— Ну что ж. Вы знаете, что делать, товарищ маршал, — обратился Сталин к маршалу Шапошникову, успевшему вернуться из-за Аномалии, где он проходил полное медицинское обследование. Шапошникова Сталин терять не хотел и потому попросил президента Лукашенко помочь в этом вопросе своими специалистами, на что Александр Григорьевич с радостью согласился, дав команду на дополнительное финансирование и на закупку медицинского оборудования за границей.
— Так точно, товарищ Сталин. Красные пакеты были вскрыты командирами ровно в двенадцать часов ночи, и сейчас уже начались приготовления к приграничным боям.
— Ну что ж, столь долгое ожидание наконец подходит к концу, подождем еще немного, — покивал Сталин и спросил у наркома: — Что там Александр? Как у него успехи?
Вопрос не был праздным: с потерей одного из двух имевшихся переходов поиски новых точек становились задачей очень важной. И потому предсовнаркома требовал новостей от поисковиков других порталов очень часто.
— Сейчас они находятся на аэродроме под Ленинградом, товарищ Сталин. Отдыхают. У Александра проблемы с горлом.
— Что? Опять жука ртом поймал? — с легкой усмешкой спросил Иосиф Виссарионович.
— На этот раз нет. Просто продуло, — ответил нарком.
Понятное дело, никто из нас не спал. Да и кто будет ложиться в такой день? Все мы сидели в небольшой столовой у репродуктора и молча, без интереса, играли в карты, убивая время в тревожном ожидании.
— Звух приба-аф-фь, — прохрипел я Жоре.
«Долбаная простуда! Долбаный жук! Если бы я знал, то не только бы очки надел, но и намордник! Никогда бы не подумал, что жуки забираются на двести метров! — думал я, злобно вспоминая погрызенного жука. Мало того, что я его погрызть успел, так еще и проглотить умудрился, что бесило меня еще больше. — Все, на хрен этот „кукурузник“. Опять на Компаэре летать будем!» — воспринимать всерьез нытье профессора, который постоянно нудил над ухом, что, мол, на этом открытом самолете будет больше шансов найти Аномалию, уже не было сил.
— Время, — посмотрев на часы, сказал Виктор.
Мы немедленно прислушались, но кроме фоновых помех, ничего не было, что заставило нас недоуменно переглянуться.
Тут я вспомнил и хлопнул себя по лбу.
— Блин, ну я и тормоз! Ну кто будет передавать новость о нападении в ту же минуту, как началась война? Наверняка сообщение будет часов в шесть!
— Еще два часа ждать, — вздохнул Виктор и протяжно громко зевнул, виновато посмотрев на прикорнувшую в уголке Алевтину.
Посмотрев на нее, я тепло улыбнулся. Аля за последние дни развила бурную деятельность, устроив моих родителей на новой квартире и приведя в порядок мою. Причем на мои слова, что когда евреи побегут из Москвы, можно будет купить мебель по дешевке, она зашипела как кошка и объяснила, что евреи бежали, когда немцы подходили к Москве, а у нас, мол, такого не будет, вот и надо обустраиваться сейчас. В общем, я как всегда неудачно пошутил и меня как всегда не поняли. Дело привычное.
Мы все-таки дождались. И как и другие, кто ЗНАЛ, стояли у репродуктора и слушали пробирающий до печенок голос Левитана.
«Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в четыре часа утра… без объявления войны германские войска напали на нашу страну…».
Текст повторялся каждый час.
Стоящий у телефона спецсвязи маршал Шапошников кричал в трубку:
— Какого твой майор полез за Буг?! У тебя какой приказ? ВОТ И ДЕРЖИ ИХ ТАМ! А за Буг не лезь, туда пойдут другие… Да, отзывай.
— Товарищ Сталин, разрешите доложить? — подойдя к Иосифу Виссарионовичу, спросил нарком, краем глаза проследив, как маршал положил трубку телефона.
— Докладывайте, — обернулся к нему Сталин, на миг блеснув своими тигриными желтыми глазами.
Слегка бледный Берия доложил:
— Пропал самолет Александра. По словам наблюдателей — они на «Дугласе» охраняли его выше, — его самолет развалился в воздухе. Причем со слов сержанта Соколова, на миг открылась гигантская Аномалия и поглотила часть пассажиров и корпуса самолета. Спаслись только двое, у обоих сильные переломы, парашюты открылись на малой высоте, почти у самой земли.
— Доложите подробнее, — не теряя самообладания, приказал предсовнаркома.
Берия вздохнул:
— Пока ничего не известно, идет расследование. Но один из ученых предположил, что самолет влетел в неактивную Аномалию, и когда наполовину пролетел ее, то Александр прикосновением активировал ее, из-за чего и произошло разделение самолета на несколько частей.
— Кто еще кроме него пропал?
— Алевтина Орловская, профессор Трауперг и один из бойцов охраны, лейтенант Вяземский.
— Докладывать мне о поисках каждые полчаса, — приказал наркому Сталин.
Эпилог
— Пора уже, — посмотрев на часы, сказал майор Гаврилов.
Стоящий у стереотрубы полковник Потапов повернулся к нему:
— Как бы немцы не прочухали. Все-таки такое быстрое продвижение и захват стольких укреплений не такой большой кровью, как хотелось бы, могут навести их на определенные мысли.
— Могут, товарищ полковник, но сделать они ничего не успеют. Поздно, слишком много их вошло в крепость.
— Ну будем надеяться… О! Наши отходят! Как красиво изображают паническое бегство. Молодцы!
Повернувшись к телефонисту, Потапов приказал:
— Пулеметчики, прикрывающий огонь!
Связист тут же забубнил в трубку, передавая приказ.
Через пару минут стрелковый батальон — единственный, кто находился в Брестской крепости — смог прорваться в Цитадель.
— Все, можно! — торжественно сказал полковник.
Майор Гаврилов кивнул лейтенанту-саперу. Тут же загудела динамо-машина, и лейтенант нажал кнопку подрыва, активировав сеть фугасов, заложенных в зданиях.
Еще через секунду вся Брестская крепость скрылась в облаках разрывов.
В результате этой операции два полка 45-й пехотной дивизии Вермахта практически перестали существовать.
Солдаты третьего полка, занявшие приготовленные Советами к обороне окопы, даже не успели понять, что случилось, как цепь взрывов просто уничтожила позиции со всем содержимым, пробив широкую
