похоже, им могло не хватить…

Парень сидел посреди комнаты на стуле и, положив на колени автомат, вставлял в гранаты запалы. Его спокойный, деловой вид подействовал на нее благотворно. Стараясь не суетиться и не делать лишних движений, она начала обыск и почти сразу же нашла портфель генерала. Открыть его не стоило труда. В портфеле были две папки с грифами о строжайшей секретности. Она выхватила их содержимое и затолкала в сумочку.

— Пошли!..

Очевидно, они находились в комнате не больше минуты, но для нее эта минута была самой длинной в жизни.

Несмотря на тревогу, поднятую наружной охраной, вырваться из отеля оказалось несложно. Немцы не были готовы к гранатному бою. Однако через вестибюль не пропустили. Пришлось опять воспользоваться служебным ходом. Отступали поочередно: пока один прикрывал огнем автомата, остальные делали перебежку. Эсэсовцы наседали остервенело, оторваться от них не было никакой возможности. Вот тут бы пригодился «мерседес», но немцы сразу начали охватывающий маневр, и машина оказалась у них в тылу.

Вечерело. На улицах было многолюдно. Распугиваемые стрельбой парижане разбегались, издали нарастал рев полицейских машин. Добежав до очередного переулка, один из парней сказал ей:

— Дальше идите сами. Видите, какое удобное место. Мы их здесь минуты на две задержим.

— У меня осталась одна обойма, — скептически заметил второй, роясь в карманах. — Точно. Больше ничего нет.

— Ничего, — сказал первый — переведи на одиночные и лучше целься. Ты не в тире.

«Может быть, успеем вместе», — хотела сказать она, но промолчала: вместе у них не оставалось шансов.

— До свидания, — сказала она. — До встречи в Лондоне.

Даже в этот момент она еще продолжала играть.

Уже за первыми домами стрельба была почти не слышна. Надо было взять такси, но это удалось не сразу, а потом оказалось поздно: поглядывая через заднее стекло, она обнаружила, что следом неотступно движется еще машина. Слежка… Когда же они успели? Чтобы попытаться сбить преследователя со следа, она возле рынка попросила шофера сделать круг, а когда он это сделал, попросила круто свернуть в один из переулков. Тут неожиданно запротестовал шофер. Он затормозил и повернулся к ней на сиденье:

— Что это значит, мадам? Что за машина все время следует за нами? Думаете, я ее не приметил?

Уговаривать его было бесполезно. «Хоть бы не додумался задержать», — подумала она, сунула шоферу десять марок, чтоб молчал, и быстро выскочила из машины. Машина с преследователем обогнула такси и затормозила несколькими метрами дальше…

К счастью, рядом был пассаж. Она прошла через него, вернулась, сделав крюк по рынку, и в последний момент успела вскочить в отходящий автобус; на следующей остановке сошла, тут же взяла такси, но проехала немного, попросила остановиться возле проходного парадного подъезда: это уже был Монпарнас, здесь она неплохо ориентировалась. Входя в парадное, она покосилась направо и поняла, что все напрасно. Тот уже выскакивал из машины…

Пробежав через парадное и торопливо пройдя через двор, она вышла на параллельную улицу. На противоположной стороне наискосок светилось неяркими огнями кафе «Аргус». Она прошла к нему и остановилась в дверях. В кафе было полно немцев. Справа возле сдвинутых столиков шумели гестаповцы, ближе к центру — трое молодых офицеров… Почему-то ее взгляд задержался на одном из них — красавчике обер-лейтенанте в черной форме СС. Он почувствовал ее взгляд, поднял голову… привстал… отодвинул рукой свободный стул, сделал приглашающий жест. Она быстро подошла.

— Прошу, — сказал обер-лейтенант.

— Благодарю вас.

Она присела, положив сумочку на стол.

Второй эсэсовец, судя по всему, уже изрядно пьяный, только теперь заметил ее. Взгляд был ощутимо тяжел, он даже придавил ее на какое-то мгновение. Это был взгляд профессионала, человека, привыкшего читать в чужих душах. Не спуская с нее насмешливых глаз и как-то по-особенному кривя рот, он сказал соседу, офицеру вермахта:

— Мой милый, спорю на бутылку коньяку, что она партизанка.

— Отдайте должное моему покойному другу Отто — чудный был парень, дай ему господи блаженство на небеси — он вас сразу раскусил, — улыбнулся Томас Краммлих и, не спеша обогнув стол, опустился в кресло. Очень болела нога. «Нельзя забываться и вот так бегать, — озабоченно думал Краммлих. — Если рана откроется снова, придется надолго ложиться в госпиталь. А не время…»

— Вы меня с кем-то путаете, — сказала она. — Видите ли, я никогда не была во Франции.

— Вот как! Значит, в тот раз я встретил не вас?

— Мало ли на земле похожих людей. Да и три с половиной года — огромный срок. Память своенравна. Она как кривое зеркало. Что-то прячет, а что-то незаслуженно выпячивает…

Она говорила не спеша, и в интонации ее голоса была даже какая-то едва уловимая снисходительность. В ней была непонятная сила, но это не злило Томаса Краммлиха, у него почему-то не было потребности сломать эту силу, повергнуть ее в прах, растоптать. Может быть, потому, что эта сила не оскорбляла Краммлиха, ему хотелось для самоутверждения взять верх над нею. Из принципа. Честно и красиво. Хотя бы потому, что он мужчина. Он должен оказаться сильнее!..

«Черт побери, а ведь сейчас она повела игру, в ее руках инициатива», — отметил про себя Томас Краммлих и решил наступать более активно.

— …и преломляет, — добавил он, чтобы выиграть еще несколько секунд.

Она понимающе улыбнулась.

— А что вы скажете, — продолжал Краммлих, — если мы пошлем запрос в наше отделение в Кёльне? Я был там на днях. У них огромная картотека, ведется уже более десяти лет. В ней все, что касается разведывательных сетей во Франции. Есть и русский отдел.

— Неплохая мысль, — заметила она. — Правда, этот запрос вам ничего не даст…

— Однако, я вижу, вы огорчены! — оживился Томас Краммлих.

— Только тем, что вы встали на путь попыток как-то уличить меня… Повторяю, это бесполезно, но все равно мне больше нравилось, как вы вначале искали доказательства моей невиновности. Согласитесь, это было гуманней.

Разговор импонировал Томасу Краммлиху все больше, жаль только — дело не двигалось. Он боялся потерять, сбить неосторожным словом установившийся тон непринужденной беседы. Краммлих чувствовал, что надо продолжать в том же духе, размеренностью и доброжелательностью усыплять противника, чтобы затем сразить одним внезапным ударом из засады. Но где устроить западню? На чем ловить?.. Краммлиху нужен был продуманный до тонкостей план, но не было времени, чтобы выносить его.

А она свою игру уже начала, это Томас Краммлих чувствовал по каждому ее слову.

— Опять вы правы, — засмеялся Томас Краммлих. — Ну что ж, если вас больше устраивает такой ход следствия, я не возражаю. Попробуем доказать вашу невиновность. Учтите, без вашей помощи мне не обойтись.

— Я догадываюсь…

— Итак, начнем с неизбежных в таком деле формальностей.

Краммлих небрежным, будто бы случайным жестом сдвинул папки с того места, где находился микрофон, взял лист бумаги, карандаш.

— Прежде чем переходить к делу, познакомимся. Меня зовут Краммлих, Томас Краммлих. Позвольте узнать ваше имя.