своего детства. Конь сам находил тропу, а вокруг пестрели немыслимыми осенними красками деревья, похожие на красоток, принарядившихся для субботнего бала.

Наверху воздух был разреженней и холодней, сильнее пахло снегом. От удовольствия Бен аж присвистнул. Он с пользой съездил в Боузмен, но ужасно соскучился по родным местам — по простору, одиночеству, запаху земли. С собой он взял одеяло — мол, на всякий случай, хотя на самом деле уже твердо решил, что ночку-другую непременно проведет у костра.

Можно подстрелить зайца, поджарить рыбки или, на худой конец, с ковбоями переночевать. Можно и в одиночку. Пора перегонять стадо на равнину. Если в воздухе так сильно пахнет снегом, значит, скоро заморозки. Оставлять стадо на горном пастбище ни в коем случае нельзя. Но ничего, время еще есть.

Он на миг остановился, зачарованный красотой пейзажа: зеленый луг с пасущимися коровами, быстрая горная речка, ковер полевых цветов, ароматы, щебетание птиц. Как люди живут в закопченных городах, среди каменных коробок, толп и бесчисленного количества проблем?

Где-то неподалеку хлопнул выстрел, и конь дернулся. Бен тоже встрепенулся. Охотник в здешних местах — не редкость, но все же… Раздался еще один выстрел, Маккиннон пришпорил коня и понесся рысью в том направлении.

Сначала он увидел лошадь и сразу узнал ее. Аппалуза крупно дрожала всем телом, привязанная к ветке дерева. Сладко и пьяняще пахло кровью, внутри у Бена все сжалось. Но почти сразу же он увидел Уиллу. Она стояла с винтовкой в руках, а у ее ног лежал здоровенный гризли. Чарли глухо зарычал, рванулся вперед, но, повинуясь команде хозяина, вынужден был умерить пыл.

Маккиннон подождал, пока Уилла обернется, и лишь потом спрыгнул на землю. Лицо у нее было бледное, темные глаза блестели.

— Ты уверена, что он сдох?

— Уверена.

Уилла нервно сглотнула. Она терпеть не могла вида крови, а уж убивать живую тварь — тем более. Не могла спокойно смотреть, как куриц режут — потом кусок в горле застревал.

— У меня не было выбора, он сам на меня кинулся.

Бен кивнул, на всякий случай вынул из чехла ружье и приблизился к медведю.

— Ну и туша.

Страшно было подумать, что эта туша могла бы сделать с всадницей, если б застигла ее врасплох.

— Медведица, — негромко констатировал Бен. — Значит, и медвежата где-то неподалеку.

Уилла убрала ружье и сказала:

— Я и сама догадалась.

— Хочешь, я ее освежую?

— Я справлюсь без тебя.

Бен кивнул, но тем не менее вынул нож.

— И все-таки я тебе помогу. Медведица здоровущая. Жалко, что с твоим стариком так вышло.

Уилла тоже обнажила нож — широкий, острый, такой же, как у Бена.

— Ты же его ненавидел.

— Все равно жалко. Ведь ты-то относилась к нему нормально.

Он взялся за работу, стараясь поменьше пачкаться, но все равно перемазался в крови и сале.

— Утром Нэйт заезжал.

— Это меня не удивляет.

В стылом воздухе пахло кровью. Подошел Чарли, помахивая хвостом, тактично ткнулся мордой в требуху. Бен поднялся над тушей, заглянул Уилле в глаза.

— Я знаю, ты злишься. Валяй, не стесняйся. Но учти: это чертово завещание сочинял не я. Что от меня требуется — сделаю. И прежде всего я хочу знать, чего это ты разъезжаешь тут в одиночестве.

— По той же причине, что и ты. У меня в горах люди и скотина. Нужно переправить их вниз. Можешь быть уверен, что я свое дело знаю не хуже, чем ты.

Он помолчал, ожидая, не скажет ли она чего-нибудь еще. Ему всегда ужасно нравился ее голос — хрипловатый, словно чуть подернутый ржавчиной. Как будто она недавно проснулась. Бен не раз сокрушался из-за того, что такой сексуальный голос достался не тому, кому надо.

— Нам вместе год куковать, так что будет время посмотреть, на что ты способна.

Уилла на это ничего не ответила, и Бен, облизнув губы, спросил:

— Башку на стенку повесишь?

— Нет. Охотничьи трофеи — это забава для мужчин. Мужики любят хвастаться, а мне это ни к чему.

Бен усмехнулся:

— Это точно, трофеи мы любим. Из тебя тоже получился бы неплохой трофей. Ты настоящая красотка. Впервые говорю девчонке комплимент, стоя над кучей медвежьей требухи.

Устоять перед его обаянием было непросто, но Уилла не поддалась. За последние годы противиться чарам Бена Маккиннона вошло у нее в привычку, стало чуть ли не смыслом жизни.

— Мне не нужна твоя помощь — ни с медвежьей шкурой, ни с хозяйством.

— И тем не менее я тебе помогу и с первым, и со вторым. Можем делать это по-доброму, а можем собачиться — выбирай сама. — Он рассеянно потрепал Чарли по загривку, и пес тут же сел рядом с ним, как вкопанный. — Мне, по правде говоря, наплевать.

Он заметил, что под глазами у нее тени — словно кто-то чуть примял пальцами золотистую кожу. Да и губы, всегда казавшиеся Бену такими аппетитными, сурово поджаты. Похоже, плакала. Лучше уж пусть злится — и он знал, как этого достичь.

— А твои сестренки? Они такие же красотки? — Уилла не ответила, тогда Бен продолжил: — Уверен, что они повежливей, чем ты. Надо будет наведаться, познакомиться с ними. Пригласила бы ты меня на ужин, а? Посидели бы, поговорили бы, как быть с твоим ранчо. — Ее глаза вспыхнули опасным пламенем, и Бен довольно ухмыльнулся. — Сработало. Так я и думал. Господи, какое у тебя личико! От злости ты прямо расцветаешь.

Уилле не нравилось, когда он называл ее красивой, — от этого внутри у нее все сжималось и делалось как-то не по себе.

— Заткнулся бы ты. Займись лучше тушей.

Бен сидел на корточках, изучающе посматривал на Уиллу.

— А может, не будем разводить всю эту волынку? Давай лучше поженимся, и дело решится само собой.

Вцепившись в рукоятку окровавленного ножа, Уилла сделала три медленных, глубоких вдоха. Она отлично понимала, что Бен ее провоцирует, хочет, чтобы она заорала, затопала ногами. Не дождется! Чуть склонив голову, Уилла ледяным тоном заметила:

— Скорее эта дохлая медведица оживет и отгрызет тебе задницу, чем я соглашусь стать твоей женой.

Бен встал, крепко взял ее за запястье. Она дернула руку, но высвободиться не смогла, а Маккиннон доверительно сказал:

— Ты меня видала в гробу, я — тебя. Но я подумал, что мы могли бы договориться по-хорошему. Жизнь — штука длинная, а год — не так уж много.

— Иногда и один день — слишком много. Отпусти меня, Бен. — Она смотрела на него снизу вверх. — Не советую шутить с женщиной, у которой нож в руке.

Бен запросто мог бы выбить нож из ее руки, но решил, что лучше этого не делать.

— Будешь портить мне жизнь, да?

Наверняка будет, и это не только раздражало его, но и почему-то возбуждало. Уилла поразительным образом умела вызывать в нем два этих несовместимых ощущения.

— Заруби себе на носу: мне ничего твоего не нужно, — продолжил он. — И не надейся, что я соглашусь променять свою свободу на кусок земли и стадо коров.

При этих словах Уилла побледнела, а Бен удовлетворенно кивнул.

— Мы с тобой отлично понимаем друг друга. Может, я и женюсь на одной из дочек Джека, но с тобой