надеялся Криспин, и на миг в нем, человеке быстрых решений, возникло желание отступиться и отпустить своего сына, которого он в этот момент презирал, идти своей дорогой. Но затем он снова успокоился.

- Я не нарушу своего слова, - произнес он холодно. - У тебя есть деньги для путешествия?

Мальчик вспыхнул румянцем, вспомнив, что у него осталось немного денег, полученных им от Джозефа Ашберна. Криспин, по-своему истолковав его смущение, достал из кармана камзола кошелек и положил его на стол.

- Здесь двадцать золотых. Этого должно хватить, чтобы добраться до Франции. До встречи в Кале!

И не дожидаясь слов благодарности, Геллиард резко повернулся и покинул комнату.

Через час он был уже в седле и направлялся на север.

Спустя три часа он без остановки миновал Ньюпорт. Около гостиницы «Равен Инн» стоял экипаж, но ему было некогда заглянуть в него.

Судьба человека зависит от самых разнообразных мелочей. Она может зависеть и от случайного взгляда брошеного в сторону. Если бы в то утро глаза Криспина не были так прикованы к бурой дороге, и он посмотрел на коляску, стоящую перед «Равен Инн» в Ньюпорте, то он мог бы заметить руки Джозефа Ашберна на дверце экипажа и наверняка задержался бы. И в этом случае его судьба, конечно же, сложилась совсем иначе.

Отъезд Джозефа Ашберна в Лондон диктовался естественным желанием лично убедиться, что Криспин угодил в расставленные для него сети и что он больше не будет беспокоить их в замке Марлей. С этой целью он выехал из Шерингама на следующий день после отъезда Криспина.

Синтия, проснувшись на следующее утро, была весьма встревожена, обнаружив в доме переполох. Кеннет покинул замок, он выехал глубокой ночью и, очевидно, совершенно внезапно и в большой спешке, поскольку предыдущим вечером не было никаких разговоров об его отъезде. Ее отец слег в постель с раной и лихорадкой, о происхождении которых никто в доме не мог дать ей вразумительного объяснения. Слуги чувствовали себя больными и, пошатываясь, бродили по замку с бледными лицами и мутными глазами. Спустившись в холл, она обнаружила следы беспорядка, а одна из панелей была сломана.

Постепенно к ней пришла мысль, что вчерашней ночью здесь произошло столкновение, но она все еще терялась в догадках, что могло его вызвать. Он решила, что мужчины сильно напились, и вследствие этого возникла пьяная ссора, которая и привела к схватке на мечах.

Она надеялась, что Джозеф прольет свет на вчерашние события, но тот красиво лгал как последний мошенник, каковым, собственно, он и являлся.

- Возможно, ты не знаешь, - говорил он, твердо зная, что Синтия в курсе, - что когда сэр Геллиард спас жизнь Кеннету в Ворчестере, он связал мальчика обещанием, что в уплату за эту услугу Кеннет окажет ему помощь в каком-то важном для него деле.

Синтия кивнула, что она понимает, о чем идет речь, и Джозеф продолжал:

- Прошлой ночью перед самым отъездом сэр Криспин по своему обыкновению сильно выпил и потребовал от Кеннета выполнения данного обещания и приказал ему немедленно собираться в путь. Кеннет возразил, что уже поздно и разумнее было бы дождаться утра, когда он сможет подготовиться к путешествию и сдержать свое слово. Но сэр Криспин возразил, что юноша дал клятву последовать за ним, когда он пожелает, и снова приказал ему немедленно собираться. Спор постепенно разгорался, и страсти накалялись, пока под конец Криспин не выхватил меч и несомненно убил бы юношу на месте, если бы не твой отец, который заслонил его собой и принял удар на себя. После этого пьяный Геллиард разрубил панель, показывая мальчику, что с ним будет, если тот не выполнит своей клятвы. Тут вмешался я, и используя свое влияние на Кеннета, убедил его уехать с Криспином, как тот и требовал. С большой неохотой Кеннет подчинился, и они уехали.

Но это объяснение лишь наполовину убедило Синтию. Правда, она задала ему дополнительный вопрос относительно здоровья слуг, на что Джозеф дал ей наполовину правдивый ответ:

- Сэр Криспин угостил их вином по поводу своего отъезда, и они так упились, что до сих пор никак не протрезвеют.

Все еще удивляясь, Синтия обратилась к своему отцу.

Надо сказать, что Грегори не догадался согласовать с Джозефом, какую историю ему рассказать Синтии, поскольку в его слабый ум не могла прийти мысль, что она потребует от него объяснения по поводу беспорядка в холле и отсутствия Кеннета. И поэтому, когда она коснулась в разговоре его раны, он, как последний дурак, что впрочем соответствовало истине, начал болтать языком, поведав ей не менее фантастическую историю, которая значительно уступала рассказу Джозефа по убедительности и логике, но вместе с тем обладала тем достоинством, что полностью отличалась по содержанию.

- Чума на голову этого пса, твоего возлюбленного! - ревел он с горы подушек, на которых возлежал. - Если он осмелится вернуться, чтобы просить твоей руки после того, как пригвоздил твоего отца к стене собственного замка, будь я проклят во веки веков, если пущу его на порог!

- Как? - воскликнула она. - Ты говоришь, это дело рук Кеннета?

- Ну конечно, кого же еще? Он набросился на меня, как и подобает трусу, прежде, чем я успел вытащить меч, и в мгновение ока пронзил мне плечо.

Это было уже выше ее понимания. Что они скрывали от нее? Она решила во что бы то ни стало открыть правду и задала отцу другой вопрос:

- Что послужило причиной ссоры?

- Что? Причиной послужило... причиной послужила ты, дитя мое, - ответил Грегори наугад, не в силах придумать подходящий повод.

- Как это я?

- Оставь меня, Синтия, - простонал он в растерянности. - Я тяжело ранен. У меня жар, девочка. Оставь меня, дай мне поспать.

- Но скажи, отец, как это все произошло?

- Неблагодарный ребенок! - возопил Грегори. - Ты хочешь уморить меня своими вопросами? Ты хочешь лишить меня сна, который, может быть, поставит меня на ноги?

- Отец, дорогой, - пробормотала она нежно, - если бы я была уверена, что все было так, как ты говоришь, то я бы оставила тебя в покое. Но ты явно стараешься скрыть что-то от меня - нечто, что я должна знать.

Старательно напрягая свой ум, Грегори выдумал историю, которая, на его взгляд, выглядела достаточно правдоподобно.

- Ну хорошо, раз ты хочешь знать, я расскажу тебе, что произошло. К нашему стыду, должен признаться, что мы слишком много выпили той ночью. Мое сердце было полно отцовской нежностью к тебе, и вспомнив твое нежелание становиться женой Кеннета, я сообщил ему, что его пребывание в замке Марлей не принесет ему ожидаемых, результатов и посоветовал составить компанию сэру Криспину в его отъезде. Он вспылил и потребовал, чтобы я выразился яснее, что я и сделал. Я сказал, что скорее в середине лета выпадет снег, чем он станет твоим мужем. Это привело его в такую ярость, что он выхватил меч и нанес мне удар. Все произошло настолько быстро, что остальные не успели вмешаться. Ясное дело, после этого он не мог оставаться в нашем доме, и я потребовал, чтобы он убирался сию же минуту. Сам он не склонялся к этой мысли, но он осознал свое глупое поведение и к тому же почувствовал недобрый огонь, сверкавший в глазах Джозефа. В самом деле, если бы не мое вмешательство, Джозеф уложил бы его на месте.

Тот факт, что и ее дядя, и отец лгали, один поискусней, другой совсем глупо, наполнили ее душу смятением. Вскоре весь замок был взбудоражен приготовлениями к отъезду Джозефа, и эта новость еще больше взволновала Синтию.

- Куда вы едете, дядюшка? - спросила она его, когда он приготовился к путешествию.

- В Лондон, дорогая племянница, - был короткий ответ. - Я становлюсь довольно беспокойным для