гостям. Но его планам не суждено было сбыться. Черкасский подошел к спальне императора в тот момент, когда лакеи распахнули двери и Александр в своем любимом черном мундире с голубой лентой и орденом Андрея Первозванного вышел в маленький овальный зал, где его ожидали придворные. Он сразу же подошел к стоявшей на почетном месте около двери Марии Антоновне Нарышкиной.

После того злополучного случая на маскараде в Зимнем дворце, стоившего Алексею четырех лет опалы, князь старался не встречаться с этой ослепительно прекрасной польской панной. Хотя страсть Александра к красавице-княгине уже начала угасать, а отношения любовников теперь держались только на их нежной привязанности к прелестной, как ангел, семилетней дочери Софье, но роскошная Мария Антоновна по-прежнему сохраняла статус официальной любовницы русского императора. Впрочем, теперь государь как будто задался целью попробовать на вкус всех красивейших женщин Европы, а веселая Вена, отбросив последние остатки моральных запретов, с шутками и смехом обсуждала очередные победы русского царя.

Государь поцеловал руку просиявшей Марии Антоновне и тут же испортил ей настроение, сообщив, что откроет бал полонезом в паре с императрицей Елизаветой Алексеевной. Не обращая внимания на недовольство любовницы, он направился к апартаментам своей супруги, а Мария Антоновна оперлась на руку мужа, который верно и преданно любил ее все эти годы, стойко снося насмешки света, прозвавшего его «великим магистром ордена рогоносцев».

Императрица уже ждала супруга в своей приемной. Алексей, тепло относившийся к Елизавете Алексеевне, с удовольствием отметил, что роскошное светло-голубое, с льдистым оттенком, платье императрицы очень идет к ее голубым глазам и волосам цвета старого золота. Роскошные бриллиантовые ожерелье и диадема не только украшали эту прелестную женщину, но и подчеркивали царственное величие императрицы. Но князь так же успел заметить быстрый взгляд из-под ресниц, брошенный государыней на любовницу своего мужа. Княгиня Нарышкина, как бы противопоставляя себя царице, была одета в простое белое шелковое платье такого безукоризненного покроя, что ее высокая роскошная фигура греческой богини выступала из него как из рамы, а пышные, кудрявые, черные волосы и темные сладострастные глаза казались еще ярче, оттененные белым шелком. На женщине не было ни одного украшения, кроме жемчужных серег, и Алексей подумал, что, наверное, император до сих пор и не расстался с легкомысленной полькой, потому что гордится ее совершенной красотой, не нуждающейся ни в каких украшениях.

Император дежурно улыбнулся жене и предложил ей руку. Ответная ласковая улыбка Елизаветы Алексеевны могла бы растопить лед любого сердца, но только не сердца ее мужа.

«Дело в той злополучной ночи, когда убили императора Павла, — сочувственно подумал князь, — император никогда не забудет, что жена была с ним в эту ночь, видела его слабость, растерянность и то, что, фактически, именем Александра, как знаменем, прикрывались убийцы его отца».

Бедная женщина была обречена, и дело было не в ее неосмотрительном поведении, когда она от одиночества позволила себе завести роман с кавалергардом, охранявшим ее покои. Дело было в императоре — он бежал от всего, что напоминало ему ужасное начало его царствования. И в это «все», к несчастью для нее, попала его красавица-жена.

Алексей придержал шаг, пропуская вперед придворных. Поговорить с императором он не успел, теперь это можно будет сделать только после окончания танцев. Спускаться в бальный зал ему не следовало: Александр, ловелас и страстный танцор, обязательно заставит его танцевать, а князю в его тяжелом настроении этого совсем не хотелось. Алексей решил остаться в большом аванзале, где собрались не танцующие гости. Слуги разносили подносы с бокалами шампанского и блюда с канапе. Князь ожидал увидеть здесь только мужчин, избегающих танцев, но он ошибся. Стоя с бокалом шампанского в руке, в дальнем конце зала беседовала с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом, как всегда роскошная, графиня Доротея де Талейран-Перигор. Алексей усмехнулся. Поближе познакомившись с этой красавицей, подругой своей сестры Элен, он уже успел оценить сильный характер и деловую хватку графини, и не покупался на нежную очаровательную улыбку, прелестные ямочки на щеках и светское щебетание. Доротея была великолепно образована и очень умна, она обожала политические интриги и здесь, в Вене, как ближайшая родственница князя Талейрана выполняла обязанности хозяйки салона министра иностранных дел Франции.

«Бедный прусский король даже не понимает, в коготки какой львицы он попал. Боюсь, что он обречен, и этот „Талейран в юбке“ обведет беднягу вокруг пальца, — подумал Алексей и тут же вспомнил красавицу Луизу, прусскую королеву, которую когда-то видел в Санкт-Петербурге. — Бедняга так любил свою покойную жену, что теперь, видно, никогда не женится, но умные и красивые женщины всегда будут вить из него веревки».

Внимание Алексея, наблюдавшего, как графиня Доротея обрабатывает Фридриха-Вильгельма, привлек стремительно вошедший в двери офицер в форме австрийской армии. Он так быстро прошел к дверям бального зала, что князь насторожился. Это явно был курьер, но в руках у него не было пакета, значит, он привез донесение на словах. Князь поставил свой бокал на подоконник и направился к дверям бального зала.

Музыка гремела. Танцевали кадриль. Александр шел в паре с бывшей императрицей Франции Марией-Луизой. Та сверкала большими, слегка на выкате голубыми глазами и казалась очень оживленной. Стареющий австрийский император Франц стоял у стены в окружении своих советников и снисходительно смотрел на танцующих. Прибывший курьер направился прямо к нему, обходя вдоль стены танцующие пары. Он приблизился к императору и что-то ему сказал. Алексей видел, как сухое длинное лицо австрийского государя мгновенно побледнело. Было такое впечатление, что краски жизни стекли с него, а на лице проступила землистая бледность покойника. Австрийские министры, окружавшие своего господина, так же, как и он, переменились в лице.

«Что случилось? — заволновался Алексей, но тут же с надеждой подумал: — Наверное, это касается только австрийцев».

Но он ошибся. Через минуту Франц подошел к закончившему танец русскому императору и что-то начал ему говорить. А тем временем австрийцы начали стремительно покидать бальный зал. Черкасский видел, как вздрогнул и побледнел Александр. Он глазами нашел в толпе Алексея и сделал ему чуть заметный знак приблизиться.

Князь быстро пересек стремительно пустеющий зал, в котором больше не играла музыка, и остановился около государя. Император Франц уже сделал знак своей прелестной жене Марии-Людовике и дочери и, не дожидаясь их, отправился к дверям. Обе женщины, недоуменно переглянувшись, поспешили за ним. Бледный Александр повернулся к своему флигель-адъютанту и сказал:

— Алексей, твоя сестра так и не сказала мне, кто была та девушка, одетая цыганкой на маскараде в Англии. Надеюсь, что ты поможешь мне в этом вопросе.

— Простите, ваше императорское величество, а что случилось? — оторопел Черкасский.

— Случилось именно то, что девушка-цыганка предсказала мне в тот день. Наполеон бежал с Эльбы, высадился на юге Франции, а теперь идет на Париж. Города сдаются ему без боя, гарнизоны переходят на его сторону, а крестьяне толпами ходят за его каретой. Откуда эта девушка могла знать все это полгода назад?

— Дело том, что эта девушка — моя сестра Лиза. Я не знаю, поверите ли вы мне, но она единственная в нашей семье унаследовала дар нашей прабабки — ясновидение. И еще, она могла общаться с духами. Моя сестра, герцогиня Гленорг, в этот мой приезд в Лондон рассказала мне о том, что сказала ей Лиза перед маскарадом. Накануне него ночью к ней обратился дух вашей великой бабушки, и императрица велела Лизе передать ее внуку, которого та увидит на завтрашнем балу, что его враг бежит из ссылки. Сестра дословно передала вам слова императрицы Екатерины Великой. Я в тот вечер ничего не знал о планах Лизы, иначе остановил бы ее. И до сегодняшнего дня так и не решил — верить ли в этот дар моей сестры, или считать его фантазиями впечатлительной девушки. Но теперь я склоняюсь к тому, что она говорила правду.

— Алексей, где сейчас твоя сестра? — нетерпеливо спросил император, — я хочу ее видеть.

— К сожалению, это невозможно, ваше императорское величество, — вздохнул Алексей, — моя сестра Лиза погибла три месяца назад.

— Как погибла? — не поверил император. — Так вот зачем тебе был нужен отпуск! Почему же ты