не может предстать пред Господом и утверждать, что по праву равенства, утвержденному Им в Его владениях, этот дом, в котором мы умираем, эта земля, которую мы распределяем между нашими наследниками, эти деньги, которые обогащают тех, кто остается жить и носит при этом наше имя, – все это принадлежит нам, а не Ему, ибо мы в этом мире – всего лишь арендаторы и попечители. Ибо не может вызывать сомнений та истина, что Господь справедлив и что Он сурово дает нам понять, каковы наши права и обязанности, и каждому, кого мы обесчестили, каждому, от которого мы получили прибыль, бесчестно не возместив его затрат, Он воздаст щедрой рукой.

Следите за собой, чтобы не получить в свое владение того, что вам не принадлежит! Ибо если вы сделаете так, значит, присвоите себе то, что по Господнему суду принадлежит другому, таким образом оказавшись несправедливыми по отношению к нему; и будь то, что вы приобрели, богатство или звание, влияние, слава или любовь, вам придется возместить все до самого конца.

В этом градусе вас в особенности наставляют в усердии и верности, милосердии и беспристрастности, учат быть истинными миротворцами во всех ссорах, спорах или несогласиях между братьями.

Долг – это тот самый нравственный магнит, который руководит масоном и направляет его по бурному морю жизни. Вне зависимости от того, светят ли в небе звезды чести, доблести и воздаяния, при свете ли дня, во тьме ли предательской и бедственной ночи, в штиль или в шторм, этот вечно верный магнит указывает ему, каким следовать курсом, где находится тот долгожданный порт, не придти в который – значит, потерпеть крушение и бесчестие. Он следует этим безмолвным указаниям компаса, как моряк, который уже давно не видел берега, которого окружает лишь безбрежный океан, следует указаниям стрелки, ни на секунду не усомнясь в том, что она указывает точно на Север. Исполнять эту обязанность, вне зависимости от того, будет он вознагражден за это или нет, – вот единственная его забота. И ничего не должно значить то, что, возможно, никто и никогда не узнает о том, как он вел себя в этот момент, что его никто в этот момент не видит.

Стоит лишь немного поразмыслить об этом – и понимаешь, что у Славы иные границы, нежели у гор или рек; и тот, кто счастлив, если все вокруг часто повторяют его имя, всю жизнь может провести в стремлении добиться этого, ни разу не прослезившись при мысли о других мирах, ни разу не предавшись мечтам пересечь Атлантику… Таким образом, тот, кто в своих мечтах видит мир исполненным его деяниями и его славой, должен вычесть из числа своих панегиристов всех тех, кто находится ниже полета Славы, кто во всей долине жизни не слышит иного голоса, кроме голоса Необходимости; всех тех, кто воображает себя чересчур важными персонами для того, чтобы упоминать его имя, считая такое упоминание лишь пустой тратой драгоценного времени; всех тех, кто или настолько удовлетворен, или настолько неудовлетворен собой, что просто не способен уделять внимание чему-либо или кому-либо еще; всех тех, кто подвержен страсти к удовольствиям или прикован чугунной цепью к каким-либо «нерушимым догмам»; всех тех, кто не в состоянии присоединиться к его триумфу, будучи увлекаемы своими повседневными суетными делами; всех тех, кто копошится в пучине вселенского невежества и нигилизма, – и тогда ему станет ясно, что слава его зажата в границы, которые не шире горной цепи Кавказа; и тогда он непременно поймет, что никто не может быть велик и значим ни для кого, кроме узкого круга друзей и знакомых. А следовательно, мы не должны стремиться в своих мечтах к вселенской славе, и необходимо – как еще Африкан говорил своим последователям, – вознести взоры к высшим сферам и помыслить о своей грядущей, вечной жизни, не стремясь всем сердцем обрести славу толпы и не сводя свои надежды к тому, что может дать власть человеческая.

Мы рождены не только для себя самих; своей доли требуют и наша страна, и наши друзья. Как все порождаемое Землей предназначено для использования человеком, так и люди созданы ради людей, дабы творить добро друг ради друга. Учительницей нам в этом дол ж на стат ь сама Природа; в обществе тоже дол ж ны царить взаимоотношения разделения обязанностей и взаимопомощи; необходимо иногда отдавать, потом – брать, далее – объединять человеческое общество с помощью науки, искусства, промышленности и прочих институтов.

Если другого хвалят в твоем присутствии, воспринимай это как должное и с радостью следуй за ним в его славе; но никогда не препятствуй его успеху, не лги о нем, сообщай всем о его успехах, не протестуй, когда ему оказывают почести и не считай, ради Бога, что продвижение к успеху твоего ближнего уменьшает твой личный успех. Никогда не напоминай человеку об известной тебе его слабости с той целью, чтобы сконфузить его, не говори о ней никому с целью опорочить его в чужих глазах, не вспоминай о ней, чтобы унизить его или возвыситься над ним; даже никогда не похваляйся, зная, что этим ты унижаешь другого, если только ты делаешь все это не ради какой-либо высокой цели.

Помни, что чаще всего мы черним других по незначительным поводам и под незначительными предлогами; и если человек высоко поднялся, мы зачастую полагаем, что его легко унизить, припомнив ему какой-нибудь грешок, слабость или проступок. Мы должны быть или более строги к себе самим или менее строги к окружающим; подумай: ведь сколь много хорошего кто бы то ни было ни сказал бы или ни подумал бы о нас, мы можем рассказать ему о гораздо большем количестве глупого, плохого и недостойного, что в нас есть, а ведь, узнай мы хоть малую толику того же самого о нем, нам этого было бы достаточно, чтобы навеки разрушить его репутацию.

Если мы полагаем людей мудрыми и проницательными, справедливыми и благодарными, когда они возносят нас до небес и отливают по нашему образу и подобию своих идолов, да не посчитаем мы их невежественными и необразованными, несправедливыми и неблагодарными, если они поют осанну, восхваляя нашего ближнего.

В жизни каждого человека не избежать множества грехов, уму его не избежать множества неверных логических построений, судьбе – несчастий, служебной карьере – более чем множества неудач – это если просто немного разобраться в самом себе; так что чрезмерный интерес к делам окружающих всегда или почти всегда есть плод нечистоплотности и недобрых намерений. Великодушный человек всегда проявит интерес и любопытство к красоте и порядку образцовой семьи, например, или к добродетелям хорошего человека; но то, что люди скрывают за семью замками, или то, что краснеет при солнечном свете, или то, что постыдно по своей природе или носит слишком личный характер, – да не станет все это объектом его интереса.

Достаточным основанием для исключения человека из собратства Вольных Каменщиков должно являться обвинение его в том, что он не великодушен и не беспристрастен в своих действиях, в суждениях о людях и их поведении. Самовлюбленный и тянущий одеяло на себя, невеликодушный и ханжа недолго могут продержаться в узких границах честности и следования Истине: скоро они так или иначе совершат несправедливость. Тот, кто чрезмерно любит сам себя, обязательно слишком низко ставит всех прочих; и тот, кто склонен к поспешным суждениям, вскоре окажется способен и на несправедливое суждение.

Великодушный человек не будет чересчур тщательно следить за тем, чтобы отдать не больше, чем брал; наоборот, он предпочитает, чтобы весы великодушия всегда оставались наклоненными в его сторону. Тот, кто до последнего гроша получил плату за все свои добрые дела и мысли, подобен жалкому моту, пустившему по ветру родовое поместье и теперь плачущему над пустой чековой книжкой. Тот, кто платит мне неблагодарностью за сотворенное мной ему добро, отнюдь не уменьшает, а наоборот, увеличивает мое благосостояние; и тот, кто не может воздать добром за добро, нищ, вне зависимости от характера этой нищеты, то есть беден ли он деньгами, душой, сердцем или умом.

Если в нашем представлении богат тот, кто вложил в какое-то предприятие большие деньги, чье богатство состоит в массе облигаций, которые принуждают других людей платить ему деньги, то несомненно еще богаче тот, кто многим оказал услугу или просто много творил добро. Кроме умеренной суммы на личные расходы, богатый человек ежегодно вкладывает свои средства, а то, что он не использует таким образом, очень уместным кажется мне уподобить неизрасходованным нами запасам доброты и хороших поступков.

Щедрость и свобода духа делают людей человечными и живыми, открытыми, бесхитростными, честными и откровенными, готовыми творить добро, легкими в общении и удовлетворенными им, доброжелательными по отношению ко всему человечеству. Они защищают слабых от сильных, беззащитных