Страшная монетка выскочила.

— И вы поняли, что это был не я?

Тарлоу кивнул.

— Значит, я уже несколько недель был вне подозрения? — спросил я, стараясь не показывать огорчения по поводу того, что моя рискованная шарада оказалась совершенно ненужной.

Тарлоу кивнул и понимающе улыбнулся.

— Прошу извинить меня за доставленные неудобства. И в следующий раз хорошенько думайте о том, кого можно убивать на операционном столе, а кого — нет.

— Боюсь, это одна из издержек моей профессии, инспектор.

Не знаю, поверил ли инспектор в мою историю об убитом или нет, но мысль о том, что Тарлоу больше не следит за мной, мгновенно приободрила меня. Зато Брюнелю явно не хватало бодрости духа. Когда я снова встретился с ним в конце июля, он выглядел сильно постаревшим. Инженер ссутулился, заметно полысел, а желтые щеки свисали складками на осунувшемся лице.

— Корабль вытягивает из вас жизненные соки, Изамбард.

Он посмотрел на меня усталыми глазами и пробурчал:

— Если бы Рассел мог справиться сам, мне не пришлось бы убивать столько времени на это дело.

Я сидел в его конторе, куда приехал сразу, как только получил записку от Брюнеля. Оккам опоздал, но принес свежие новости.

— Главный инженер испытал двигатели. Похоже, все в порядке.

Я ожидал, что это известие порадует хозяина кабинета, но он неожиданно пришел в ярость.

— Что? Рассел запустил двигатели без меня? Я дал ясное распоряжение, что собираюсь лично наблюдать за первым пуском. Клянусь, ублюдок из Глазго за все заплатит!

Оккам попытался успокоить его.

— Думаю, распоряжения отдавал Диксон.

На мгновение я решил, что Брюнель обрушит свой гнев на Оккама, который долгие годы был одновременно его учеником и покровителем, но тот продолжал негодовать по поводу выходки человека, которого он, похоже, считал своим заклятым врагом.

— А кто руководит Диксоном? — возмутился он. — Ответьте мне! Кто дергает за веревочки? — В комнате повисла пауза. — Рассел, вот кто! Он стоит за этим… мятежом!

— Значит, корабль отправился в плавание? — спросил я, глядя на Оккама.

Он покачал головой.

— Диксон запустил двигатели лишь для того, чтобы проверить, насколько стабильно они работают. Корабль не сдвинулся ни на дюйм, к двигателям даже не были присоединены ремни.

Все это напоминало бурю в стакане воды. Я, как и Оккам, стремился разрядить ситуацию — ведь подобная вспышка гнева могла плохо сказаться на здоровье Брюнеля, — но инженера было непросто успокоить.

— Я хочу, чтобы прислали мой экипаж! Я покажу Расселу, кто здесь хозяин. Когда-то я уже отстранял его от работы, и сделаю это снова.

Оккам уже пожалел о том, что не промолчал.

— Изамбард, вы же знаете, что работу необходимо закончить. Мы согласились с этим. К тому же Рассела нет на корабле.

— Нет? — Брюнель снова уселся в свое кресло.

— Сейчас его там нет, и, пока вы снова не вышли из себя, скажу, что он не присутствовал при запуске. Там был только Диксон. Он весь день проверял клапаны двигателей. Отлаживал в соответствии с вашими инструкциями. Он лишь хотел проверить их в работе и остался доволен результатом, даже попросил меня передать вам его благодарность.

— Правда? — спросил Брюнель, откусывая кончик свежей сигары и сплевывая его на пол.

Я так и знал, что он не прислушается к моим советам отказаться от курения, но теперь он хотя бы успокоился.

— Нужно было сначала создать двигатели, а потом уже все остальное.

Гнев Брюнеля потух, но Оккам продолжал лить воду на тлеющие угли.

— Кстати, о двигателях, — сказал он и поставил на стол шкатулку полированного дерева. — Прошлой ночью я завершил нашу работу, как вы и просили.

Брюнель просиял. Он схватил шкатулку и похлопал по крышке, после чего открыл ее и вытащил содержимое. Сердце было тяжелым, и он держал его обеими руками. Блестящий разноцветный металл придавал ему сходство с работой ювелира. Брюнель посмотрел на меня.

— Что вы об этом думаете, доктор?

Сердце было прекрасно, но его устройство интересовало меня сильнее, чем прекрасная внешняя оболочка.

— Я могу взглянуть на него поближе?

Брюнель встал, обошел стол и приблизился к нам, держа сердце в руках. Он кивнул в сторону печки в углу.

— Возьмите там тряпку и принесите сюда.

Оккам положил кусок материи на стол и отошел в сторону, пока Брюнель укладывал сердце на импровизированную подушку. Во внешней оболочке сердца виднелось несколько отверстий и клапанов, которые соответствовали входам полой вены, аорты и легочной артерии. Брюнель щелкнул маленькой задвижкой, и сердце раскрылось, демонстрируя внутреннее содержимое. Оно было выполнено из пластин нержавеющей стали руками настоящего мастера — Уилки. Я не удержался и провел пальцами по полированной поверхности. К моему удивлению, холодный металл слегка прогнулся от моего прикосновения. Я испугался, что могу повредить его, и отдернул руку.

— Не волнуйтесь, — сказал Брюнель. — Сердце вас не укусит. Посмотрите на это. — Он снова соединил половинки сердца и закрыл задвижку. Повернув устройство вокруг оси, он провел пальцем по краю колесика, торчавшего из небольшого отверстия в оболочке двигателя. Когда колесо повернулось, видневшиеся сквозь отверстия стальные пластины начали двигаться вверх-вниз и вперед-назад. Послышался свистящий звук, и Брюнель положил руку на одно из медных отверстий. — Так называемые клапаны сердца работают как поршни в двигателе и создают вакуум, который обеспечивает циркуляцию газа в трубках. — Послышался хлопок, когда он убрал руку с основания трубки и посмотрел на красный кружок на коже, постепенно бледнеющий и исчезающий.

Я признался, что так и не понял, как это устройство может справляться с ролью двигателя. Ведь в человеческом организме сердце не оживляет тело, а лишь перегоняет кровь из легких и обратно.

— На самом деле это устройство лишь часть двигателя, как и сердце только один из органов в человеческом организме. Рассел проявил немало смекалки, создавая свою торпеду. Из его чертежа ясно, что этот аппарат должен доставлять необходимые для работы механизма сжатый газ и жидкости подобно тому, как сердце толкает кровь по телу. Другие компоненты механизма служат для преобразования давления в движение и в итоге заставляют винт вращаться. Но я не сомневаюсь: эта маленькая безделушка — ключ к машине Рассела, тот самый компонент, который позволит его торпеде самостоятельно перемещаться под водой.

— Вы уверены, что двигатель будет работать? — спросил я, склоняясь над столом так, чтобы сердце оказалось на уровне моих глаз. — Неужели Рассел убежден, что сможет привести в действие свою дьявольскую машину?

— Нет, конечно, — заявил Брюнель, тряся рукой, чтобы потушить спичку, от которой только что раскуривал сигару. — Сначала он должен опробовать его. Возможно, потребуются некоторые доработки, прежде чем двигатель можно будет поместить в торпеду. Но я думаю, что он будет работать как часы.