать с России фантастического размера компенсацию за «ущерб», якобы причиненный за годы «оккупации»: например, в 2008 г. Литва предъявила России требование выплатить за «оккупацию» 28 млрд долл. С этой же проблемой связана политика прибалтийских стран по дискриминации и вытеснению русскоязычного населения, противоречащая всем нормам международного права.

Депортации народов имели место в СССР еще до войны. В 1936–1937 гг. с целью «очищения» приграничной полосы СССР было проведено выселение польских и немецких хозяйств из Украины, этнических корейцев с Дальнего Востока. В 1939–1941 гг. была осуществлена депортация поляков — «осадников»[13] и членов семей «контрреволюционного и националистического элемента» с территории Западной Украины и Западной Белоруссии. 14 мая 1941 г. было принято решение о выселении «социально чуждого элемента» из республик Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Молдавии, в том числе бывших жандармов, членов «контрреволюционных организаций», крупных помещиков, торговцев и пр., на основании которого в мае — июне 1941 г. с этих территорий было выселено 85 716 чел. В «добровольно — принудительном порядке» в Германию было репатриировано немецкое население территорий, вошедших в состав СССР в 1939–1940 гг., в том числе 86 тыс. чел. с Западной Украины и 124 тыс. чел. из Молдавии.

Первой жертвой депортаций военного времени в СССР стали этнические немцы, большинство которых проживало в АССР немцев Поволжья (АССРНП), Саратовской, Сталинградской областях и других регионах европейской части СССР. С первых дней войны немцы Поволжья вместе с другими народами страны ковали победу над врагом. В годы войны некоторые из них (П. Миллер, М. Гаккель, Р. Клейн и др.) за совершенные подвиги получили звание Героя Советского Союза351. Обком ВКП(б) проводил митинги, на которых представители советских немцев выступали с патриотическими обращениями, и сообщал, что «с каждым днем растет патриотизм трудящихся масс». 15 июля 1941 г. «Правда» писала: «В дни Отечественной войны трудящиеся Республики немцев Поволжья живут едиными чувствами со всем советским народом. Тысячи трудящихся республики с оружием в руках пошли бороться против бешеного германского фашизма».

Однако с самого начала войны проявилась тенденция рассматривать советских немцев как нелояльный контингент. Несмотря на то что от населения АССРНП поступило 2500 заявлений с просьбой отправить добровольцами на фронт, военкоматы отказывали советским немцам в призыве, что вызвало открытое недовольство среди немецкой молодежи.

В июле 1941 г. советское руководство принимает решение о депортации советских немцев. Основанием для этой меры послужили как умозрительные опасения о возможном массовом переходе советских немцев на сторону врага, так и донесения с фронта об обстреле немецким населением отступающих войск Красной Армии352. В конце июля 1941 г. в ходе негласного визита Л. П. Берии и

В. М. Молотова в АССРНП была проведена подготовительная работа по депортации. Сама операция была отложена на конец лета, очевидно, из?за необходимости дождаться уборки урожая.

26 августа 1941 г. Политбюро ЦК ВКП(б) официально приняло решение о депортации немцев Поволжья. 28 августа 1941 г. был издан соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР, в котором говорилось, что среди немецкого населения Поволжья «имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, заселенных немцами Поволжья». Немецкое население было обвинено в том, что оно не сообщало «о наличии такого большого количества диверсантов и шпионов» и, следовательно, скрывало их в своей среде. С целью предотвращения «карательных мер против всего немецкого населения Поволжья» было решено переселить немцев в Новосибирскую, Омскую области, Алтайский край, Казахскую ССР и другие районы страны. Выселение производилось не целыми колхозами, а в уже существующие колхозы группами хозяйств353, что, очевидно, преследовало цель распыления советских немцев среди других народов.

8 сентября 1941 г. вышло распоряжение Государственного комитета обороны об изъятии немцев из армии, на основании которого в 1942—1945 гг. была проведена демобилизация всех военнослужащих немецкой национальности (всего 33 516 чел.)354. 5 сентября 1941 г. на основании постановления