человека, бороться с искушением стало выше его сил. Он сорвал респиратор и втянул ноздрями воздух, зловоннее которого в жизни не знал и прекраснее тоже, ибо доставался он без усилий.

С каждым глотком к нему возвращалась жизнь.

— Я могу дышать! Тут воняет, как на помойке, но я могу дышать!

— На поверхности даже самый свежий воздух отдает дымом и серой, — признал Руди. — Внизу не так плохо, но на верхних этажах он застаивается, потому что движения здесь никакого. Под землей мы, по крайней мере, гоняем его туда-сюда.

Оглядев маску, мальчик заметил, что цвет фильтров изменился:

— Мне нужны новые фильтры. Только ведь их должно было хватить на десять часов…

— Сынок, а ты сколько уже здесь торчишь, по-твоему? Никак уж не меньше, поверь мне на слово. Но тут ничего страшного нет. С тех пор как прошлой весной тот верзила-негр ограбил поезд конфедератов, фильтры в подполье идут по пенни за фунт. А если и прижмет, в этой части города полно защищенных туннелей. Главное, запомни правило: между тобой и Гнилью должно быть не меньше двух перегородок.

— Запомню, — пообещал Зик, ибо совет казался вполне дельным.

Из какого-то отдаленного уголка грандиозной башни донесся отрывистый треск. По всему строению прокатилось громкое эхо и постепенно растаяло.

— Что это было? — спросил Зик.

— Будь я проклят, если знаю, — отозвался Руди.

— По-моему, это где-то внутри.

— Верно мыслишь, — произнес калека.

Покрепче обхватив трость, Руди оторвал ее от пола и приготовился открыть огонь.

За первым всплеском шума последовал второй, теперь его ни с чем было не спутать: несколькими этажами ниже что-то обрушилось.

— Не нравится мне это, — проворчал Руди. — Надо бы спуститься.

— Нельзя! — сердито зашептал Зик. — Звук шел снизу. Нам надо наверх!

— Дурак! Вот сунемся туда, кончится лестница — и бери нас кто хочет.

На этом их спор и скис, потому что в другой стороне послышался еще один звук — громче и непонятнее предыдущего. Над головами у них зашумели какие-то мощные машины; со свистом и грохотом на башню надвигалась некая громада… быстровато надвигалась.

— Что за…

Зик так и не закончил вопроса. В один из верхних этажей врезался чудовищных размеров дирижабль, всей массой гондолы и раздувающихся, распухших от газа баллонов налетел на стену, отскочил к соседнему зданию, срикошетил опять и совершил окончательную несчастливую посадку на верхушке башни. Стекла в окнах задребезжали, и мир заходил ходуном, точно как во время недавнего землетрясения.

Руди торопливо нацепил маску, так же поступил и Зик, хотя обидно было до слез. Калека бросился к лестнице, словно здание и не сотрясала сверху донизу дрожь.

— Вниз! — скомандовал он и неуклюжей побежкой исчез во мраке.

Мальчик остался без фонаря и не знал даже, что с тем стало. Сбивчивый топот Руди бил по ушам не хуже, чем завывания ветра и глухой стук, с которым колотился о стены дирижабль. Когда Зик добрался наконец до лестницы, вздыбившаяся тьма поманила его в свою утробу, но он пересилил себя и тронулся к вершине башни.

А потом тьма стала гуще и хлынула со всех сторон — обрушилась на него, как вода, как земля, как сам небосвод.

Брайар осушила кружку воды и еще одну. И спросила, что там насчет пива.

— Вам налить?

— Нет. Интересно просто, с чего бы вам тут варить пиво.

Выбрав кружку посолиднее, Свакхаммер до краев наполнил ее кисло пахнущим элем, подыскал себе стул и уселся напротив Брайар.

— Потому что легче сварить из зараженной воды пиво, чем очистить ее. При перегонке не ахти какое пойло получается, но с него не помрешь и трухляком не станешь.

— Понятно, — сказала она.

Подход разумный, ничего не скажешь. И все-таки Брайар не рискнула бы испытывать свой желудок этой желтой гадостью, напоминавшей мочу… иначе как под угрозой смерти. Даже на ее конце стола стоял такой запах, что хоть краску им снимай.

— Это да, к нему нужно притерпеться, — признал мужчина. — Но как привыкнешь, ничего так идет. Кстати… что-то я не расслышал вашего имени.

— Брайар.

— А фамилия как?

На миг она задумалась, не сочинить ли какую-нибудь историю, но тут же отказалась от этой мысли. Опыт общения с экипажем «Наамы Дарлинг» внушал определенный оптимизм.

— Раньше я носила фамилию Уилкс. Теперь вот снова ношу.

— Брайар Уилкс. Стало быть, вы… ну да. Неудивительно, что вы решили помалкивать. Кто вас подбросил до города — Клай?

— Он самый. Капитан Клай. Закинул по пути. А как вы догадались?

Здоровяк отхлебнул пива.

— Да всем известно, как он спасся от Гнили. Никакой тайны тут нет. И парень он не самый плохой. Шибко хорошим тоже не назовешь, но что не самый плохой — это точно. Полагаю, он вам не доставил никакого беспокойства?

— Капитан показал себя настоящим джентльменом, — ответила Брайар.

Свакхаммер улыбнулся, обнажив неровный нижний ряд зубов:

— Даже и не верится. А он тот еще верзила, правда?

— Не то слово, но вы и сами-то, в общем, не карлик. Ох и напугали же вы меня, когда вломились в вестибюль. Мало того что у вас из-за этой маски ужасный голос, вы в ней еще и на монстра похожи.

— Знаю! Похож, похож. Но дышится в ней посвободнее, чем в старье, которое было на вас. А броня защищает от укусов мертвяков, зацепиться им не дает. Уж если они ухватятся за тебя и повалят, то сожрут целиком. — Он встал подлить себе пива, да так и застыл в задумчивости: одна рука на груди, в другой — кружка. — Стало быть, вы дочка Мейнарда. То-то мне ваше лицо показалось знакомым. Но если бы вы сами не признались, я бы и не сообразил. Тогда получается, что ваш пропавший сын…

— Иезекииль. Так-то он Иезекииль, но его устраивает и Зик.

— Ну да, ну да. Выходит, Зик — внук Мейнарда. Как думаете, он другим об этом рассказывает?

Брайар кивнула:

— Наверняка. Он знает, что родство может сослужить ему здесь хорошую службу. Только не понимает до конца, чем еще это грозит. Я уже не про Мейнарда, конечно, а про его отца. — Она вздохнула и попросила еще воды. Пока Свакхаммер возился с бочонком, слова полились дальше: — Его вины тут нет. Никакой. Вся вина на мне. Надо было ему сказать… Господи! Да я ведь никогда ничего ему не рассказывала. А теперь он задумал перетряхнуть прошлое — и надеется найти что-то хорошее.

Перед ней вновь возникла кружка со стоялой водой. Брайар наполовину ее осушила в пару глотков.

— Так Иезекииль заявился сюда в поисках отца?

— В каком-то смысле. Он решил доказать невиновность отца. Дескать, русский посол заплатил ему, чтобы испытания Костотряса начались раньше графика, когда машина была еще не готова. Теперь он хочет попасть в старую лабораторию и поискать улики там. Чтобы обелить имя Леви.

Брайар допила воду. Свакхаммер предложил ей еще, но она помахала рукой в знак отказа.