школы, когда он дал пинка старушке, подсел на амфетамины, и поэтому в скором времени, когда не мог больше достать денег, стал «барыгой». Это позволяло ему заработать денег и всегда иметь под рукой дозу для себя. Однако после того, как отец смыл в унитаз пятьдесят граммов героина, его жизнь круто изменилась, и исход встречи с дилером пугал Карла не меньше надвигающейся ломки. Его дилером был охранник Малахитова Дрон, огромный амбал с примитивным мышлением, очень скорый на расправу. Охранники Малахитова все подрабатывали на этой «халтурке», которая, впрочем, приносила им в десятки раз больше денег, чем их официальная работа.

– Чем долг отдавать будешь? – спросил дилер, как только Карл зашел в кабинет к Дрону.

– Дрон, дай еще товару, я его реализую, и весь навар пойдет в погашение задолженности, – отчаянно попросил Карл, – так за несколько раз я рассчитаюсь.

– А если нет, если опять что-нибудь выкинешь, я, что ли, за тебя перед боссом отвечать должен? – покачал головой охранник Ника. – Нет, без дополнительных гарантий ты теперь даже дозы не получишь.

– Блин, это отец, я же рассказывал… – заканючил Карл, впадая в истерику от страха перед начинающейся ломкой.

– Пусть отец возвращает, – усмехнулся Дрон. – Что, он мало взяток берет? У него наверняка весь сейф на работе баблом забит.

– Он не дает, – пожаловался парень.

– Проучи, – посоветовал Дрон, – а не то тебе достанется так, что мало не покажется.

– Хорошо, – поник головой Нефедов-младший.

– Пиши заявление, – придвинул листок дилер.

Карл понимал, что после его жалобы отцу несдобровать, однако он хотел выпутаться из этой истории, и еще у него начиналась ломка, для снятия которой требовалась доза. Написав заявление, обвинив отца в уничтожении товара, он передал заявление Дрону. Тот прочитал написанное и удовлетворенно кивнул, давая понять, что он может быть свободен.

– А товар? – с надеждой напомнил Карл. – Дай хоть граммов десять, я с них начну.

– Пока я не получу деньги за прошлую фасовку, тебе придется ждать, – категорично заявил дилер.

– Ну, хоть дай для меня дозу, мне поправиться нужно, – взмолился Карл.

– Попроси у своего папочки, – зло пошутил охранник Ника, всем своим видом показывая недовольство затянувшимся разговором.

Нефедов, чтобы не расплакаться, выбежал из комнаты, лихорадочно соображая, у кого он мог бы разжиться «лекарством». Ничего не придумав, он позвонил Николаю, рассчитывая, что богатый одноклассник может угостить его. Убедившись, что Малахитов едет в школу, он отправился ему навстречу…

…Между тем Николай пребывал в наисквернейшем настроении. С утра позвонил следователь и, ссылаясь на требования прокуратуры, попросил сдать анализы для генетической экспертизы. Кузьма, присутствующий при разговоре, стал на чем свет ругать полковника Нефедова с его «непроходимой тупостью», а потом, взяв трубку, отчитал следователя как мальчишку. Далее – больше. Услышав доклад своего водителя о том, что Анжела встречалась в кафе с сыном попа, Николай вспылил. Девушка плакала, оправдываясь, что встретила его там случайно и что вместе с ним была и его мать с сестрой. Но Николай уже не мог остановиться и сильно ее отругал. Ко всему прочему, Обносов довел до него информацию, что новый священник в своих проповедях призывает людей объединяться против наркотиков и неоправданной жестокости несовершеннолетних, создавая родительские комитеты противодействия. Это Малахитов воспринял как вызов лично ему. Поэтому он дал задание Обносову через управляемые ими городские газеты и радио очернить священника.

– Это на раз, – успокоил его тот. – У меня с моими выборами как раз журналисты трудятся над конкурентами, заодно и попа пропесочат.

И хоть это заверение управляющего его немного успокоило, все вместе вызвало в нем сильную депрессию, и поэтому по дороге в школу он сделал себе героиновую инъекцию. Уже подъезжая к школе, Николай вдруг передумал и велел водителю разворачиваться. Ему захотелось секса – так отреагировал мозг на наркотик. Вернувшись к дому, он, вопреки первоначальному посылу, встал перед входной дверью, не решаясь войти внутрь. На него нахлынули воспоминания, как он застал свою мать и Кузьму за сексуальными играми. Страх парализовал его волю; ему показалось, что он сейчас может застать за этим же занятием своего управляющего с Анжелой. В голове промелькнула мысль, что его могло так «торкнуть» после укола, но это не избавило его от страха. Обливаясь потом, он потянул входную дверь, тихонько протискиваясь внутрь дома и прислушиваясь к малейшим звукам. До него донеслась ритмичная музыка из родительской спальни, где теперь спали они с Анжелой. На ватных ногах он поднялся на второй этаж. Звук усилился. Вместе с музыкой стал отчетливо слышен ритмичный стук, словно кто-то занимался любовью. Он прижал ухо к двери. Да, он отчетливо услышал сбивающееся дыхание любимой девушки. Кровь прилила к его голове, а в глазах помутнело от гнева. Он побежал в кабинет, снял со стены самурайский меч и вернулся обратно. Готовый к жестокой расправе, он ударом ноги выбил дверь и ввалился с криком в комнату. В комнате он увидел испуганные глаза Анжелы. Она была в спортивной форме. Рядом с ней надрывался ритмичной музыкой музыкальный центр. Ник осмотрел комнату быстрым взглядом, но никого не увидел. Он заскочил в ванную и гардеробную. Пусто. Он вернулся.

– Ты чего? – Голос девушки дрожал от недоумения и страха.

– Ты почему такая потная? – недоверчиво спросил он, все еще думая о том, где бы мог спрятаться мажордом.

– Когда люди делают зарядку, они обычно потеют, – пролепетала сбитая с толку Анжела, не сводя взгляда со страшного меча в руке Николая.

– А где Обносов? – Ник кинул взгляд под кровать, на единственное не проверенное им место.

– Он мне не подотчетен, – сердито ответила девушка, которая наконец поняла, что наблюдает необоснованный приступ ревности у своего молодого человека.

Малахитов начал успокаиваться, но неожиданно до его слуха донесся шорох. Звук шел из-под кровати. Ник моментально запрыгнул на кровать.

– Вылезай, гнида. – Он поднял меч, готовый поквитаться со своим обидчиком.

– Николай, что с тобой, ты меня пугаешь. – Анжела поняла, что такое поведение наверняка спровоцировано принимаемыми наркотиками.

– С тобою, шлюха, я поговорю после того, как прикончу эту тварь. – Бледный и решительный, он внушал Анжеле настоящий страх.

До уха Николая донеслось характерное кряхтенье Обносова. Где-то посредине кровати. Он поднял меч острием вниз и, определив примерное местоположение управляющего, проткнул кровать насквозь. Снизу раздался истошный скулеж.

– Там же Ленин! – испугалась Анжела, вспомнив, что во время занятий к ней в комнату забежал домашний любимец – спаниель по кличке Ленин.

Она заглянула под кровать и с ужасом и слезами побежала в ванную. Николай, еще не веря в случившееся, нагнулся вниз. Под кроватью, приколотый мечом, словно бабочка, харкал кровью старый пес Малахитовых. Последнее живое существо, которое напоминало ему о родителях. Николай сел на кровать. В голове было только одно желание – «догнаться» очередной дозой. Однако он вспомнил про Анжелу и, сделав над собой усилие, пошел к девушке вымаливать прощение.

– Анжел, прости меня, у меня от ревности просто крышу снесло. – Зайдя в ванную, Николай попытался обнять девушку, но та отодвинулась от него.

– Жалко Ленина, – признался Николай, – Кузьму было бы меньше жалко.

– Совсем ты от наркотиков невменяемым делаешься, – не приняла его шутки Анжела. – Все тебе измены мерещатся: то с Георгием, теперь вон с Кузьмой Сергеевичем…

Николай, понимая, что просто так он прощения от девушки не получит, рассказал о том, как застал Кузьму со своей матерью.

– А отец знал? – удивилась девушка.

– Нет. Если бы узнал, то не было бы сейчас у нас мажордома, – уверенно заявил Ник.