Хогана прошло полтора часа. Шум на улице постепенно затих, и Пенрит снова, казалось, обрел покой. И все же Криспин был осторожен - этому его научила жизнь.

- Мастер Стюарт, - обратился он к юноше. - Уже поздно, и я не смею вас больше задерживать. Спокойной ночи!

Юноша поднялся из-за стола. Какое-то мгновение он колебался.

- Завтра, сэр Криспин... - начал он угрожающим тоном.

Но сэр Криспин резко оборвал его:

- Оставим то, что случилось, до рассвета, мой друг. Позвольте пожелать вам доброй ночи. Возьмите с собой одну из этих вонючих свечек и ступайте спать.

Еще мгновение юноша раздумывал, затем в угрюмом молчании взял одну из бутылок, в которую была воткнута свеча, и вышел из комнаты через дверь, ведущую к лестнице.

Криспин продолжал стоять у стола, и когда дверь за юношей закрылась, черты его лица смягчились. В его груди зародилась минутная жалость к этому юноше, с которым он так грубо обошелся. Мастер Стюарт мог быть молокососом,- но, по крайней мере он был честен, и несмотря ни на что, Криспин продолжал испытывать к нему самые добрые чувства. Подойдя к окну, он распахнул его и высунулся наружу как будто затем, чтобы подышать свежим воздухом. При этом он мурлыкал под нос песенку «Раб-а-даб-даб» на тот случай, если вблизи окажутся случайные зрители.

С полчаса он торчал, высунувшись из окна и вглядываясь в каждую тень на улице. Убедившись наконец что за домом больше не следят, Криспин покинул свой наблюдательный пост и закрыл ставни.

Поднявшись наверх, он обнаружил ирландца растянувшимся на кровати.

- Клянусь душой! - воскликнул ирландец. - В жизни я ие испытывал такого страха, как час назад.

- Ты был на волосок от смерти, - последовал сухой ответ. - Теперь расскажи, что произошло.

- История довольно проста, клянусь честью, - начал Хоган. - У хозяина «Ангела» есть дочка - сущий ангел (возможно, он поэтому так и назвал свой трактир) - с парой прелестных глаз, перед которыми не сможет устоять ни один мужчина. У нас завязалась крепкая дружба, как вдруг на нас налетает, подобно демону этот жалкий клоун, которого я считал ее любовником, и - да простит ему Господь - ударяет меня по лицу! Представляешь, Крис! - При воспоминании об этом Хоган побагровел. - Я взял его за шиворот и вышвырнул в сточную канаву - самое подходящее место для этого подонка. Теперь мы были квиты, и если бы этот дурак предпочел это признать, все было бы в порядке. Но этот идиот в своем тщеславии вернулся, потребовать удовлетворения. Я дал ему удовлетворение, раз он так настаивал, и - чума его возьми – он мертв!

Криспнн посмотрел на него колючим взглядом.

- Скверная история.

- Господи, да что я - не понимаю? – воскликнул Хоган, простирая к Криспину руки. - Но что я мог сделать? Этот дурак бросился на меня с клинком в руке. Он вынудил меня вытащить меч.

- Но не убивать, Хоган!

- Это была случайность. Чтоб мне утонуть! Я целился ему в руку, но там было скверное освещение, и я проткнул его посередине.

Некоторое время Криспин сидел хмурый, затем его лицо разгладилось, как будто он выбросил это дело из головы.

- Ладно. Раз он мертв, то тут уже ничего не поделаешь.

- Да благословит Бог его душу! - пробормотал ирландец. Он набожно перекрестился, и тем самым исчерпал тему разговора об убийстве.

- Надо пораскинуть мозгами, как тебе выбраться из Пенрита, - сказал Криспин. Затем, повернувшись и взглянув в добродушное лицо ирландца, добавил: - Мне будет жаль с тобой расставаться, Хоган.

- Сейчас явно не время проливать слезы прощания. Я буду рад исчезнуть из города. Такие походы мне не по душе. А-а! Чарльз Стюарт или Оливер Кромвель, какая мне разница? Мне безразлично, кто победит: король или республика. Что я выгадаю в том или другом случае? Клянусь жизнью, Крис, я исколесил немало стран и служил почти во всех армиях Европы, поэтому в военном искусстве я понимаю больше, чем все королевские генералы вместе взятые. Неужели ты думаешь, что я удовольствуюсь жалким обществом своей лошади, когда грабить запрещено, а выплата мизерного жалования все откладывается? А если дела обернутся плохо - а это всегда вероятно, когда армией управляют попы - то платой нам послужит скорая смерть на поле брани, или на галерах, или на плантациях. Клянусь телом Христовым, не затем я нанимался к королю в Перте. Я не требовал высокого жалования, рассчитывая поживиться военной добычей, чтобы вознаградить себя за трудности похода и те опасности, которым мы подвергали себя за это время. Я знаю войну и живу этим вот уже двадцать лет. Вместо этого мы имеем армию из тридцати тысяч человек, шагающих на битву аккуратными чопорными колоннами, как католические монахи под Рождество. В Шотландии все было еще более или менее, потому что в этой нищей стране просто нечего грабить, но как только мы вторглись в Англию, они готовы повесить тебя, даже если ты украдешь поцелуй с губ служанки, проходящей мимо.

Криспин покачал головой.

- На месте короля я бы тоже играл в добродетель. Он не позволит нам поступать так, как будто мы шагаем через враждебную страну. Он продолжает считать Англию частью своего королевства, забывая при этом, что ему еще предстоит ее завоевать и...

- А разве его отец не владел Англией? - прервал его нетерпеливый Хоган. - Нет, теперь многое изменилось. Когда я служил под началом Руперта, мы могли свободно забрать у «круглоголовых» каплуна, лошадь, девчонку, не спрашивая их согласия. А теперь. Господи, и двух дней не прошло с того момента, как Его Величество вздернуло того бедного парня в Кендале за посягательство на честь девушки. Ей-богу, Крис, для меня это было уж слишком. Глядя, как этот бедолага качается на веревке, я поклялся, что сбегу при первой же возможности, а сегодняшнее происшествие только ускорило событие.

- И что ты намереваешься делать? - спросил Криспин.

- Война - это торговля, а не призвание. Ею торгуют и Вилмот, и Букингем и прочие высокопоставленные джентльмены. А поскольку служба в армии короля не сулит мне никакой выгоды, о небо! - я перейду на сторону Парламента, Если я выберусь живым из Пенрита, то первым делом побрею бороду и подстригу волосы покороче, затем раздобуду остроконечную шляпу, черный плащ и пойду предлагать Кромвелю свой меч.

Сэр Криспин впал в глубокую задумчивость. Угадав его мысли, Хоган оживился.

- Мне кажется, Крис, что ты придерживаешься того же мнения?

- Может быть, - рассеянно ответил Криспин.

- Прекрасно! - вскричал Хоган. - В таком случае нам незачем расставаться!

Но Геллиард был холоден.

- Ты забыл, Гарри.

Ничего подобного! Наверняка на стороне Кромвеля твое дело...

- Шшш! Я все хорошо взвесил. Мои надежды связывают меня с королем. Только в его победе вижу я свою выгоду. Не обычный военный грабеж, Гарри, а огромные земли, которые вот уже двадцать лет находятся в нечестивых руках. Моя единственная цель, Хоган, - возрождение Дома Марлей, а этого я могу добиться только через восстановление на престоле короля Чарльза. Если король проиграет - Боже, не допусти этого! - то мне останется только умереть. У меня не будет ни малейшей надежды. Нет, нет, Гарри, я остаюсь.

Но ирландец продолжал уговаривать его, пока наконец, осознав тщетность своих попыток, не вытянулся в кресле с расстроенным лицом. Криспин подошел и положил ему руку на плечо.

- Я рассчитывал на твою помощь в предстоящем деле, но раз ты уходишь...

- Дьявол! Ты по-прежнему можешь на меня рассчитывать. О чем разговор! - Внезапно в голосе сурового солдата промелькнула теплая нотка, - А тебе ничего не угрожает в случае моего бегства?

- Мне? Угрожать? - эхом откликнулся Криспин.

- Ну да, за то, что ты меня спрятал. Эти подонки из «Монтгомери фут» наверняка тебя заподозрят.

- Заподозрят? Неужели я кажусь тебе таким слабым, что меня можно свалить одним ветерком подозрения?