— Верно! — воскликнул Алекс Требек.
Эдди посмотрела на Джека, потом на телевизор и улыбнулась.
— Любишь викторины?
Джек пожал плечами.
— Наверное.
«В 1950-х годах эта калифорнийская компания стала первой винодельческой компанией, самостоятельно изготавливающей бутылки для своей продукции».
— «И-энд-Джей Галло».
Эдди поставила на стол солонку, которую держала в руках.
— Ты не просто любишь викторины, — сказала она, останавливаясь у Джека за спиной, — ты настоящий знаток.
«Девять из двенадцати глав этой библейской книги посвящены мечтам и видениям в Вавилоне».
— Книга пророка Исайи? — предположила Эдди.
Джек покачал головой.
— Даниила.
«В оригинальном еврейском написании каждая новая строка трех частей его «Плача» начинается с новой буквы, начиная с первой 'алеф'».
— «Плач Иеремии».
— Ты хорошо знаешь Библию, — заметила Эдди. — Ты что, священник?
Джек невольно рассмеялся.
— Нет.
— Какой-нибудь профессор?
Джек прикрыл рот салфеткой.
— Я посудомойщик.
— В таком случае кем ты был вчера?
«Заключенным», — подумал Джек, но опустил глаза и сказал:
— Просто человеком, который не любил делать то, что приходилось делать.
Она улыбнулась, удовлетворенная ответом.
— Мне повезло.
Эдди взяла швабру, которую он принес из кухни, и начала тереть линолеум.
— Я вымою.
— Ешь давай, — возразила Эдди. — Я сама.
Такие мелкие проявления заботы могут сломать его. Он чувствовал, что крошечные трещинки уже начали появляться в его панцире, который он пообещал не снимать, чтобы больше никто не смог подобраться достаточно близко и ранить его. Но вот появилась Эдди, которая верит ему на слово и делает за него работу, — хотя, по словам Делайлы, судьба была к ней не слишком-то благосклонна.
Ему хотелось хоть как-то ее поддержать, сказать, что он все понимает, но после года молчания слова не так просто слетали с его губ. Поэтому он очень медленно взял горсть картофеля фри и положил на нетронутую тарелку Хло. Через секунду он положил туда и свой соленый огурец. Когда Джек закончил, то заметил, что Эдди наблюдает за ним, опершись на швабру. Она была готова ринуться в бой.
Эдди подумала, что он смеется над ней. Это читалось в глубине ее глаз, опухших и покорных. Пальцы сжимали деревянную ручку швабры.
— Я… брал у нее в обед, — произнес Джек.
— У кого?
Едва слышный шепот.
Джек не стал отводить взгляд.
— У Хло.
Эдди ничего не ответила, только крепче сжала швабру и начала елозить ею по полу. Она мыла линолеум, пока он не заблестел, пока лампы на потолке не отразились в ведре с остатками средства для мытья, пока у Джека не заболели глаза смотреть, как она яростно и одновременно равнодушно моет пол, — она так сильно напомнила Джеку его самого.
К тому времени, как Эдди закрыла и заперла за собой дверь, на улице повалил снег. Огромные снежинки, сцепившись в полете, напоминали ловких парашютистов. Эдди мысленно застонала. Это означало, что завтра придется подняться пораньше и чистить тротуар.
Джек стоял чуть в стороне, отогнув отвороты спортивной куртки, чтобы прикрыть шею от холода. Эдди была абсолютно уверена, что не стоит ворошить чужое прошлое, — она сама являлась образчиком «могилы», умеющей хранить тайны. Она понятия не имела, что за человек появился в Нью-Хэмпшире зимой без пальто; она никогда не встречала человека, который был бы настолько умен, что знал все ответы на вопросы викторины, но согласился на черную работу за гроши. Если Джек предпочитает не высовываться — на то его воля.
И она не станет размышлять о его нетривиальной реакции на Хло.
— Что ж, до завтра, — попрощалась она.
Казалось, Джек не услышал. Он стоял к ней спиной, вытянув перед собой руки, и Эдди с изумлением поняла, что он ловит снежинки.
Когда последний раз она думала о снеге не как о докучливой помехе?
Она открыла дверцу машины, завела мотор и аккуратно выехала с парковки. Позже она не могла вспомнить, что заставило ее посмотреть в зеркало заднего вида. Если бы не свет фонаря, стоящего перед закусочной, она бы, наверное, не заметила, что Джек сидит на бордюре, втянув голову в плечи.
Чертыхнувшись, Эдди резко повернула влево, объехала парк и вернулась к закусочной.
— Тебя подвезти?
— Нет, спасибо.
Эдди вцепилась в рулевое колесо.
— Тебе негде переночевать, да? — Он не успел возразить, как она вышла из машины. — Я случайно знаю свободную комнату. Плохая новость заключается в том, что там есть еще один жилец, чей нрав нельзя назвать веселым. Хорошая — в том, что если среди ночи проголодаешься, то можно поживиться в кухне. — Во время своей речи Эдди снова отперла закусочную и переступила через порог. Она заметила, что Джек, весь в снегу, в нерешительности застыл за ее спиной. — Послушай, моему отцу нужна компания. На самом деле это ты делаешь мне одолжение.
Джек даже не шелохнулся.
— Почему?
— Почему? Потому что когда он слишком долго остается в одиночестве, то… огорчается.
— Нет, почему ты делаешь это для меня?
Эдди встретилась с его подозрительным взглядом. Она поступала так, потому что знала: когда опускаешься на самое дно, необходим человек, готовый протянуть тебе руку помощи. Она поступала так, потому что понимала: в мире с засильем телефонов, факсов и Интернета можно оставаться совершенно одиноким. Но она понимала, что если скажет об этом Джеку, то он из гордости припустит по улице, только она его и видела.
Поэтому Эдди промолчала и вместо ответа прошла по напоминающему шахматную доску полу закусочной.
Сегодня вечером в викторине выпала категория «Древнегреческая мифология».
«Этому герою разрешили вернуть свою возлюбленную Эвридику из царства мертвых, но он навечно потерял ее, когда слишком рано оглянулся, чтобы посмотреть, идет ли она следом».
Эдди не станет поступать так, как Орфей. Она продолжала идти, не оборачиваясь, пока не услышала негромкий звон колокольчиков на двери — свидетельство того, что Джек вошел за ней.
