дверь, входя и выходя. Старик вручил Йоко ключ и собрался уходить. Йоко остановила его и сказала:
– Простите, где находится колодец?
Когда она заговорила, старик резко развернулся, как собака, забежавшая поперёк своего поводка. Его глаза широко раскрылись. Несколько долгих мгновений он глядел, уставившись на неё.
– Гм…,– сказала Йоко. Подумав, что он её не расслышал, она повторила вопрос. Глаза старика раскрылись еще шире.
– Японский… – сказал он и едва не бросился обратно в комнату.
– Вы – вы из Японии?
Когда Йоко не ответила, он схватил её за руку.
– Вы кайкъяку? Когда вы сюда попали? Откуда вы? Скажите мне ещё что-нибудь по-японски.
Йоко могла только стоять и смотреть на него.
– Пожалуйста, поговорите со мной, как только что. Я не слышал Японского уже много-много лет.
– Я, э-э…
– Я тоже из Японии. Давай, дай мне послушать, как ты разговариваешь на Японском.
Из его, глубоко посаженных на морщинистом лице, глаз хлынули слёзы, чистые и сверкающие. Йоко тоже почувствовала, как ей разрывает душу. Какая странная случайность, что в этом странном краю, в уголке большого города, им довелось повстречать друг друга.
Она сказала:
– Значит, вы тоже кайкъяку?
Старик кивнул. Вновь и вновь, нетерпеливо, мотая головой, словно не в силах издать ни слова. Он схватил руку Йоко скрюченными пальцами. По крепости его хватки она могла понять, в каком одиночестве он пребывал. В ответ, она сжала его руку.
– Чай? – спросил он дрожащим голосом.
– Вы хотите чай?
Йоко склонила голову.
– Вы пьёте чай, верно? Не весть сколько, но у меня есть немного зелёного чая. Подождите меня здесь, пока я схожу за ним, ладно?
– Спасибо.
Старик вскоре вернулся с двумя чашками чая. Йоко любезно поблагодарила его. Внезапный запах зелёного чая навеял воспоминание о доме. Внимательно наблюдая, как Йоко пригубила чай, мужчина сел на пол прямо перед ней.
– Так рад повстречать вас. Я сказал им, что приболел и отвертелся от работы. Скажи мне, мальчик… нет, девочка, верно? Как тебя зовут?
– Йоко Накаджима.
– Меня зовут Сейзо Мацуяма. Кстати, девушка, мой Японский не слишком странный для вас, правда?
Йоко хотела согласно кивнуть, но отрицательно мотнула головой. У него и в самом деле был акцент, но она вполне могла его понять.
– Ну и хорошо. Старик, судя по виду, был готов расплакаться от счастья. Он и в самом деле, казалось, плакал и смеялся одновременно. Он спросил:
– Где вы родились?
– Где я родилась? В Токио.
Сейзо стиснул чашку в руке.
– Токио? Не могу поверить, что Токио ещё существует.
– Чего?
Не обращая внимания на реакцию Йоко, он вытер щёки рукавом туники.
– Я родился в Кочи, в Шикоку. Я проживал в Куре, когда попал сюда.
– Куре?
– Куре, в Хирошиме. Ты знаешь о Куре?
Йоко кивнула, пытаясь вспомнить свои старые уроки географии.
– Думаю, что помню, как слыхала о ней прежде.
Старик горько рассмеялся.
– Там находились военно-морская база и арсенал. Я работал в порту.
– Значит, вы переехали из Кочи в Хирошиму?
– Моя мать в то время проживала в доме родителей в Куре. Дом был сожжён дотла во время ночного налёта, это случилось 3-го Июля. Тогда она отослала меня пожить у дяди. Он сказал, что не собирается кормить меня, если я буду сидеть сиднем весь день, и я нашёл себе работу. Тогда-то нас атаковали и корабль, на котором я плыл в порт, затонул, а я упал за борт во всей этой суматохе.
Йоко поняла, что он говорит о Второй Мировой Войне.
– Очнулся я уже в Къйокай. Меня носило по морю, пока меня не спасли.
Старик произносил слово
– Къйокай несколько иначе, чем Йоко привыкла слышать, ближе к
– Кокай.
– Значит… вот как это случилось.
– До этого тоже бывали страшные воздушные налёты, даже после того как арсенал был разнесён в щепки. На морской базе были корабли, но они не могли прийти на помощь. Внутреннее море (Сетонакай) и море Суо были полны мин и корабли не могли прорваться.
– Ох– сказала Йоко.
– Токио бомбили в Марте, всё место превратилось в пепел. То же самое случилось с Осакой в Июне, большой воздушный налёт сжёг город дотла. Лузон и Окинава сдались. Честно говоря, я думал, что мы не выиграем. Мы проиграли, верно?
– Гм… да.
Старик тяжело вздохнул.
– Ну да. Я уже давно чувствовал, что этим всё и закончится.
Йоко не совсем понимала его чувство. Её родители родились уже после войны. Никто из старших родственников никогда не говорил о тех временах. Для неё это было всё равно, что древняя история, про которую ты узнавал из учебников или фильмов и телепередач.
И всё же, то о чём он говорил, было не столь отдалённым для неё как этот мир. Поэтому, хоть она и плохо себе представляла то, о чём он рассказывал, её доставляло удовольствие вновь слышать о таких знакомых местах и исторических событиях.
– Что ж, значит, Токио всё еще существует. Я так полагаю, что Япония теперь принадлежит Соединённым Штатам.
– Ещё чего! – воскликнула Йоко.
Глаза старика расширились в ответ.
– Вот как…вот как. Но, девушка, тогда откуда у вас такие глаза?
После минутного замешательства Йоко поняла, что он имеет в виду их цвет. Как только она попала сюда, они стали изумрудно-зелёными… Она поколебалась, а затем ответила:
– Это не имеет к этому никакого отношения.
Старик поклонился и покачал головой.
– Нет, нет. Забудьте, что я сказал. Просто я был так уверен, что Япония превратилась в Американскую колонию. Ну, если не так, не обращайте внимания, не обращайте внимания.
Здесь, под далёкими, чужими небесами, этот старик продолжал беспокоиться о своей родине, в чьей судьбе он никак не мог удостовериться. Что случится с их страной, ни он, ни Йоко не могли знать. Но по истечении времени эти чувства становились только всё более глубокими. Должно быть, очень нелегко быть выброшенным в водоворот этого мира. Но, вдобавок ко всему этому, этот старик продолжал полвека пестовать свою привязанность к отечеству.
Он спросил:
– А как поживает Его Величество?
