девочкам. Но мы также осознаем, что, совершив это, он никогда не опустится до спасения путем обмана…
Сестра Ле-Гейта, отчаявшись, опустила голову.
— Хильда сказала мне то же самое, — пробормотала она. — А Хильда в таких делах не ошибается…
Мы еще несколько минут обсуждали этот вопрос, и наконец миссис Моллет воскликнула:
— Так или иначе, мой брат скрылся, и одно это навлекает на него наихудшие подозрения. Сейчас это главное. Мы должны разыскать его и, если он уехал куда-то далеко, вернуть его в Лондон!
— Как вы думаете, где он мог укрыться?
— Доктор Себастьян выяснил, что полиция взяла под наблюдение железнодорожные станции и порты, откуда можно отплыть на континент.
— Как обычно, полиция на высоте! — усмехнулась Хильда с неприкрытым презрением в голос. — Вообразить, что такой умный и опытный человек, как Хьюго Ле-Гейт, воспользуется для бегства железной дорогой или отправится на континент, где каждый англичанин заметен издалека! Это было бы чистейшим безумием!
— Значит, по-вашему, искать его там бесполезно? — спросил я, глубоко заинтересованный.
— Конечно. Я имела в виду именно это. Хьюго не раз защищал обвиненных в убийстве и часто упоминал о том, с каким нелепым упорством они пытаются скрыться на поезде или бегут из Англии в Париж. Он говаривал: «Англичанин менее всего заметен в своей родной стране!» Поэтому я, пожалуй, знаю и куда он направился, и как ему это удалось.
— Куда же?
— Куда — пока не столь важно. Важнее — как. Это вопрос, требующий рассуждения.
— Объяснитесь. Мы знаем, на что вы способны.
— Итак, я исхожу из того, что убийство — обойдемся без обиняков — произошло около двенадцати часов, потому что после этого в гостиной настала тишина — об этом Лине рассказали служанки. Далее, судя по всему, он поднялся наверх, чтобы переодеться: ведь уехать в вечернем костюме он не мог. Горничная подтвердила, что его черный сюртук и брюки лежали, как всегда, на стуле в его гардеробной, а значит, он по меньшей мере не был в состоянии возбуждения. Потом он надел другой костюм — какой именно, надеюсь, полиция выяснит не слишком скоро. Ведь ситуация такова, что нам приходится вступить в заговор против формального правосудия….
— Нет, нет! — вскрикнула миссис Моллет. — Наоборот, мы должны сделать так, чтобы он добровольно вернулся и предстал перед судом, как подобает мужчине!
— Да, дорогая. Это бесспорно. Однако нам необходимо найти его раньше, чем это сделают власти. Следующим его шагом наверняка было изменение внешности. Его пышная черная борода — слишком броская примета, ему понадобилось избавиться от нее, сбрить полностью или частично. Поскольку прислуга уже отправилась спать, он мог не торопиться, у него в распоряжении была целая ночь. Так что он, несомненно, побрился. Полиция, конечно же, разошлет повсюду фотографии Хьюго…
Миссис Моллет снова поморщилась, и Хильда, взглянув на нее, подчеркнула:
— Нам не следует обходить эти моменты молчанием — фотография будет разослана,
— Вероятно, вы правы, — сказал я. — Но была ли У него бритва?
— Как раз собиралась отметить это: бритвы у него быть не могло. Хьюго не брился много лет. И у них нет мужской прислуги, а значит, он не мог бы потихоньку взять бритвенный прибор у спящего слуги. Значит, скорее всего он бороду подстриг, более или менее коротко, при помощи ножниц, и только позже, добравшись до первого же городка, побрился основательно.
— До первого городка?
— Разумеется. Это уже следующий вопрос. Мы должны теперь набраться хладнокровия и сосредоточиться. — Хильда сама дрожала от сдерживаемого волнения, но ее утешающая рука по-прежнему лежала на плече миссис Моллет. — Он не мог остаться в Лондоне.
— Но, по-вашему, он уехал не на поезде?
— Хьюго — умный человек, и истории его подзащитных предоставили ему достаточно пищи для размышлений. Появиться на вокзале значит попасть под наблюдение. К чему этот бессмысленный риск? Я сразу поняла, как он поступит. Он поедет на велосипеде, вне всякого сомнения. Хьюго часто удивлялся, почему люди в подобных обстоятельствах почти не пользуются этим способом.
— Но тогда нужно проверить, на месте ли его велосипед!
— Лина проверяла. Велосипед на месте, как и следовало ожидать. Я посоветовала Лине отметить этот факт как бы походя, чтобы не дать полицейским в руки ключ от загадки. Она видела велосипед в передней, где он всегда и стоял.
— Брат достаточно сведущ в уголовных делах, чтобы не воспользоваться своим, — вставила миссис Моллет.
— Где же он мог купить или взять напрокат велосипед посреди ночи? — усомнился я.
— Нигде. Слишком подозрительно выглядел бы он. Я полагаю, что он остановился на ночь здесь же в Лондоне, в какой-нибудь гостинице, без багажа, и расплатился за комнату заранее. Так часто поступают приезжие, и если он прибыл поздно ночью, то на него мало обратили бы внимание. Я слыхала, что в больших отелях на Стренде ежевечерне принимают не меньше десятка таких случайных постояльцев- холостяков.
— И что же дальше?
— А дальше, сегодня утром, он купил новый велосипед в ближайшем магазине — вероятно, не той марки, что его собственный, — затем обзавелся дорожной одеждой в какой-нибудь лавке готового платья (скорее всего, заметный издали твидовый костюм для езды на велосипеде) и, уложив покупки в багажную корзинку, выехал из города. Там он мог переодеться в любой придорожной рощице и закопать снятую одежду, избежав ошибки, которую совершали другие. Возможно, он проехал миль двадцать-тридцать от Лондона до какой-нибудь захолустной станции, а оттуда на поезде направился к своей цели, но сошел где- то в глуши, там, где главный западный тракт пересекается с Большой Западной или Юго-Западной линиями железной дороги.
— Большая Западная или Юго-Западная? Почему именно эти две? Неужели вы уже определили, какое направление выбрал Хьюго?
— И довольно точно, судя по аналогиям. Лина, ваш брат вырос в Западном крае, верно?
Миссис Моллет устало кивнула.
— В северном Девоне, в пустынной болотистой местности неподалеку от Хартленда и Кловелли.
Хильда Уайд, заметно успокоившись, продолжала:
— Так вот, в Ле-Гейте сильно сказывается кельтская кровь — у него кельтский темперамент; его предки и он сам родом из сурового, заросшего вереском края; его родина — болотистые пустоши. Иными словами, он горец по характеру. Но что подсказывает горцу инстинкт в подобных обстоятельствах? Ну конечно же, его тянет в родные горы. Жестоко терзаемый ужасом, в полном отчаянии, видя, что ничего другого ему не осталось, он устремляется прямиком, как летят птицы, к любимым холмам. Осознанно или подсознательно он уверен, что уж там-то сумеет спрятаться. Хьюго Ле-Гейт, этот рослый сын Девона, этот по-юношески искренний мужчина, несомненно, именно так и решил. Я понимаю его настроение. Он отправился в Западный край!
— Вы правы, Хильда! — убежденно воскликнула миссис Моллет. — Насколько я знаю Хьюго, его первым побуждением было бы бежать на запад.
— А Ле-Гейты всегда подчиняются первым побуждениям, — добавила прозорливая девушка.
Ее догадка была совершенно правильной. Еще в те времена, когда мы оба находились в Оксфорде — я как студент, он как преподаватель — я часто подмечал эту особенность темперамента моего дорогого старого друга.
