вида мужчина со стопкой бумаг в руках.

— Мистер Брюнель, сэр, можно спросить, какое имя вы хотели бы выбрать для вашего корабля? Церемония начнется через полчаса.

Брюнель на мгновение призадумался, а затем ответил:

— Передайте, что я назвал его «Мальчик с пальчик».

Сотрудник компании посмотрел на листок бумаги.

— Но, мистер Брюнель, такого названия нет в списке.

Брюнель издевательски рассмеялся.

— И что с того?

— Мне напомнить вам ранее утвержденные названия, сэр?

— Нет, не утруждайтесь. Отнесите список вашему начальству и скажите, что мне все равно, как будет называться корабль.

Фотокамера была установлена на шатком деревянном штативе и покрыта черной материей. Она выглядела совсем маленькой и хрупкой в сравнении с исполинской бобиной и прочими окружавшими ее атрибутами. Фотограф аккуратно подвел мистера Брюнеля к нужному месту, позади него оказалась массивная цепь, намотанная на бобину.

— Идите сюда, мистер Филиппс, и насладитесь бессмертием!

Поскольку я не должен был находиться здесь, мне меньше всего хотелось иметь подобное доказательство моего присутствия на церемонии. Поэтому, к радости фотографа, я отказался от предложения и встал позади камеры, чтобы посмотреть, как делается фотография. Несмотря на попытки фотографа придать своему объекту соответствующую событию позу, мистер Брюнель тут же расслабился, отвернулся от камеры, засунул руки в карманы брюк, а в уголке его рта повисла сигара. Мне стало интересно, возьмет ли фотограф в кадр его ноги ниже колена, поскольку штанины брюк и ботинки были забрызганы грязью после пробежки через толпу. В таком случае он создаст самый удачный портрет человека действия, который я только мог представить.

— Стойте спокойно и, прошу вас, не двигайтесь, мистер Брюнель, — распорядился фотограф. Его голову и плечи накрывала черная материя. Сняв крышку с объектива, он начал считать. На счет «восемь» крышка была установлена на место, а фотограф выглянул из-под тряпки и поблагодарил инженера за сотрудничество. В ответ Брюнель попросил прислать фотографию ему в офис.

Я посмотрел на часы. Было чуть больше часа дня.

— Когда вы спустите корабль? — спросил я. — Мне нужно вернуться в больницу к четырем.

— Не волнуйтесь, совсем скоро он уже поплывет, — заверил меня Брюнель, глядя на корабль, но крепко стиснутые челюсти выдавали мучившее его сомнение.

Перспектива опоздать на встречу с сэром Бенджамином или, не дай Бог, вообще не явиться на нее, совсем не радовала меня, однако мною снова завладело любопытство.

— А как это происходит?

— Что? — рассеянно спросил Брюнель.

— Спуск на воду?

Он показал в сторону переплетенных деревянных брусьев, согнувшихся под весом корабля.

— Гидравлический таран толкнет его, а затем паровая лебедка потащит корабль по рельсам с помощью цепей, закрепленных на пришвартованных к берегу баржах.

— Почему вы спускаете корабль таким странным способом? Разве он не должен быть спущен на воду носом вперед?

— Это все так, только его длина около семисот футов, а река в этом месте не намного шире. Я построил корабль, мистер Филиппс, а не мост. А это, — он подошел и стукнул ладонью по катушке, вокруг которой была намотана цепь, — контрольная бобина. Точно такая же есть у кормы. Они будут контролировать продвижение носа и кормы, когда корабль начнет спускаться по рельсам. Они также тормозят спусковые устройства. Цепи, прикрепленные к корпусу корабля, разматываются до тех пор, пока нам не понадобится его остановить. Потом мы нажмем на рычаг, — он указал на две длинные рукоятки, прикрепленные к основанию бобин, — подождем, пока другой конец корабля подровняется, а затем снова отпустим его.

— Сдержки и противовесы, — заметил я.

— Точно. И вы можете управлять процессом отсюда. — Он повернулся и указал на сомнительного вида трибуну у нас над головами. Она тянулась вдоль палубы и выглядела как недостроенный пешеходный мост. Трибуна находилась как раз посередине корабля — оттуда хорошо просматривались обе бобины и удобно было следить за положением носа и кормы. То есть удобно было ему, но не мне.

— А что случится, если корма или нос спустится на воду первым? — спросил я, заинтригованный такой заботой о том, чтобы корабль был спущен параллельным курсом.

— Если мы допустим, что нос или корма корабля начнет спускаться слишком быстро, — ответил он, используя собственную руку для наглядной демонстрации, — тогда корабль просто не доберется до воды. Баланс нарушится, и он застрянет. В таком случае будет большим чудом, если мы вообще сможем снова сдвинуть его с места. — Перспектива выглядела устрашающей, и я был восхищен способностью Брюнеля работать в столь экстремальной ситуации. — Но прежде чем мы начнем, нужно пройти эту дурацкую церемонию присвоения кораблю имени. Пойдемте!

Мы поднялись на платформу рядом с носом корабля. Наверху Брюнель с недовольным видом поспешно обменялся рукопожатиями с собравшимися там мужчинами и поклонился дамам. Покончив с любезностями, он представил меня высокому полному джентльмену с рыжей шкиперской бородкой.

— Доктор Филиппс, это мистер Джон Скотт Рассел, мой партнер по этому предприятию.

— Он хотел сказать, что я построил корабль по его чертежам; я владелец верфи, — с важным видом пояснил крупный шотландец.

— Вы сделали большое дело, мистер Рассел.

— Будем на это надеяться, доктор, — сказал он, а затем повернулся к Брюнелю. — Надеюсь, все в порядке? — Инженер нахмурился. — Это, — сказал Рассел, указывая на толпу у ворот верфи, — не имеет ко мне никакого отношения. Вы же знаете финансовую политику компании — она никогда не откажется от возможности заработать лишнюю пару шиллингов.

— Мы поговорим о шиллингах позже, мистер Рассел. А сейчас будем надеяться, что эти… эти люди не помешают нашей работе.

Рассел кивнул и удалился с платформы.

Ответственный стюард призвал нас к порядку и передал перевязанную лентой бутылку шампанского юной леди. Брюнель сказал, что это дочь одного из директоров компании. Наступило небольшое замешательство, прежде чем человек, в руках у которого был список с названиями, прошептал ей что-то на ухо. Она улыбнулась и без запинки проговорила: «Я нарекаю этот корабль „Левиафаном“, и пусть Бог благословит его на удачное плавание!» — С этими словами она бросила бутылку, которая перевернулась в воздухе и разбилась о металлическую обшивку корабля. Послышались аплодисменты, а шампанское растеклось по крашеному железу. Я повернулся к Брюнелю и тихо сказал ему:

— Все-таки они не захотели назвать его «Мальчик с пальчик»?

Он засмеялся, вспомнив о своем предложении, а затем сообщил, что собирается пойти на вышку, откуда будет руководить спуском корабля, и предложил мне поискать более безопасное место для наблюдения.

Вместе со своими ассистентами Брюнель взобрался по ступенькам в осадную башню, а я поднялся на холм к воротам, где шумела взбудораженная толпа. Подойдя поближе, я заметил стюардов во главе с Расселом — они пробирались через толпу, призывая собравшихся к тишине.

Вместе с еще несколькими привилегированными зрителями мне было разрешено находиться между толпой, которую теперь сдерживали протянутые вдоль верфи канаты, и кораблем. Выбрав для наблюдательного поста ржавую циркулярную пилу, прикрепленную к тележке на колесиках, я вскарабкался на нее, стараясь не пораниться об острые зубья, и сел, свесив ноги.

Крошечная фигура Брюнеля появилась на помосте, он снял шляпу, чтобы ее не сдуло ветром, трепавшим флажки, которые он держал по одному в каждой руке. В правой у него был красный флаг, а в левой — зеленый. Я подумал, что они использовались примерно так же, как и палочка дирижера, чтобы