Каждый храм Мистерий Митры, да и вообще практически каждый храм самых древних религий человечества, символически представлял собой Вселенную, которая сама часто именовалась и всеми считалась обителью Бога. Каждый храм, таким образом, был миром в миниатюре, а весь мир был единым великим Храмом. Самые ранние храмы не имели крыши, поэтому древние персы, кельты и скифы вообще не любили искусственные крытые помещения. Цицерон говорит о том, что Ксеркс сжигал греческие храмы на том твердом основании, что весь мир есть величественный Храм – обиталище Высшего Божества. Макробий считает справедливым мнение многих своих современников, что вся Вселенная есть Храм Всевышнего Бога. Платон пишет, что истинный Храм высшего Бога есть мир; Гераклит полагает Вселенную, населенную животными, растениями и звездами, истинным Храмом Бога.

Насколько Храм Соломона был символичен по своей сути, становится ясно из постоянно повторяющихся в его измерениях и убранстве священных чисел и астрологических символов, но еще более того – из соответствий между ними и чертами воображаемого величественного здания из видения Иезекииля. Завершает символическое толкование измерений Храма автор Апокалипсиса, придавая им каббалистическое значение. Во всех древних зданиях отчетливо просматриваются древнейшие символы искусства архитектоники, и эти математические символы и методы, воспринятые Рыцарями Храма, совершенно идентичны символике гностических печатей и амулетов-абраксасов, что указывает на неразрывную связь учения гностиков с древними халдейскими, сирийскими и египтескими философскими течениями. Тайное пифагорейское учение о числах с не меньшим успехом практиковалось и учеными монахами Тибета, иерофантами египетских и Элевсинских Мистерий, в Иерусалиме и в сферических храмах друидов, но особенное значение придается ему в Откровении Св. Иоанна.

Все храмы в древности были окружены колоннами, число которых соответствовало созвездиям ночного небосклона, знакам Зодиака или планетарным орбитам, и каждый храм был микрокосмом, символом Вселенной, увенчанным изображением звездного неба.

А в начале времен все храмы вообще не имели крыш, точнее, крышей служило им само вечное небо. Двенадцать колонн символизировали пояс Зодиака. Но каково бы ни было число колонн, оно в любом случае было мистическим и священным. Друидический храм в Эбери числом и расположением своих колонн воспроизводил планетарные циклы. Храмы в Гильминаре в Персии, в Баальбеке и в Тухти Шломо в Татарии, на границе с Китаем, окружали сорок колонн. По сторонам Пестского Храма, о чем повествует Плутарх, было расположено по четырнадцать колонн, по числу принятых у древних египтян темных и светлых периодов обращения Луны; всего их, таким образом, было двадцать восемь, и они символизировали два цикла космического движения метеоритных потоков, столь часто встречающиеся и в эмблематике друидических храмов.

Амфитеатр, возведенный в Греции Скавром, окружали триста шестьдесят колонн, а храм в Мекке и храм в Ионе, что в Шотландии, – по триста шестьдесят камней.

Этот градус, как и остальные градусы масонства, глубоко символичен. Основанный на исторической правде и древней традиции, он все же является аллегорией. Основным уроком этого градуса является верность принятому на себя обязательству, постоянство и неизменное служение, несмотря на все трудности и разочарования.

Масонство ведет бесконечный Крестовый поход против невежества, нетерпимости, фанатизма, суеверий, заблуждений и жестокости. Оно плывет не милостью попутного ветра по спокойной и мирной водной глади прямо к радостно встречающей его корабль тихой гавани – напротив, оно постоянно борется с враждебными жестокими течениями, жалящими ветрами и убийственными штилями.

Главными препятствиями на его пути являются бездействие и неверность его собственных неблагодарных, эгоистичных детей и полное безразличие окружающего мира к его святым трудам. В шуме и треске вечно спешащего, суетного делового мира, в реве и столкновении враждебных друг другу политических течений тихий глас масонства редко бывает услышан и оценен по заслугам. Первый урок, усваиваемый каждым предпринявшим усилия к благому преобразованию общества, есть тот, что люди обычно совершенно глухи и слепы ко всему, что не ведет их к немедленной личной выгоде. Именно усилиям героических одиночек, а не совместным усилиям людских масс, человечество обязано всеми благими свершениями, ведшими к совершенствованию человеческого рода. Энтузиаст, уверенный в том, что ему легко будет заразить своим энтузиазмом окружающую его людскую массу или хотя бы тех немногих, кто ему ближе всех, например, ближайших своих сотрудников, вполне возможно, глубоко заблуждается; и вполне может оказаться так, что он сам разуверится в своей правоте и сердце его наполнится отчаянием и презрением к самому себе. Все сделать, за все сполна заплатить, за все сполна пострадать, а затем увидеть, как те, кто выступал против самой идеи, кто мешал на пути к ее осуществлению или просто холодно взирал на все горести и трудности, пожинают плоды успеха, в котором ближе к концу трудов начинал сомневаться уже и сам его творец, не бросивший, несмотря на это, орудий труда, – вот наиболее частый и даже обычный удел великих благотворителей человечества.

Желающий помочь, послужить человечеству, улучшить его существование, подобен пловцу, борющемуся с сильным и жестоким течением реки, овеваемой необоримым ураганом, вздувающим на ее поверхности гигантские волны. Ветер ревет над ним, пена плещет ему в лицо, волны накрывают с головой. Большинство полагается на волю волн, которые могут со временем вынести их на тихий берег, хотя могут и завлечь в смертоносные глубины; и лишь немногие отважные и стойкие сердца приказывают сильным рукам снова и снова грести вперед, к успеху и победе.

Больше всего прогрессу человечества мешают застой и лень; они подобны холодному камню или мертвому древесному стволу на дне реки, над которыми течение не может продолжаться по прямой, а вместо этого завивается предательскими водоворотами; таков и масон, который сомневается, мнется, разочаровывается в избранном пути, который не верит в способность человечества к совершенствованию, который не готов трудиться и претерпевать муки во имя блага человечества в целом, который ожидает, что другие все сделают за него, в то время как он будет сидеть и лишь наблюдать за их трудами, то аплодируя, то предсказывая неудачу.

Много было таких людей при строительстве Второго Храма. Это были пророки неудач и поражений – трусливые, неуверенные в собственных силах и силах своего народа, безразличные, равнодушные; они лишь взирали, исполненные презрения, на потные спины тружеников; некоторые из них, правда, считали, что исполнят свой долг пред Господом, если немного похвалят строителей. Это были вороны дурных предзнаменований, наушники, перешептывавшиеся о глупости и бессмысленности всего предприятия. Из таких людей, к сожалению, и состоит в основном этот мир; тогда их было не меньше, чем сейчас.

Но как бы ни были мрачны и безрадостны перспективы, как бы ни обуревали их сомнения изнутри и злые языки извне, наши древние братья выжили и продолжили свой труд. Давайте же воздадим им должные почести за их самоотверженный труд, и когда бы ни казался нам успех практически недостижимым, далеким и требующим колоссального труда, да будет единственным вопросом, волнующим нас как истинных и верных масонов, – чего требует от нас долг, а не какова будет наша награда или каков будет материальный результат исполнения нами этого долга. Трудитесь, трудитесь неустанно, удерживая одной рукой меч, а другой – мастерок!

Масонство учит тому, что Господь есть Всеобщий Отец, проявляющий неизменный интерес к жизни своих детей, что подразумевается самим его определением как Отца, и такой интерес Его к нашей жизни не встречается ни в одной из языческих религий, нельзя его обнаружить в учениях ни одной из философских школ; этот высший интерес проявляется не только к существам других, высших сфер, к Сынам Света или существам Небесного мира, но и к нам, низменным, недостойным и невежественным. Он вечно милосерден к заблуждающимся, Он прощает виновных, любит чистых сердцем, знает о бедах униженных и обещает Жизнь Вечную всем, кто верует в Него и повинуется Ему.