– Товарищ лейтенант! – произнес он таким громким шепотом, что на него обернулась чуть ли не половина салона.

Возникла короткая возня, во время которой офицеры переместились к иллюминаторам правого борта, а сержанты, матерясь, удерживали с противоположной стороны рядовых, тянущихся посмотреть, что случилось.

– «Суперхорнит»[19], – произнес майор Кротов, протиснувшись к окну рядом с Василием. – Американская морская авиация, эмблему не разберу… Страшно, Царев?

– Нет, товарищ майор.

Минут через десять американский истребитель вдруг резко ушел вверх и пропал из поля зрения. Еще минут через пять появился снова, но уже в порядочном отдалении, почти на границе поля зрения. А ближе, почти на его старом месте, оказалась еще одна крылатая машина. Она тоже имела острый нос, два киля и ракеты. Но визуально выглядела немножко больше и была не серой, а камуфлированной бледно-голубыми пятнами.

– «Сушка», – сказал лейтенант. – Надо же, прикрывают! Приятно.

Рабочий день командующего стабилизационным контингентом коалиции в Польше генерала Джонсона обычно начинался с просмотра новостей. Он смотрел только американские каналы, отдавая преимущество либеральному CNN, изредка переключаясь на более консервативный «Фокс ньюс». Приглашенные им на совещание терпеливо ждали конца выпуска. Стереотип о том, что журналисты могут выдавать более полную и оперативную информацию, чем та, которая доступна разведчикам и военным, был важной составляющей мифа об американской демократии.

Обадия Джонсон, в отличие от большинства своих коллег, относился к представителям СМИ довольно терпимо. Репортеры, так же как и он сам, всего лишь делали свою работу. Они, конечно, были назойливы, не умели держать язык за зубами, когда нужно. Путались под ногами и готовы были раздуть скандал из-за малейшей оплошности. Но иногда могли быть поистине незаменимы.

Журналист на экране, кратко упомянув о том, что группировка войск коалиции в Польше является невиданной в свободном мире после «Бури в пустыне», перешел к критике режима президента Рогова, который подвергает страданиям население Калининградской области благодаря своим безудержным амбициям, из-за которых демократические государства «Балтийского измерения» вынуждены держать анклав в блокаде.

– Пользуясь гуманитарным воздушным коридором, оставленным силами коалиции для доставки продовольственных и медицинских грузов страдающему населению, президент Рогов перебрасывает туда новые сотни военнослужащих. Вот вчерашние кадры одного из подконтрольных Кремлю телеканалов, которые показывают прибытие воинских частей в аэропорт Калининграда.

Картинка сменилась. Из чрева огромного авиалайнера один за другим спускались на аэродромный бетон русские солдаты. Потом мелькнула импровизированная трибуна на фоне футуристического здания аэропорта с четырьмя оранжевыми башнями. Несколько офицеров в фуражках застыли на ней, приложив руку к виску, а мимо трибуны печатало шаг вновь прибывшее воинство.

Генерал Джонсон внимательно вглядывался в непроницаемые лица русских. Информация о параде, которому русские, а затем и иностранные журналисты по неизвестным причинам уделили столько внимания, была во вчерашней сводке, но увидеть это своими глазами было интересно.

– Их же совсем немного, – удивился он.

– Около трехсот пятидесяти человек, – подсказал полковник Салливан, офицер РУМО, отвечавший за разведку коалиционной группировки, – с легким оружием. Призывники из части под Петербургом.

– Зачем? – спросил Джонсон. – У них что, людей не хватает?

Полковник пожал плечами.

– Неизвестно. Может быть, для поддержания порядка в тылу. В результате блокады отношения между Москвой и населением анклава должны обостриться, возможно, русское командование не может полагаться на местных.

– Дмитрий Голдберг, Джо Флетчер, специально для CNN, – закончил между тем журналист.

Генерал убрал звук и повернулся к полковнику.

– Начнем, пожалуй. Что там у нас сегодня?

Полковник уже выкладывал на стол несколько прозрачных папок с бумагами.

– Тут персональные данные на военных руководителей России и Белоруссии. В обоих государствах Верховными главнокомандующими являются президенты, но это чисто номинальные должности. Русские и белорусы еще много лет назад заявили о создании Союзного государства. Опыт не очень успешный, но только не в военной области. Тут у них все неплохо организовано. Поскольку министр обороны у русских тоже гражданский, оперативное руководство войсками будет осуществлять начальник Генерального штаба, генерал армии Владимир Семенов. Вот он.

– Что о нем известно? – спросил Джонсон, разглядывая фотографию русского. – Какие-нибудь характерные особенности?

Ничего особенного на фотографии не было: круглое, в оспинах лицо, жесткий взгляд и нос картошкой.

– Пятьдесят восемь лет, русский, родился в Центральной Азии, – начал перечислять полковник, – воевал в Чечне. Во время первой кампании там был ранен. Во второй некоторое время был начальником группировки русских войск. Был сторонником жестких действий, так называемых «zachistok», обвинялся международными организациями в военных преступлениях…

– Это важно, – отметил Джонсон, – ребята из «четвертой группы» знают?

Он имел в виду 4-ю группу сил психологических операций, отвечавшую за пропагандистскую войну.

– Разумеется, – кивнул полковник. – Вот важная деталь: когда с повстанцами в Чечне было в основном покончено, Семенов и еще несколько генералов покинули военную службу, перейдя на гражданские должности. Видимо, в Кремле побаивались их популярности в народе. Сам Семенов несколько лет возглавлял одну из областей, но потом вернулся в армию и продолжил карьеру.

– Жестокий военный, не ладящий с политическим руководством, – словно пробуя слова на вкус, протянул Джонсон. – Есть данные, что у него возникнут сложности со своим президентом?

– В Вашингтоне этого не исключают, – согласился разведчик. – В военной области Семенов известен своим вниманием к боевой подготовке войск и реформами в их организационной структуре. Критически относится к коммандос. Были жалобы на то, что в Чечне он использовал «specnaz» в качестве штурмовых подразделений.

– Это кстати, в Балтии у русских мощная разведсеть. Хотя дело прошлое, все могло измениться… Кстати, в каких войсках он начинал?

– Воздушный десант. Типичный «крутой парень». Говорят, что на посту начальника Генштаба собрал неплохую команду. Основными группировками русских командовать будут его креатуры. – Полковник выложил еще две фотографии. – Это генерал-полковник Рукавицын. Главнокомандующий сухопутными войсками, видный военный теоретик, преподавал в Академии Генерального штаба. Один из авторов идеи замены традиционных русских военных округов на региональные командования. Недавно возглавил Западное региональное командование и сформировал на его основе группировку «Виктор».

– Значит, будет проверять свои идеи на практике, – машинально кивнул Джонсон. – Дальше.

– Это, – полковник постучал пальцами по второй фотографии, – генерал-лейтенант Маслов. Он недавно назначен командующим группировкой «Кило». Русские сухопутные войска в анклаве до последнего времени подчинялись штабу Балтийского флота, но теперь у них есть и отдельный командующий. До этого замечен на штабной работе в Сибири. На границе с Китаем у русских еще с советских времен сохранилась система инженерных укреплений…

– Которую он, вероятно, попытается создать и здесь, – подхватил Джонсон. – Придется объяснить