руки тормошили его, а взволнованный голос упрашивал прийти в себя. Открыв глаза, он увидел над собой обеспокоенное лицо молодого человека, очень красивого яркой, скорее южной красотой. Он взволнованно вглядывался в лицо упавшего человека и, увидев, что тот приходит в себя, радостно воскликнул:

— Слава Богу, сударь, вы живы! Как вы себя чувствуете? Можете встать?

— Попробую, — неуверенно ответил Каподистрия и, опираясь на руку своего спасителя, попробовал подняться.

Граф встал и, удивляясь своему везению, обнаружил, что у него ничего не сломано. Резкой боли не было, было только ощущение, что его проволокли по земле на аркане, привязанном к хвосту бешеной лошади. Все тело ныло. Но, порадовавшись, что остался в живых, он с помощью молодого человека поднялся на тропинку, где как ни в чем не бывало стоял конь, сбросивший своего хозяина.

— Благодарю вас, сударь, если бы не вы — лежать бы мне на дне этого оврага, пока мои друзья не вернутся с охоты, — поблагодарил граф Иоанн молодого человека.

— Не стоит благодарности, я здесь катаюсь каждый день, загородное имение моего отца в двух верстах отсюда, если ваш дом далеко, мы можем поехать ко мне.

Каподистрия задумался. Он жил на даче, снимаемой Александром Ипсиланти, пригласившим графа на целую неделю. Но показываться в таком побитом виде «молодым греческим орлам», как, шутя, он звал четырех братьев Ипсиланти, ему не хотелось. Выход, предлагаемый молодым человеком, позволял достойно выйти из положения, поэтому граф Иоанн помолчал, а потом с благодарностью согласился:

— Благодарю вас, наверное, это сейчас единственный выход для меня, — улыбнувшись, сказал он, — но давайте знакомиться. Я — граф Иоанн Антонович Каподистрия.

По всем правилам приличия, молодой человек должен был первым назвать свое имя старшему по возрасту, но он до сих пор этого не сделал, и теперь граф ожидал, что тот все-таки представится. Действительно, юноша с готовностью сообщил:

— Я — граф Иван Петрович Печерский. Мое имение называется Марьино. Давайте я помогу вам сесть на коня, и мы можем ехать.

Самое интересное было то, что на молодого человека не произвело никакого впечатления имя его нового гостя. Казалось, что он его никогда не слышал.

«Очень интересно, с какой луны свалился этот юноша, если он не знает имени министра иностранных дел России? — с интересом подумал заинтригованный Каподистрия. — Давно я с таким не сталкивался».

Граф уже не помнил того времени, когда люди не заглядывали ему в глаза и не лебезили перед всесильным министром. Сильный и благородный, он не любил подхалимажа и низкопоклонства, поэтому с удовольствием наблюдал за своим спутником, свободно говорившим с ним. Молодой человек рассказывал об имении, которое должно было скоро появиться за поворотом дороги, и граф узнал, что сам молодой человек живет в нем уже больше месяца. Он приехал в столицу после смерти отца, но пожив несколько дней в городском доме, выросший в большом имении под Ярославлем юноша затосковал по прогулкам верхом и охоте, поэтому до осени решил перебраться в ближайшее имение, ожидая начала светского сезона.

За разговором всадники, наконец, доехали до красивого двухэтажного дома, выкрашенного в нарядный ярко-голубой цвет, с белым, украшенным мраморным фризом портиком и восемью колоннами. Опытным глазом граф Иоанн сразу определил, что дому лет восемьдесят, и содержится он в безупречном состоянии. Регулярные цветники на французский манер сверкали яркими красками позднего лета, дорожки были посыпаны речным песком, а яблоневый сад, окружавший дом полукругом, радовал глаз ярко-красными и золотистыми плодами.

Войдя в дом, Каподистрия понял, что был прав: французская мебель времен регентства была ровесницей дому. Золоченые диванчики, обитые полосатым шелком, инкрустированные шкафы из драгоценных пород дерева, столы и столики с украшенными бронзой ножками благодаря заботливому уходу выглядели как новые. Было ясно, что семья богата. Граф Иоанн не знал Печерских, но вспомнил, что несколько месяцев назад приказом по министерству иностранных дел граф Михаил Печерский назначался помощником посла в Лондон.

— Михаил Печерский вам не родственник? — спросил он своего спутника.

От Каподистрии не укрылось, что его вопрос застал молодого человека врасплох и явно был тому неприятен. Но быстро взяв себя в руки, Иван Печерский ответил:

— Михаил — мой сводный брат. У нас общий отец, но матери разные.

Граф Иоанн решил не продолжать разговор, неприятный его молодому хозяину, он похвалил дом и перевел разговор на дела самого нового знакомого. Пока они в гостиной ждали обеда, Каподистрия узнал, что Иван жил с матерью, а отца совсем не знал, а теперь, после его кончины, приехал в столицу, вступать в права наследования. Он ждал возвращения брата из Европы, чтобы разделить имущество, завещанное отцом, а потом зажить самостоятельно.

Опытный дипломат быстро понял, что молодой собеседник не получил принятого в аристократических семьях образования — он явно не понял фраз, сказанных графом Иоанном по-французски и по-английски. Иван Печерский так старался произвести впечатление сильного и уверенного в себе взрослого человека, что хорошо знавший людей Каподистрия понял, что этот юноша одинок и растерян. И это растопило душу графа, и к концу обеда он проникся к своему молодому спасителю искренней симпатией и пообещал себе, что вернет тому долг, помогая освоиться в столице.

Отобедав в Марьино, Каподистрия в экипаже гостеприимного хозяина отправился в Санкт-Петербург, пригласив графа Печерского бывать у себя в квартире на Невском запросто. Молодой человек не преминул воспользоваться любезным приглашением и уже почти три месяца бывал в доме статс-секретаря ежедневно.

Задача, поставленная перед собой графом Иоанном, оказалась не из легких. Молодого человека было невозможно вывести в свет. Дело было даже не в том, что он не говорил по-французски, многие офицеры, выросшие в провинции, не знали иностранных языков, но на это общество смотрело сквозь пальцы, если мундир воина украшало множество наград. Но Иван Печерский не был офицером-героем, к тому же у него оказались какие-то странные, где-то даже варварские воззрения на жизнь. Он проповедовал, что мужчина должен быть властным и сильным, а сильный всегда прав, и граф Иоанн подозревал, что его новый друг даже не слышал о десяти заповедях.

Статс-секретарю приходилось давать молодому человеку множество советов, стараясь скорректировать его взгляды и манеры. Но нужно отдать должное юному графу, он впитывал все советы умудренного опытом дипломата как губка, был тому очень благодарен и, услышав замечание один раз, сразу же старался внести исправления в свое поведение.

Спустя три месяца Каподистрия начал брать молодого друга с собой, бывая с визитами в домах Санкт-Петербурга. Он предложил тому больше слушать, чем говорить, и это сработало: яркая красота молодого графа Печерского открывала для него девичьи сердца, а скромное молчание завоевывало симпатии отцов и матерей юных красавиц. Труднее всего было ввести молодого человека в мужское общество. Попытка показаться с ним в английском клубе окончилась полным провалом. Иван надувался спесью, навязывал собеседникам свое мнение, изрекая банальные истины, и, в итоге, Каподистрия вынужден был уехать через полчаса после того, как представил молодого графа нескольким знакомым.

— Друг мой, зачем вы пыжитесь, стараясь казаться значительнее, чем вы есть. Это — большая ошибка, — убеждал потом Каподистрия молодого друга. — В свете большинство мужчин — умные люди. И все совершенно четко знают: подчеркнутая, спесивая важность и высокомерие — первый признак глупца. Вы останетесь в одиночестве, умные люди будут вас избегать, боясь попасть рядом с вами в неловкое положение, глупцы увидят в вас конкурента, отбирающего у них хлеб внимания публики, и все побегут от вас, как от чумы. Истинно сильные и умные люди всегда просты в поведении и доступны для всех собеседников. Ярчайший пример — наш император. Этот великий человек прост и сердечен в обращении.

— Мне никто никогда не говорил об этом, — с горечью сказал Иван Печерский, — мать никогда не обсуждала со мной такие вещи, она всегда ждала, что я, будто волшебник, буду все знать и поступать как великий человек только потому, что я — ее сын.

— Это достойно восхищения, — мягко возразил граф Иоанн, — значит, ваша матушка так любит вас,