— Я знаю, у тебя много работы, — сказал он. — Не хочу отрывать тебя от дел, но считаю своим долгом кое-что прояснить.
— Валяй.
Бен и в самом деле думал о работе. Октябрь кончался, надвигался ноябрь, а в здешних местах зима наваливалась внезапно, без предупреждения. Сегодня в небе светило солнышко, и природа притворялась сущим ангелом. На лугах паслись лошади, люди разгуливали в одних рубашках. Но зевать было нельзя. Нужно проверить все изгороди, успеть собрать урожай, пригнать те стада, которые не остаются на зимних пастбищах.
Бен посмотрел через плечо туда, где начинались земли Мэрси. Можно не сомневаться, что Уилла сегодня тоже думает исключительно о делах.
— Нэйт, я не хочу сказать ничего плохого про твой профессионализм, но, по-моему, завещание гроша ломаного не стоит.
— Оно сформулировано весьма четко и ясно.
— И все равно это чушь и казуистика.
Они были близкими друзьями, и потому Нэйт не обиделся.
— Девчонка, конечно, может оспорить завещание в суде, но сделать это будет ой как непросто.
Бен еще раз посмотрел в юго-западном направлении, представил Уиллу Мэрси и покачал головой. В седле Маккиннон сидел так же прочно, как люди обычно сидят в кресле. Ничего удивительного — все тридцать лет своей жизни Бен провел на лошади. Он был высок ростом, но, конечно, пониже Нэйта. Фигура поджарая, мускулистая; золотисто-каштановые волосы, обожженные солнцем, свисают до воротника. Глаза острые, как у ястреба, и такие же холодные. Лицо обветренное, привыкшее к непогоде.
На подбородке шрам — в детстве неудачно поиграл в ножички с братом.
Бен рассеянно потер шрам ладонью — это был его привычный жест, выражавший задумчивость. Когда Нэйт впервые сообщил ему условия завещания, Маккиннон чуть не лопнул со смеху. Теперь же, когда завещание вошло в силу, ситуация уже не казалась ему такой забавной.
— Как она это восприняла?
— Паршиво.
— Жаль. Она любила этого старого мерзавца. Уж не знаю почему, — Бен снял шляпу, провел рукой по волосам, снова нахлобучил головной убор на глаза. — Представляю, как она бесится из-за того, что Джек поручил это дело именно мне.
Нэйт усмехнулся:
— Конечно, бесится. Но из-за кого-нибудь другого она бесилась бы точно так же.
Так-то оно так, но не совсем, подумал Бен. Интересно, знает ли Уилла, что ее папаша однажды предлагал ему свою дочку в жены, суля в приданое десять тысяч акров пастбищных лугов. Тоже еще монарх выискался, объединитель королевств.
Сощурившись от солнца, Бен подумал, что Джек скорее пустил бы все свое добро на ветер, только бы не лишаться власти.
— На самом деле она вполне может управлять ранчо без твоей и моей помощи, — сказал Маккиннон. — Но я сделаю, что обещал. Честно говоря… — Он самодовольно ухмыльнулся. — Я получу массу удовольствия, бодаясь с ней по всякому поводу. А на что похожи остальные сестры?
— Они разные. — Нэйт облокотился на бампер своего «Рейнджровера». — Средняя сестра, ее зовут Лили, такая робкая, запуганная. Того и гляди с перепугу из кожи выпрыгнет. И еще у нее синяк на лице.
— Попала в аварию?
— Нет, похоже, попала под чей-то кулак. Она разведена, причем суд запретил бывшему мужу приближаться к ней ближе чем на сто метров. У него несколько приводов за избиение жены.
— Вот подонок.
С точки зрения Маккиннона, мужчина, бьющий женщину, еще хуже, чем ковбой, бьющий лошадь.
— Лили охотно согласилась здесь остаться, — продолжил Нэйт, неторопливо сворачивая сигарету. — Должно быть, считает, что может здесь укрыться. Старшая сестра — шикарная штучка. Живет в Лос- Анджелесе, итальянский костюм, золотые часики и все такое. — Он чиркнул спичкой. — Пишет сценарии для кино и жутко разозлилась, когда узнала, что ей необходимо просидеть в нашей глуши целый год. Но из-за денег согласна потерпеть. Сейчас она улетела в Калифорнию за вещами.
— Представляю, как они будут цапаться с Уиллой.
— Уже. — Нэйт выпустил облачко дыма. — Должен признать, зрелище было захватывающее. Правда, Адам довольно быстро их усмирил.
— Да, он единственный, кто способен усмирить Уиллу.
Бен потянулся, седло заскрипело. Вороному Пугачу надоело стоять на месте, он замотал башкой, нетерпеливо переступил копытами.
— Ладно, я поговорю с ней. Нужно только проверить горную бригаду. Похоже, буря надвигается. Зашел бы в дом, у мамы там кофе на плите.
— Спасибо, но мне пора. Своей работы по горло. Увидимся.
— Пока.
Бен посмотрел, как Нэйт садится в «Рейнджровер», свистнул собаке и напоследок сказал:
— Не бойся, Нэйт. Мы не допустим, чтобы она потеряла свое ранчо.
Нэйт поправил шляпу, потянулся к ключу зажигания.
— Само собой, Бен. Ранчо останется при ней.
В такой славный денек ехать верхом по долине — одно удовольствие. Бен не торопился, лошадь не гнал, ехал себе, поглядывая по сторонам. Скот к осени здорово набрал вес. Надо будет забить часть мясного стада. Остальных можно годик попридержать, пусть поедят травки.
Отбор скотины на убой, а также продажа поголовья уже пять лет считались обязанностью Бена. Родители потихоньку передавали управление «Тремя скалами» в руки сыновей.
Высокая, все еще зеленая трава простиралась сколько хватал глаз, лишь кое-где темнели рощи и перелески. В небе раздалось жужжание, Бен с улыбкой запрокинул голову. Его брат Зак чертил по небу круги на своем самолетике. Бен помахал брату шляпой. Мохнатый Чарли, шотландская овчарка, возбужденно носился взад-вперед. Самолетик приветственно покачал крыльями.
Трудно было свыкнуться с мыслью, что младший братишка уже отец семейства. Но так уж сложилось. Достаточно было Заку кинуть один взгляд на Шелли Петерсон, и он втюрился по самую шляпу. Двух лет не прошло, а Бен уже дядя. В последнее время Бен вообще почему-то стал чувствовать себя чуть ли не стариком.
Такое ощущение, словно он старше Зака не на три года, а на все тридцать.
Бен направил коня вверх по склону лесистого холма. Тут было свежо и прохладно. На глаза Маккиннону попался олений след. В другое время Бен с удовольствием поохотился бы. Мать так любит свежую оленину. Вот и Чарли с надеждой оглянулся на хозяина, понюхал землю. Псу не терпелось в дело. Но Бен сегодня был не в том настроении, чтобы охотиться.
Он чувствовал в воздухе запах снега. Если подняться повыше в горы, там уже все белым-бело. Канадские гуси потянулись к югу, а это значит, что зима будет ранней и суровой. Даже ручей, сбегавший вниз по склону, журчал уже как-то по-зимнему.
Стволы сосен стали крепче, земля уже не проминалась под копытами. Бен ехал вдоль ручья. Здешние леса он знал не хуже, чем двор собственного дома. Вон сухая ольха, под которой они с Заком когда-то искали зарытое сокровище. Неподалеку поляна, где Бен завалил своего первого оленя. Отец стоял рядом с мальчиком, наблюдал. В этом ручье в детстве Бен ловил форель — ее тут прорва, только сунь в воду руку.
Где-то здесь скала, на которой Бен вырезал кремнем имя своей первой любви. Должно быть, буквы с тех пор уже стерлись. Хорошенькая Сюзи Болайн в том же году сбежала в Хелену с гитаристом.
Даже сейчас, столько лет спустя, сердце у него сжалось от этого воспоминания, хотя сентиментальным Бен себя отнюдь не считал. Он неспешно ехал вверх по склону, среди скал и зарослей
