должен заплатить тысячу долларов Миллисент М. Кто это?

— Одно могу сказать точно: не подружка Винсента, — быстро говорю я и, взглянув на бланк, вижу, что это счет за искусственные букеты — вероятно, для сцены у «Ковент-Гардена». Определенно, вырастить цветы самим было бы гораздо дешевле.

Вздохнув, я протягиваю руку и беру всю кипу счетов.

— Простите, Джош, но Винсент привык к раздутым бюджетам бродвейских постановок. Ну, когда платят музыкантам — членам профсоюза, даже если они не играют, или рабочим сцены, которые ничего не переставляют, или костюмерам, сидящим без дела, потому что актеры играют обнаженными, как в постановке «Фул Монти». Но я постараюсь его образумить.

Джош кивает, заметно успокоенный моими словами:

— Большое спасибо. Я слышал, у Винсента крутой характер, поэтому, если хотите, сам поговорю с ним. Мне не привыкать улаживать конфликты, связанные с финансами.

— Мне и самой по силам с этим справиться, — осторожно замечаю я. — Я, конечно, не Алан Гринспен, но умею обращаться с деньгами.

Поскольку Джошуа никогда не видел мою чековую книжку, ему нечего на это возразить.

Однако, как ни странно, он улавливает в моих словах колебание и, вновь улыбнувшись, великодушно предлагает:

— Но мне это действительно не трудно. Вы так много сделали для спектакля, я просто хочу вам помочь. Пусть ваш режиссер лучше злится на меня, а не на вас.

Что происходит? Почему он так любезен? Пожалуй, надо узнать, какая сейчас погода в Сиэтле. Похоже, глобальное потепление оказывает воздействие буквально на все стороны жизни.

Прежде чем я успеваю поблагодарить Джоша и принять его предложение, в дверь просовывается голова Пегги.

— Простите, что помешала, но звонит Миа, — сообщает она. — Я сказала, что вы заняты, но она просит вас подойти к телефону.

— Я перезвоню, — отрывисто бросает он.

— Я говорила ей то же самое, но она настаивает, что дело очень срочное.

Джош бросает на меня быстрый взгляд.

— Мне выйти? — спрашиваю я.

— Нет, это займет всего одну минуту. Простите. Миа — моя бывшая жена. — С этими словами он хватает трубку, скорее раздраженный, чем встревоженный. — Да, — резко бросает он и возвращается на свое место за столом, слушая, как Миа что-то говорит. Говорит… Говорит…

Наконец его терпение иссякает.

— Я бы не назвал это таким уж срочным делом, — заявляет он, очевидно, услышав вполне достаточно. — Ты вполне могла бы подождать. Из-за тебя мне пришлось прервать очень важную встречу.

Значит, я очень важная персона. Звучит неплохо.

Джош слушает еще пару минут, потом нетерпеливо произносит:

— Конечно, я оплатил счета от твоего доктора. Я уже говорил, что будут платить столько, сколько будет нужно.

А «нужно», судя по этому разговору, затянется еще очень надолго. Бедняга Джошуа. Сначала счета Винсента, а теперь еще и бывшей жены.

— Миа, если твой психотерапевт больше не хочет иметь с тобой дела, то это не из-за того, что ему не заплатили, — резко говорит он. — Причина, очевидно, в чем-то другом.

И я догадываюсь в чем. Я не знакома с Миа, но хорошо знаю психотерапевтов. Вероятно, она слишком много жалуется. Или попросту не представляет интереса для своего доктора. Сегодня уже недостаточно просто зайти в кабинет к врачу и начать перечислять свои неприятности. В Нью-Йорке между самыми несчастными в мире людьми существует острая конкуренция. Вам надоел муж? Вас перестал удовлетворять Фредерик Феккаи[77]? Вас терзают воспоминания о прошлых неудачах? He смешите. Все это уже было. Вам необходимо копать глубже и постоянно представлять новый материал. Оставаться интересным своему психотерапевту труднее, чем выступать в «Комеди клаб».

— Миа, у меня полно работы, — произносит Джош бесстрастным голосом. Очевидно, ему часто приходится отвечать на подобные звонки. — Ты знаешь, я всегда готов тебе помочь, если в этом действительно есть необходимость. Но не забывай, что мы разведены. Поэтому ты не должна звонить мне по таким пустякам.

Он кладет трубку и растерянно просматривает сообщения на своем мобильном телефоне. Потом поднимает глаза и с явным удивлением видит, что я все еще здесь.

— Вам что-то нужно? — машинально спрашивает он.

Конечно. Кое от чего я бы не отказалась. Например, от мужа, от дома в Монтауке. Хорошо бы еще внести изменения в списки лекарств, отпускаемых по рецепту, и получить в подарок DVD с записью первых двенадцати серий «Клана Сопрано». Но на худой конец я могла бы удовлетвориться и половиной этого.

— Нет, спасибо, ничего, — отвечаю я.

— Прекрасно, значит, договорились. Продолжайте заниматься постановкой. И поговорите с Винсентом насчет сокращения расходов. Возьмите это под свой контроль.

Я колеблюсь, думая, не стоит ли напомнить ему об обещании лично уладить данный вопрос с Винсентом, но в конце концов прихожу к выводу, что сейчас для этого не самое удачное время. Миа все испортила.

— Позвоните, если вдруг возникнут проблемы, — небрежно бросает он мне на прощание. — Я привык выслушивать от женщин любые, даже самые нелепые просьбы.

Могу поклясться, что в данный момент он испытывает к нашей сестре не самые нежные чувства.

— Возможно, Джош Гордон лучше бы к тебе отнесся, если бы ты сделала подтяжку, — предполагает Люси через час, когда мы сидим в приемной доктора Глории Роджет — нового члена ее команды сохранения красоты.

Подруга заглядывает в огромное, занимающее всю стену приемной, зеркало в форме ромашки и немедленно делает Лицо. Этим регулярно занимаются все женщины после сорока, хотя чаще, конечно, в собственных домах, укрывшись от чужих глаз. Указательными пальцами Люси подтягивает кожу на скулах, а ладони прижимает к щекам, которые кажутся ей недостаточно упругими.

— Ну как? — Она поворачивается ко мне, демонстрируя натянутое лицо. — Разве так не лучше?

— Ты и без этого хорошо выглядишь.

— А хочу выглядеть безупречно. Теперь ты попробуй.

Я повторяю ее движения и тоже разглядываю Лицо — уже свое — в зеркале. Это более упругое, более гладкое «я» нравится мне больше, но я не готова ради него ложиться под нож. Может, просто купить по дороге домой скотч? Во всяком случае, Джош Гордон уж точно ничего не заметит. Мое лицо может стать упругим, как матрас на походной кровати новобранца, но это нисколько не изменит его мнения о женщинах.

— И тем не менее мы пришли сюда с другой целью, — напоминаю я Люси, убирая руку и позволяя лицу — в буквальном смысле слова — упасть на место.

— Я помню. Что ж, займемся этим в следующий раз. А сегодня — бюст, — говорит подруга, продолжая смотреться в зеркало. Она отнимает руки от лица и, подставив ладони под груди, приподнимает их. — Такая грудь изменит всю мою жизнь, — мечтательно произносит Люси. — Тебе этого не понять. Ты везучая, тебе никогда не понадобятся имплантаты.

— Тебе они тоже не нужны. Просто сейчас ты во всем видишь недостатки.

— Может быть. Но это не значит, что у меня нет поводов переживать из-за моей груди. Да и кто из-за нее не переживает? Сначала все детство ждешь, когда она появится. Потом оказывается, что она совсем не такая, какую тебе хотелось бы. Или слишком большая, или совсем маленькая, чересчур круглая или абсолютно плоская. Ты злишься, если мужчины на нее смотрят, и злишься еще больше, если не смотрят.