обеих сторон, – сказал он. – Британцы и индийцы – и тем и другим я обязан. Это почти мой… долг помочь закончить эту бойню.
– Нет, – прошептала она.
Ей вдруг стало понятно, что никакие аргументы не смогут изменить решения Джулиана. Выражение его лица, перекатывающиеся на скулах желваки… «Я доставлю тебя в безопасное место». Эти слова он сказал ей на берегу Джамны. Он с самого начала знал, что оставит ее. Как она об этом забыла?
Но с тех пор многое изменилось. Весь мир изменился. Он любит ее!
– Джулиан. Я не могу… – «Я не могу тебя потерять». – Джулиан, если ты уйдешь, я никогда… – «Никогда тебя не прощу». Эмма коснулась губ. Она действительно так думает? Она готова это сказать?
– И еще мои родственники, – бесцветным тоном добавил Джулиан. – Я должен, по крайней мере, удостовериться, что они в безопасности – не важно, хотят они моей помощи или нет.
Нет. Она этого не скажет. Ее глаза горели. Эмма подняла их к холодной луне. Луна не расплывалась в ночном небе. Не дрожала. Слез не было.
– Я вернусь за тобой, – сказал Джулиан. Его тон вдруг стал очень интимным. – Эмма… неужели я должен это говорить? Я клянусь тебе своей душой. Клянусь тобой. Ты останешься здесь, пока волнения не затихнут. Потом я вернусь за тобой.
Эмма судорожно вдохнула. Расправив плечи, она взглянула ему в лицо.
– Конечно, тебе нужно идти. Просто глупо было пытаться остановить тебя. Ты такой храбрый, благородный. Я тобой восхищаюсь.
– Не смотри на меня так, – хрипло проговорил Джулиан. – Я вернусь за тобой. Черт побери, скажи, что ты это знаешь.
– Я уверена, что ты вернешься, если выживешь. – Слова, казалось, жгли ей губы. Рот кривился помимо ее воли.
Его ладонь легла на ее руку.
– Конечно, выживу. Я.выживу ради этого.
Поцелуй Джулиана не был нежным. Его губы устремились к ее рту решительно, словно заявляя права на нее. Эмма пыталась отстраниться, но Джулиан держал ее крепко, до боли. Ее он не отпустит. Но сам уйдет. Они все ушли от нее, все, кого она любила. Эмма чувствовала, как рыдания подступают к горлу. И старалась подавить их гневом. Вцепившись в плечо Джулиана пальцами, словно когтями, она целовала его.
Потом Эмма оттолкнула Джулиана, и он отпустил ее, отступив на шаг, его дыхание было тяжелым и частым.
– Иди, – сказала она. – Теперь иди.
Она не станет молиться за него. Раньше она пробовала молиться. Но ее молитвы не были услышаны.
Глава 10
Кавита сунула в руку Эмме стакан лимонада.
– Все не так плохо, Эмма. Война очень скоро закончится, и Джулиан вернется за тобой.
Эмма оторвала взгляд от блокнота, который подарила ей Кавита, и какую-то секунду безучастно смотрела на лимонад.
– Что? А, спасибо. – Она отпила глоток и, вздрогнув, отпрянула, когда один из слуг задел ее по лицу опахалом из павлиньих перьев.
– Эй, поосторожнее! – прикрикнула на него Кавита. Мальчик пробормотал извинение, и принцесса улыбнулась Эмме: – Я знаю, как тяжело быть в разлуке с возлюбленным. Я затаив дыхание жду моего Ювраджа.
– Конечно, – пробормотала Эмма.
Целую неделю от Джулиана нет письма. Жив ли он? Сумел ли выманить своего упрямого молодого кузена из города? Эмма приложила руку к груди. При дневном свете любовь казалась ей камнем на душе, мешавшим дышать, наводившим апатию. Но ночью, лежа в кровати, она вновь переживала то, что произошло между ними в руинах, и не могла спать. Тоскуя по его рукам, по его голосу, Эмма поднималась и шагала по комнате.
– А когда он, наконец, вернется, – добавила Кавита, – я побью его туфлей.
Эмма улыбнулась. Махараджа держал слово: уже четыре недели, как наследный принц оставался в Сринагаре. Кавита была весьма расстроена.
– Вот, улыбка! Очень хорошо, сестра. К чему это вытянутое лицо? Оно напоминает мне этих. – Кавита ткнула куда-то вниз, и Эмма увидела, что Энн Мэри и миссис Кидделл отважились выйти на прогулку.
Женщины с нею не разговаривали. Эмма не знала причины. Возможно, Кавита что-то сказала и они это превратно поняли. За последние недели Эмма убедилась, что Джулиан был прав: в принцессе не было никакой жестокости только юный энтузиазм, который порой приводил к недоразумениям из-за неверного перевода на английский Ее презрение к этим женщинам, подозревала Эмма, было попыткой скрыть обиду на их пренебрежение. Кавита привыкла к тому, что ее все любят. И проведя с ней достаточно много времени, Эмма поняла почему. Принцесса оказалась удивительно обаятельной, здравомыслящей, неугомонной, игривой и совершенно неудержимой. Эмма грустно улыбнулась Кавите.
– Попытаюсь еще раз заговорить с
Энн Мэри фыркнула достаточно громко, чтобы было слышно на террасе.
– Мы ведь решили не разговаривать с ней, не так ли, миссис Кидделл? Некоторые леди поразительно неразборчивы.
Оглянувшись на принцессу, Эмма подняла брови:
– Меня явно подвергли остракизму.
Кавита фыркнула:
– Глупые овцы. Пожалуй, следует засунуть их в маленькую… – При звуках труб она живо посмотрела на главные ворота форта.
Эмма встала и, прикрыв глаза от солнца блокнотом, следила за приближающимися всадниками.
– Боже милостивый, это не сипаи?
– Нет, Эмма, это люди махараджи. Сейчас время сбора налогов. Неделю назад махараджа разослал их по деревням, чтобы собрать дань. – Кавита зло усмехнулась. – Именно так он платит десятину британцам: доводя до нищеты собственных подданных.
Эмма уставилась на свои руки.
– Прости, Кавита. Это неправильно. Я начинаю задумываться, есть ли тут хоть что-нибудь правильное.
– Не надо, – мягко сказала Кавита. – Я знаю, что ты стараешься быть справедливой, но мы всего лишь женщины, и слишком много думать для нас опасно. Решения принимают мужчины, так оставь им и ответственность.
– Печальное положение дел, не так ли? – состроила гримасу Эмма.
Пронзительные крики в саду заставили ее снова подняться, и она помимо воли рассмеялась: Энн Мэри и миссис Кидделл ударились в истерику, завидев шагающих через лужайку сборщиков налогов. Энн Мэри бросилась на землю, и миссис Кидделл безуспешно пыталась затащить девушку в помещение, взывая о помощи.
Кавита, подойдя, к Эмме, тоже рассмеялась:
– Вот дурочки!
– С нашей стороны нехорошо смеяться, – сказала Эмма. – Миссис Кидделл! – крикнула она. – Энн Мэри! Все в порядке! Это люди махараджи!
Миссис Кидделл повернулась к Эмме.
– Слава Богу! Вы уверены?
– Да, я… -Эмма осеклась, поскольку Кавита схватила ее за руку. – Что?
– Эти мужчины, – бледнея, медленно проговорила Кавита. – Я не узнаю их… Стража! – закричала она.
Эмма взглянула вниз. Миссис Кидделл все еще смотрела на нее, широко раскрыв глаза, когда первый мужчина оказался рядом с ней. Без колебаний он выхватил из-за пояса нож и одним движением перерезал женщине горло.
Миссис Кидделл рухнула на землю, ее голова завалилась назад, Энн Мэри издала нечеловеческий, леденящий душу крик.
Эмма, отпрянув, зажала рот, увидев, как один из мужчин, взмахнув саблей, разрезал спереди платье Энн Мэри.
– Господи… Боже… Боже милостивый…
– Эмма! – резко тряхнула ее Кавита. – Сестра, ты должна бежать!
Мужчина вдруг поднял голову, и долю секунды они смотрели друг на друга – Эмма словно в ад заглянула. Лезвие сверкнуло снова. Грудь! Он отсек Энн Мэри грудь! Когда девушка упала на землю, сипай что-то крикнул, указав на Эмму окровавленным клинком.
Эмма схватила Кавиту за руки:
– Если Джулиан вернется… когда он вернется… скажи ему… я…
– Сама скажешь! – Кавита потянула ее к двойным дверям своих покоев и, втолкнув Эмму внутрь, заперла дверь. – Быстро, сестра, срывай ткань. Где эта проклятая стража?
Схватив блокнот, Эмма бросилась к драпировкам. Они рухнули на нее в облаке пыли. Яростно кашляя, Эмма с трудом освободилась от них.
– Толкай подсвечники!
Эмма нажимала на железные канделябры, пока не услышала резкий щелчок. Кавита у противоположной стены торопливо толкала оштукатуренную панель. Фальшивая стена, качнувшись внутрь, открыла пыльный проход. Принцесса, схватив со стены факел, сунула его в руку Эмме.
– Проход ведет в конюшни. Дай им… – Она в отчаянии оглядела комнату, потом сорвала с пальца богато украшенное золотое кольцо. – Отдай им это и возьми лошадь. Поезжай в противоположную от солнца сторону, и ты наткнешься на британские отряды. Иди, сестра.
Эмма крепко поцеловала Кавиту и нырнула в проход. Когда дверь за ней закрылась, она уже одолела первый пролет лестницы.
Никогда прежде ей не доводилось вот так ездить верхом. Эмма ехала одна, ветер со стороны пустыни жег щеки, солнце нещадно палило. В голове была пустота. Эмма не могла думать, она бы просто этого не вынесла. Немыслимо… невозможно, чтобы люди делали такое. Как и велела ей Кавита, Эмма ехала в направлении от солнца.
Встретив по дороге пустые деревни, сожженные, разрушенные, еще догоравшие, с валявшимися трупами, она очнулась от апатии. Сначала Эмма решила, что это дело рук сипаев – кровь за кровь, – но потом ей пришло в голову, что это не имело бы смысла. Это было ее первое логическое рассуждение за долгие часы, ее мозг начал работать.
Зачем солдатам жечь и убивать своих сограждан? Это, должно быть, работа британцев. У нее перехватило дыхание. Да, британцы прошли тут, направляясь в Дели.
Ей бы воспрянуть от того, что она рядом со своими соотечественниками, но ее
