группы холмов, достигающих лишь незначительной (от 100 до 300 футов, редко более) относительной высоты и набросанных в беспорядке на высоком (около 5000 футов абсолютной высоты) поднятии этой части Хамийской пустыни. Определенного гребня в описываемых горах нет, хотя общее их направление, как сказано выше, от запада к востоку.

Из горных пород здесь встречен темно-серый доломит, но исключительно преобладают наносные толщи глины с галькою. Сами горы совершенно бесплодны. Только по ущельям и долинам встречается крайне бедная растительность, характерная для всей вообще Южной Гоби: Calligonum mongolicum, Reaumuria songarica, Zygophyllum xanthoxylon, Tamarix Pallasii, Atraphaxis lanceolata, Nitraria Schoberi, Haloxylon Regelii? Ephedra sp. Artemisia campestris, Arnebia guttata, Arnebia fimbriata n. sp., Statice aurea,[242] изредка попадался и ревень (Rheum leucorhizum) с семенами, совершенно сгоревшими от солнца. Но весьма замечательною находкою здесь был новый вид хармыка, названный известным нашим ботаником К. И. Максимовичем – Nitraria sphaerocarpa [селитрянка вздутоплодная]. Этот густоветвистый кустарник, высотою в полтора фута, был усыпан беловатыми прозрачными ягодами величиною с крупную горошину; внутри они пустые и состоят лишь из продолговатого сухого зерна, окруженного тонкою, как бумага, оболочкою.

Животная жизнь гор Бэй-сянь, равно как и всей Хамийской пустыни, крайне бедная. Даже ящериц, и тех сравнительно немного; между ними найдены: Prynocephalus sp., та же, что в Хами, и Stellio sp.

Из зверей здесь встречались только зайцы (Lepus sp.), хара-сульты (Antilope subgutturosa), изредка куланы,[243] а также дикие верблюды, которые заходят сюда из пустыни Лобнорской. Мы сами видели, в южной части гор Бэй-сянь, поперек нашей дороги, следы небольшого стада этих животных, в числе которых были и молодые верблюжата.

Птиц, за все время перехода через Хамийскую пустыню, замечено было только 9 видов, из которых чаще попадались: саксаульная сойка (Podoces hendorsoni), больдурук (Syrrhaptes paradoxus), пустынный вьюрок (Erythrospiza mongolica), пустынная славка (Sylvia aralensis), чекан (Saxicola atrogularis). Всюду царила гробовая тишина, лишь местами нарушаемая скрипучим писком многочисленных кобылок (Ephippigera vacca) и трещанием цикад (Cicada querula). Это были единственные певуны Хамийской пустыни.

Вслед за пройденными вышеописанными горами раскидывается верст на 50 в поперечнике, бесплодная равнина, к востоку и западу убегающая за горизонт. За этою равниною вновь стоят горы с таким же характером и высотою, как предыдущие. Они также называются Бэй-сянь и, вероятно, составляют южную ветвь северной группы. Дорога идет поперек этих гор на протяжении 40 верст. По-прежнему здесь везде преобладают наносы глины с галькою. Только в южной окраине, там, где горы делаются несколько выше и круче, появляется сначала темно-серый доломит, а потом глинистый сланец.

Кое-что о переходе через пустыню. На пятые сутки по выходе со станции Ку-фи мы разбили свой бивуак у колодца Шибен-дун, в южной окраине южной ветви гор Бэй-сянь. Далеко впереди нас, но совершенно ясно, виднелся громадный хребет Нань-шань с двумя обширными вечноснеговыми группами. С неописанной радостью увидели мы эти горы, рассчитывая, что там нас ждет богатая научная добыча и избавление от невыносимых жаров пустыни. Эти жары, вместе с большими каждодневными переходами, дурною водою и невозможностью отдохнуть хотя бы ночью, истомили как нас, так и наших животных, несмотря на сравнительно недолгое пребывание в пустыне. Постоянная жара отзывалась и на всей деятельности организма. Так, волосы на голове и бороде росли необыкновенно быстро, а у молодых казаков вдруг начали расти усы и борода. Особенных приключений во время перехода пустыни с нами не было. Только однажды неожиданно налетевший вихрь мгновенно разорвал половину нашей парусинной палатки, и вырванными из земли железными колышками, которыми эта половина была прикреплена, словно пулями, пробил уцелевшую противоположную сторону той же палатки. По счастию, в это время никто из нас в ней не находился, а то можно было быть убитым наповал.

Помимо жаров и сильной сухости как главных характерных явлений летнего климата Хамийской пустыни,[244] кратковременные наши наблюдения показывают, что днем здесь большею частью тихо, только пробегают частые вихри. Вечером же на закате солнца обыкновенно поднимается, иногда довольно сильный, восточный или реже северо-восточный ветер, который дует до утра. Этот ветер, как и западные весенние бури в Монголии, вероятно вызывается разностью температуры на стороне предметов, освещенных заходящим солнцем, и теневой; утром же, на восходе солнца равновесие атмосферы восстанавливается и ветер стихает на целый день.

Река Булюнцзир. Переход в 30 верст по покатой, совершенно бесплодной галечной равнине, привел нас от гор Бэй-сянь к р. Булюнцзиру [Сулэй-хэ], которая вытекает из Нань-шаня и проходит сюда мимо г. Ань-си. На обширных хлебных полях возле этого города вода Булюнцзира вся разводится по арыкам, так что в продолжение четырех летних месяцев (с мая до сентября) русло описываемой реки в местностях, ближайших к оазису Са-чжеу бывает совершенно сухо. Осенью же вода в Булюнцзире стоит довольно высоко и даже иногда затопляет ближайшие окрестности. По сообщению китайцев, Булюнцзир течет к западу от перехода через него хамийской дороги еще верст на 70, затем теряется в обширных солончаках. Миновав эти солончаки, вода будто бы снова выступает на поверхность почвы и течет в Лоб-нор.

Прибытие в оазис Са-чжеу. За Булюнцзиром, сухое русло которого мы перешли ночью, так что почти его не заметили, почва вдруг изменяется; взамен гальки является солонцовая лёссовая глина, покрытая, хотя бедною растительностью (саксаул, тамариск, хармык; там, где влажнее, – тростник), но все-таки не совершенно оголенная, как в соседней пустыне. Абсолютная высота местности падает до 3700 футов. Еще 20 верст пути – и мы остановились возле китайской деревни Маджэн-тэн, уже в северной окраине оазиса Са-чжеу. Этот оазис, прекрасный сам по себе, показался нам вдвое очаровательнее после ужасного бесплодия пройденной пустыни. Но, словно для того, чтобы еще раз напомнить нам о ней, после полудня того же дня, когда мы вошли в оазис Са-чжеу, поднялась сильнейшая буря от юго-запада. Тучи соленой пыли и песку наполнили воздух и густою пеленою заслонили солнце; атмосфера сделалась сначала желтою, но вскоре стало темно, как в сумерки. Бешеные порывы ветра грозили с корнем вырвать деревья и уничтожить всякую растительность. Между тем жара стояла в +34,7 °C. Все мы были в поту, и нас осыпало соленой пылью, которою залепляло и глаза. Так продолжалось до самой ночи. К утру собрался дождь, падавший с промежутками весь следующий день. Температура понизилась до +13,8 °C в полдень; в воздухе чувствовалась прохлада и сырость. На дневке, которую мы в этот день устроили, можно было, впервые от самого Тянь-шаня, хорошенько выспаться и отдохнуть.

Общая характеристика оазиса Са-чжеу. – Его флора, фауна и население. – Окрестности описываемого оазиса. – Наш в нем бивуак. – Назойливость городской толпы. – Недружелюбие китайских властей. – Закупка продовольствия. – Продолжение пути. – Святые пещеры. – Переход до р. Дан-хэ. – Обман проводников. – Передовой уступ Нань-шаня. – Среднее и верхнее течение р. Дан-хэ. – Разъездами отыскиваем путь. – Случайная встреча монголов. – Они указывают нам дорогу в Цайдам. – Прекрасная стоянка. – Причины подозрительности китайцев