Рождество сборник произведений маркиза де Сада, Джордж поинтересовался, не комедии ли это. Впрочем, спустя десять лет Астрид высказалась в том смысле, что «мальчик» стал самым талантливым из Beatles.

Когда у Астрид и Стюарта возник роман, Джордж уже не был настолько наивным, чтобы навязывать им свое общество, как в случае с Джоном и Синтией. Среди «экзис» был его ровесник, Юрген Фолльмер, являвшийся автором плаката «Я люблю Джорджа». Самый юный член Beatles запомнился ему главным образом трепетным отношением к своему внешнему виду.

Во время второго визита группы в Гамбург Стюарт, а затем и Джордж позаимствовали у Юргена, Клауса и Астрид прическу «шляпка гриба», весьма распространенную тогда в Германии. Правда, перед возвращением домой Джордж вернулся к прежнему стилю. Хотя дамы и выражали восторг по поводу прически а–ля Генрих V новоявленной британской поп–звезды Адама Фэйта, парня, появившегося в таком виде на улицах Ливерпуля, непременно стали бы дразнить «девчонкой», если даже кок Пресли все еще считался признаком женственности. Рокеры в «Keiserkeller» смотрели на них с удивлением, другие музыканты откровенно насмехались над ними, но, как рассказывал Маккартни, все Beatles, за исключением Беста, сделали себе прически, как у Фолльмера.

В конце концов, дело было не в прическах. «Мы стали хорошей группой, — говорил Джордж, — потому что нам приходилось играть по восемь часов за вечер. У нас накопился большой репертуар, включавший оригинальные вещи, но в основном состоявший из старых рок–н-ролльных номеров. Типичные воспоминания персонала «Keiserkeller» о Beatles того периода: Джон и Пол сочиняли песни в их импровизированной спальне, в то время как Джордж пил заработанные ими за вечер напитки, болтал с девчонками или осматривал вместе с «экзис» достопримечательности города. В то время очень мало композиций Леннона—Маккартни исполнялось публично. Испытывая недостаток в материале, в «Indra» они были вынуждены играть некоторые номера по четыре раза за вечер, и это заставляло их репетировать все, что только приходило на ум.

Они отдавали предпочтение тем песням, кавер–версии которых исполняли музыканты, вызывавшие у них уважение, например «Over The Rainbow». Играя «Ain’t She Sweet», Beatles подражали не Джину Винсенту, а Даффи Пауэру, чья интерпретация им нравилась больше. Они исполняли даже юмористическую песенку американского комика Лу Монта «Sheik Of Araby» только потому, что она была записана в рок–н-ролльном стиле, и ведущий вокал пел Харрисон. В их репертуар также входили маловыразительные стандартные номера вроде «September Song», a также любимая вещь Джорджа «True Love» Бинга Кросби и Грэйс Келли из фильма 1956 года «High Society».

В те дни, когда вокальный баланс достигался за счет простого регулирования расстояния до микрофона, поначалу пение на три голоса давалось Джону, Полу и Джорджу не без труда, но со временем они отточили свое мастерство. Даже ритмические чудачества Джона обращались в их пользу. «Мы учились жить и работать вместе, — говорил Джордж, — адаптировались к пожеланиям публики, вырабатывали свой собственный стиль — и это был наш стиль. Мы развивались в тех направлениях, которые больше всего соответствовали нашим наклонностям и способностям».

Однако прогресс в музыке никоим образом не соотносился с развитием отношений внутри группы. Время от времени «мальчик Джордж» подвергался насмешкам по поводу того, что в соответствии с немецкими законами несовершеннолетним запрещалось появляться на улицах красных фонарей. Более серьезная проблема, чем эта или непостижимое отчуждение Пита, заключалась в ревности, которую Пол испытывал к Стюарту как к близкому другу Джона — настолько близкому, что Леннон отказывался замечать убожество техники бас–гитариста группы, недалеко продвинувшегося за пределы трех базовых рок–н- ролльных приемов, несмотря на несколько месяцев работы в Гамбурге. Если бы Пол купил гитару раньше Стюарта, атмосфера в группе была бы более умиротворенной, Сатклифф, возможно, не сошел бы так рано в могилу, а музыкально одаренный Маккартни не чувствовал бы себя лишним на сцене, пританцовывая с отключенной гитарой на шее или изображая Литтл Ричарда за фортепьяно, из которого Стюарт выдергивал струны, чтобы заменить порванные струны на своей бас–гитаре.

Однако возможность более активного участия представилась Полу раньше, чем рассчитывал кто– либо из Beatles. Несмотря на упреки со стороны Бруно, они ходили в «Тор Теп», и не только для того, чтобы просто послушать Jets. Иногда они присоединялись к ним на сцене, когда в «Keiserkeller» случались перерывы, и произвели впечатление на владельца «Тор Теп» Петера Экхорна. 1 декабря закончился контракт Jets, Экхорн предложил Beatles не только более высокую зарплату, но и комнату с кроватями на втором этаже здания клуба, представлявшуюся роскошными апартаментами по сравнению с их убогой норой в «Keiserkeller». Кроме того, согласно отзывам Jets, Петер был щедрым человеком и от него можно было ожидать премий и других добавок к зарплате, если дела клуба шли хорошо. И, наконец, клиентами «Тор Теп» в основном были не рэкетиры, головорезы и моряки, а туристы и тинейджеры из среднего класса.

Залучив к себе Шеридана, Экхорн не остановился на этом и переманил к себе ключевых служащих из персонала Бруно, включая грозного Хорста Фашера, главного вышибалу. Кошмидер предпринял ответные меры. Beatles получили уведомление об увольнении через месяц. Он также напомнил музыкантам о статье контракта, запрещавшей им работать в другом гамбургском клубе без его разрешения, а они такого разрешения не получали. Понимая, что с помощью своих обширных связей Экхорн сумеет обойти юридические препоны, Бруно нанес еще более мощный удар, отказав Харрисону в защите от действия закона о комендантском часе для несовершеннолетних.

Менее чем через две недели после ухода из «Keiserkeller» членам Beatles было предписано представить в полицию паспорта. Поскольку Джорджу оставалось до восемнадцатилетия три месяца, он нарушал закон, в силу чего подлежал депортации из Западной Германии.

За день до высылки он дал урок игры на гитаре Полу и Джону, решившим остаться в Гамбурге. После месяца работы в «Тор Теп» у них появилась возможность отыграть сезон в Берлине. Еще одна перспектива открывалась в парижском «Le Golf Drouot» после отъезда выступавшей там на постоянной основе британской группы Doug Fowlkes And The Air–dales. Несмотря на все усилия правительства заглушить ростки подрывающего основы национальной культуры рок–н-ролла, во Франции уже имелись свои рокеры — Chats Sauvages, Les Chausettes Noires и парижский Пресли, 17–летний Джонни Холлидэй.

Поскольку французы не были столь строги к своим подросткам, посещавшим общественные места после полуночи, Джордж мог бы воссоединиться с Beatles, если бы они отправились в «Le Golf Drouot». Однако это было слабым утешением для Джорджа, когда он собирал свои пожитки перед возвращением домой. У него было тяжело на душе. Ему казалось, что группа вполне сможет обойтись без его услуг. Quarry Men в свое время избавились от Эрика Гриффитса, кто сможет помешать Beatles найти нового соло–гитариста, коль возникнет такая необходимость? У них имелся большой выбор: Гамбург в ту пору был наводнен группами из Мерсисайда. «Из Ливерпуля приехало много по–настоящему хороших гитаристов, — вспоминал Билл Харри. — Ники Крауч из Fawn's Flamingos… Пэдди Чемберс — он вполне мог бы присоединиться к ним».

На центральном вокзале Гамбурга его провожали только Астрид и Стюарт. Ошеломленный, подавленный и очень юный Джордж обнялся с ними, а затем погрузил чемодан, усилитель и гитару в купе второго класса длинного, высокого, чужого вагона. Неопытный путешественник, он не выходил, подобно остальным пассажирам, размять ноги на остановках во время мучительно долгого переезда до голландского города Хук–ван–Холланд. Из окна открывался унылый равнинный ландшафт, от которого веяло холодом.

Занималась бледная заря, когда он нес свой багаж между бетонных стен таможенного поста в Нью– хэйвене. Когда ливерпульский поезд, придя в движение, резко дернулся вперед, он наконец смог уснуть, вероятно, ощутив приближение дома. Спустя несколько часов Джордж очутился под огромным стеклянным куполом вокзала Lime Street. Рядом с шеренгой такси пожилой человек с трубкой во рту подметал асфальт вдоль обочины. Продавец газет выкрикивал из своего киоска заголовки номера «The Liverpool Echo» за вторник 22 ноября 1960 года.