ливерпульский Сократ, Джордж говорил о «вибрациях, которые получаешь с помощью йоги, космических песнопениях и подобных вещах — я имею в виду, это такое жужжание. Оно жужжит в тебе через астральную плоскость». Андерграундные издания 1967 года пестрели подобными сентенциями Джорджа и других жертв той же самой страсти. Как сказал диск–жокей и ведущий постоянной рубрики в «International Times» Джон Пил: «В моей голове воробьи и фонтаны роз. Иногда у меня не хватает времени подумать о любви к вам. Это неправильно».

Еще до того, как начали публиковаться подобные мистические глупости, если гитарист бит–группы и обращался к Всемогущему, то представлял его удивительно терпимым к пьянству и употреблению наркотиков. В 1950–е годы чрезмерная набожность, которую проявляли рокеры Джерри Ли Льюис и Литтл Ричард, воспринималась как эксцентричность, достойная всяческого сожаления.

Тем не менее по мере развития поп–музыки как средства художественного выражения происходило ее слияние с религией, каким бы противоречивым этот процесс ни казался. Еще в 1964 году Клифф Ричард предпринял свой первый госпел–тур, а бит–группа Армии спасения Joystrings использовала «бесовскую музыку» в проповеднических целях. В противоположном направлении действовали Small Faces, Mastersingers и Zombies, использовавшие мелодии, соответственно «Ding Dong Merrily On High», «Те Deum» и «Nunc Dimittis», в сугубо мирских целях.

Ортодоксальная поп–музыка ничуть не менее религиозна, чем духовная музыка, и, как выяснил Джордж, пропасть между «Don't Bother Me» и «Within You Without You» вовсе не является непреодолимой: «Песня, обращенная к Богу или человеку, — это в определенном смысле одно и то же». Хотя Джордж находился под сильным влиянием индуизма, его вера носила синкретический характер. «Бог имеет миллион имен, — говорил он. — В ходе своих религиозных исканий я вернулся к пониманию Христа, пусть даже моя концепция духовности отличается от концепции Клиффа Ричарда и Билли Грэхэма». После «обретения религии» в 1966 году идеалы Джорджа скорее усложнялись, нежели изменялись. Когда посетивший Кинфаунс Элистер Тэйлор обратил внимание Джорджа на то, что его некогда кристально чистый пруд зарос водорослями, тот заметил, что «все сводится к космическому смыслу жизни». Хотя спустя много лет судьба обойдется с ним жестоко, в то время смерть не имела для него никакого значения, поскольку жизнь продолжается «внутри тебя и без тебя» («within you and without you»).

Однако далеко не всегда Джордж был столь смиренным. «Калеки, Мэл!» — закричал он, когда из прилегающей студии к ним заглянули Pink Floyd, посмотреть, как мастера работают над «Sgt Pepper's Lonely Hearts Club Band». Раздражение улеглось, когда вслед за молодыми музыкантами в студию вошел их продюсер Норман Смит. Хотя в присутствии бывшего инженера Beatles, которого те уважали и любили, Pink Floyd чувствовали себя более уверенно, поздоровавшись и перекинувшись несколькими словами, они поспешили удалиться. Однако, узнав, какое высокое положение занимают их гости в лондонских психоделических клубах, Джордж, Ринго и Пол нанесли ответный визит однажды вечером, когда Pink Floyd записывали свой дебютный альбом. «Мы словно вросли в пол, — вспоминал Роджер Уотерс, — настолько сильно было наше волнение».

У обитателей Хэйт–Эшбери, района «власти цветов» Сан–Франциско, тоже отвалились челюсти, когда однажды вечером в августе 1967 года там появился Джордж Харрисон. Здесь в большей степени, чем где–либо, «Sgt Pepper's Lonely Hearts Club Band» являлся синонимом слова «жизнь». Музыка Beatles была таким же атрибутом его улиц, как труппы мимов, хироманты, танцовщики, художники, духовные целители (которые давали инструкции, как писать послания архангелам), поэты и продавцы журналов типа «The Psychedelic Oracle».

«Ну, это уже слишком», — заметил Джордж, когда прогуливался по Хэйт–Эшбери в компании Патти, Дженни Бойд, Дерека Тэйлора, Нейла Аспиналла и некого Алекса Мардаса, припарковав свой лимузин в квартале от района. Он был похож на сквайра, почтившего своим присутствием сельский праздник. По лицу его блуждала улыбка, адресованная не кому–то конкретно, а всем сразу. Поскольку его визит был спонтанным, он оказался «наполовину туристом, наполовину хиппи» и успел пройти всего несколько ярдов, как кто–то крикнул: «Смотрите, это Джордж Харрисон!» Вокруг них начали собираться люди.

Быстро возник контакт, и самый сдержанный из Beatles, позаимствовав у уличного музыканта гитару, сыграл экспромтом «Baby You're A Rich Man» — песню со второй стороны сингла «All You Need Is Love», гимн «власти цветов», который в данный момент возглавлял Hot 100. После этого смущенный Джордж и его свита, сопровождаемые гудящей толпой, поспешили ретироваться из столицы хиппи, с трудом пробившись к своему лимузину.

Джордж пригласил председателя местного филиала Ангелов ада посетить его, как только тот окажется в Лондоне, прекрасно зная, что они никогда больше не встретятся. Несмотря на нацистскую атрибутику, внушавшие страх байкеры находились в особых отношениях с хиппи. Хотя они отнюдь не разделяли взглядов друг друга, их объединяла неприязнь к буржуазному обществу.

В очках в форме сердец, хлопчатобумажной куртке и джинсах клеш, ширину которых определяли Fool, Джордж имел такое же отношение к «детям цветов», которых он видел, как сливочное масло — к маргарину. Гомонившие на тротуарах хиппи с небрежно сделанными татуировками в форме цветов, похоже, жили по принципу, провозглашенному Тимоти Лири: «Развлекайся, настраивайся, выпадай». Они клянчили деньги у «обывателей», над которыми насмехались. «Они лицемеры, — говорил Джордж. — Я не имею ничего против того, чтобы кто–то откуда–то выпадал, но мне не нравится, когда обманывают людей. Я понял, что не имеет значения, кто ты, если ты работаешь. В самом деле если ты выпадаешь, то уходишь дальше от жизненной цели, чем если бы ты продолжал работать».

Он первым из Beatles вылетел в Грецию, выбравшись из лондонской обители иллюзий, чтобы изучить возможности создания на одном из островов коммуны хиппи. Этот план возник на гребне волны эйфории Лета Любви. Чтобы убедиться в том, что сия утопическая идея обречена на провал, достаточно было заглянуть в Хэйт–Эшбери с его хаосом, торговцами наркотиками, убежавшими из дома тинейджерами и любопытными туристами, приносившими немалую прибыль музыкальным магазинам, бутикам и ресторанам.

Чарты свидетельствовали о том, что музыкальная индустрия находилась в авангарде этой неизбежной коммерциализации «власти цветов». Когда в июле 1967 года с Ричардса и Джаггера были сняты обвинения в употреблении наркотиков, Rolling Stones тут же выпустили сингл с песнями, носившими весьма красноречивые названия — «Dandelion»/«We Love You» («Одуванчик»/«Мы любим вас»). В том же месяце сингл «Let's Go To San Francisco» («Давай поедем в Сан–Франциско») принес немалые доходы группе Flowerpot Men («Люди цветочного горшка»), члены которой, облаченные в шифоновые одежды, бросали в публику хризантемы в лондонском «Fish–bury Park Astoria».

Лето Любви достигло своего апогея 25 июня, когда Beatles исполнили в студии «Abbey Road» перед камерами Би–би–си в прямом эфире «All You Need Is Love» в рамках программы «Our World», транслировавшейся по спутниковой телевизионной сети. Эту программу смотрели 400 миллионов зрителей. Перед началом трансляции Леннон, певший ведущий вокал, нервно жевал резинку. Джордж выглядел раздраженным, сидя на высоком стуле с «Stratocaster» в руках. Музыканты из небольшого аккомпанирующего оркестра настраивали скрипки и трубы. У ног Beatles располагалась компания друзей и родственников, составлявшая хор: Патти, Гэри Лидс, Майк Маккартни и Эрик Клэптон, чей концерт в «Shaftsbury Avenue's Saville Theatre» Beatles посетили в полном составе. Он произвел на обоих Харрисонов сильное впечатление, и на вечеринке, состоявшейся после концерта в доме Эпштейна, Патти поняла, что углубленность Эрика в себя не просто сценический имидж.

Клэптон, теперь периодически ужинавший в Кинфаунсе, испытывал к Джорджу смутную зависть: «Я был уверен, что никогда не встречу такую прекрасную женщину, как Патти». Что касается Джорджа, скорее присутствие «Бога» Клэптона в нескольких футах от него, нежели невидимая многомиллионная аудитория, вызывало извиняющуюся улыбку на его лице, когда он исполнял соло. Хотя ему казалось, что он сыграл плохо, в записи его партия звучала вполне прилично.

Для Брайана Эпштейна нетвердая рука Джорджа в «All You Need Is Love» была олицетворением его роли в Beatles — отнюдь не блестящий гитарист, но и не способный повредить