которое я только могу вообразить.

Извилистая дорожка вела через деревню. Наверху вход в массивную каменную крепость закрывали железные ворота. Высотой больше чем в три человеческих роста, они позеленели от времени и были покрыты несколькими рядами страшных шипов – чтобы отгонять слонов, пояснил Джулиан.

– Конечно, – сказала Эмма. – Индийский эквивалент тарана.

Его ответный смех, Джулиан много смеялся этим утром, был заглушен скрежетом металла. Маленькая дверь, которую Эмма не заметила, разглядывая ворота, открылась, и появились два стражника в белых туниках и шафрановых чалмах. Они коротко переговорили с Джулианом, потом один из них что-то выкрикнул. Створки ворот медленно отворились внутрь.

Джулиан направил лошадь по резко изгибающейся, выложенной плитами дорожке между высокими каменными стенами. Действительно крепость. И надежная тюрьма, подумала Эмма, если у хозяев есть желание использовать ее в таком качестве.

Уклон был слишком крутой и позволял вести лошадь только очень медленным шагом. Утомившись, Эмма уткнулась лбом в спину Джулиана.

Поднявшись на плато, дорожка расширилась, превратившись в дорогу, которая шла вдоль зубчатых бастионов и окружала центральную часть форта. Всадники спешились, и стражники повели их через внутренний двор и сад, украшенный фонтанами и скульптурами. Вскоре они оказались под огромной мраморной аркадой. Длинный пролет был разделен пополам мелким каналом, на воде плавало множество лепестков роз. Эмма глубоко вдохнула восхитительный запах.

Джулиан поговорил с провожатыми и, повернувшись к ней, улыбнулся, заметив, как она разглядывает воду.

– Это для прохлады, – объяснил он. – Знаешь, мне кажется, мы здесь не единственные английские гости. Неподалеку отсюда был лагерь, и оставшиеся в живых укрылись здесь. Хочешь встретиться и пообщаться с ними, пока я поговорю с махараджей?

Эмме не хотелось расставаться с ним. Но она кивнула и, строя предположения, прищурилась, глядя Джулиану вслед. Его сопровождали два вооруженных саблями стражника.

«Джулиан, – мысленно обратилась она к нему, – надеюсь, ты знаешь, что делаешь».

Ее провожатый жестом указал на другой проход. От него отходил лабиринт дорожек, свидетельствовавший об изощренном уме его создателей. Вслед за охранником Эмма шла по террасе, откуда был виден весь форт: сады, храмы, пыльные дворы, где упражнялись солдаты и продавали свой товар купцы. Решетки со сложным узором из цветов и виноградных лоз пропускали свет. Эмма искоса бросала взгляд на равнину, простиравшуюся до синего горизонта. Иногда решетки заканчивались, и ее вели по открытым площадкам, напоенным запахом тропического жасмина и рыжих лилий.

Эмма искренне надеялась, что самостоятельно искать обратную дорогу ей не придется.

Они остановились на маленькой площадке, окруженной тремя ярусами решетчатых мраморных окон. Слуга жестами указал Эмме на дверь, находившуюся с противоположной стороны внутреннего дворика.

Войдя туда, Эмма обнаружила апартаменты, полные света. Кто-то распахнул деревянные ставни, позволив свободно разгуливать ветерку. Стены были расписаны яркими фресками, большой персидский ковер покрывал пол. На низком столике у окна стоял маленький медный горшок с прорезями для благовонных палочек. В остальном комната была обставлена в расчете на британских гостей. Тут стояли английские стулья, столы и великолепная кровать с балдахином в углу.

– Слава Богу! У вас должны быть, новости!

Эмма обернулась и увидела двух женщин – седовласую матрону и необычайно красивую молодую девушку с личиком в форме сердечка и яркими фиалковыми глазами под копной спутанных светлых волос. Девушка бросилась к ней и при кажущейся хрупкости на удивление сильно схватила Эмму за руки.

– Так это правда? – спросила она. – Войска взбунтовались? Откуда вы прибыли?

– Энн Мэри, – одернула ее пожилая дама. – Простите ее, мадам. Мы, конечно, жаждем новостей, однако она забывается. Я миссис Томасина Кидделл, а это мисс Стрингер.

– Мисс Мартин, – представилась Эмма. – Недавно из Дели.

– Понятно. А мы жили в Биканере, но должны были встретиться в Аджмере с отцом мисс Стрингер, который наконец-то прислал за ней. Но люди махараджи перехватили нас и настояли, чтобы мы укрылись здесь. Они говорили о мятеже, но поймите наши сомнения, у нас не было подтверждения от заслуживающего доверия человека. – Миссис Кидделл скосила глаза на наряд Эммы, и ее верхняя губа задергалась. – Боюсь, ваш вид уже сам по себе ответ.

– Да, – ответила Эмма. – Махараджа говорил правду. Отряды в Дели взбунтовались, и в Мируте тоже. Я знаю лишь, что мятеж ширится.

– О! – Энн Мэри, отпустив ее, отступила. – Нет! – Ее взгляд затравленно метнулся к миссис Кидделл. – Они убьют нас!

Миссис Кидделл побледнела:

– Успокойся, дитя мое.

– Успокоиться?! – Давясь рыданиями, девушка бросилась к дальнему окну. Ее узкие плечи вздрагивали.

Миссис Кидделл взглянула на шезлонг:

– Вы… вы позволите, мисс Мартин?

– Да-да, конечно. – Эмма тоже села. – Мне жаль, Что я принесла плохие вести, но, по крайней мере, здесь мы в безопасности. В сельской местности сейчас неспокойно.

– Здесь небезопасно! – Энн Мэри повернулась к ним, ее лицо было покрыто пятнами. – Тут есть ужасная девушка, которая приходит насмехаться над нами. Не представляю, где она могла выучить английский, он у нее очень странный. Она сказала, что женщины из гарема злятся, что мы здесь. Они хотят, чтобы махараджа бросил нас волкам!

– Боюсь, это правда, – тихо сказала миссис Кидделл, нервно дергая катышки на юбке. Эта дама держалась с большим достоинством, из чего Эмма заключила, что этот жест выдавал ее крайнее беспокойство. – Хуже того, эта девушка сказала, что наследный принц этого маленького королевства испытывает ненависть к англичанам. Сейчас он охотится в Кашмире, но вчера сообщили, что он скоро вернется.

– Повода для волнений нет, – покачала головой Эмма. – Меня заверил в безопасности близкий друг махараджи.

– Да? – Миссис Кидделл пожала плечами. – Вполне возможно, дорогая. Махараджа сама доброта. Но, будучи немного знакома с политическими взглядами гарема, я не стала бы с уверенностью полагаться на его слово. Махарани[7] и наследный принц, объединившись, обладают огромной властью.

Можно было не принимать во внимание громкие рыдания Энн Мэри, но тщательно подавляемый страх пожилой дамы обеспокоил Эмму.

– Вы не понимаете. Лорд Холденсмур проводил меня сюда именно потому, что это единственное место, где он мог гарантировать мне безопасность.

– Маркиз?! – воскликнула Энн Мэри. – Но он же один из них! Ему ни в коем случае нельзя доверять!

– Я доверила ему свою жизнь, – ответила Эмма. Миссис Кидделл покачала головой:

– Мисс Мартин, о нем идет дурная слава. Даже в Биканере мы слышали разговоры…

Эмма встала:

– Всего доброго.

Энн Мэри захныкала. Миссис Кидделл, поколебавшись, поднялась:

– Идем, Энн Мэри.

У двери она обернулась. Эмма вскинула подбородок под пристальным взглядом прищурившейся женщины.

– Я не желаю знать, что довело вас до такого состояния – натянуто сказала миссис Кидделл. – Боюсь, все было действительно ужасно, и учитываю это, если вам нужно более… приличное… одеяние, вы можете обратиться к нам. Мы путешествовали соответственно положению, и наш багаж с нами.

Эмма наклонила голову, но не сдвинулась с места, пока гостьи не вышли.

Потом, сжав кулаки, она снова села. На буфете была приготовлена еда, Эмма раньше этого не заметила. Она уставилась на серебряные блюда. Утром она хотела есть, но сейчас ее желудок не мог бы принять пищу. Его парализовал страх.

Эмма, свернувшись, спала на кровати, в изодранной одежде, надетой в Сукхпуре.

– Ей нужна одежда, – тихо сказал Джулиан. Стоявшая рядом с ним женщина кивнула:

– Я принесу.

Подождав, когда Кавита уйдет, Джулиан подошел к кровати, намереваясь разбудить Эмму. Но в последний момент что-то удержало его. Его пальцы, сжавшись, отдернулись. Он пододвинул к кровати стул и сел, разглядывая Эмму.

Она спала как ребенок: скрестив руки и обхватив себя ладонями. Рот чуть приоткрыт – розовый, с пухлой нижней губой. Но Джулиану нравилась и верхняя, над которой проступали веснушки. Он мог наклониться и поцеловать Эмму. Очень мягко, и ее пробуждение было бы постепенным. Замешательство в ее глазах сменилось бы желанием. Он имел право тронуть ее теперь и намеревался воспользоваться им.

Но Джулиан медлил. Он уставился на ее волосы. Неровные концы их разметались по плечам. Его собственная рука сотворила это.

У него сдавило горло. Он не мог рискнуть вывезти ее отсюда. Не сейчас.

Джулиан потер лицо. Колоссальная усталость навалилась на него. Он уже не помнил, когда спал целую ночь. Разговор с махараджей не выходил у него из головы. Рато-ре-джи обеспокоен, и не без оснований. «Ненависть к англичанам яростно разгорается. Даже в моем собственном королевстве есть трут, который может ее поджечь. Но тебе не нужно бояться. Я не так глуп, чтобы играть с огнем, который истребит нас всех».

А что в Дели? Люди махараджи смогли собрать мало новостей. Они знали только, что Великий Могол, шах Бахадур, благословил мятежников. Город теперь в их власти. Британцы, в свою очередь, передислоцировались в Курнаул и готовят массированную атаку.

Стратегически ворота Аджмери, – идеальное место для входа их сил. Короткая интенсивная