спрос? Никакого. А скурмачи такие умные попадаются, что хочется иногда прямо взять и убить. Скажи, Вовян? Слы, куда ты опять руку мою потащил?..

— Ничего я тебе не скажу… — проворчал Комбат, приподняв маску. — Андрей Олегович, дайте мне закурить. Сил моих больше нет.

Клубин, перегнувшись через кресло в салон, дал ему закурить, закурил сам и тронул «хаммер». Привкус лакрицы на языке не пропадал. Клубин загерметизировал кабину, включил аварийную вентиляцию, из-под торпедо вытащил фляжку с тоником, прополоскал рот. Проверил ведомого. Сталкиллер-2 в лице двадцатилетнего парня с изобретённой им самим ФИО не отставал, соблюдал идеальную дистанцию. Проезжая мимо стоянки, Клубин отметил, что его собственный лимузин нарочито напоказ заминирован. Толстые провода, гранаты, брикеты старой доброй С4, какая-то ёлочная гирлянда — где только Лёша Лёшевич её откопал… На лобовике картонка с надписью маркером: «Завидовать дурно!».

— Их ты, вот так «мерс»! — сказал Тополь.

— Это мой, — сказал Клубин неожиданно для себя — хвастливо.

— А ничего так настроеники поднялись, да, Олегыч? — сказал Тополь немедленно и в точку. — Застоялись мы, ходилы. Без Матушки-то.

— Заткнись, Тополь, — хором сказали Клубин и Комбат.

«Хаммер» въехал в тамбур. Давая место ведомому, Клубин почти прижал передний трал к внешним воротам. Какие-то команды и запросы пробежали по дисплею «кубика», мелькнул личный код Клубина, и моментально виза Малоросликова покрыла всё сверху главным козырем. Внешние ворота разверзлись. Клубин тронул и сразу же повернул направо, погнал вдоль стены. Камеры внешнего наблюдения зорко пялились на него, «хаммер» прилежно сообщал по каждой, что наблюдение дружественное. Контрольная полоса между стеной, отгораживающей святая святых Задницы — штабной городок «Пермь», — представляла собой железобетонный градусов в пятнадцать откос шириной двадцать метров, без единого зелёного насаждения. Воронки и прочие повреждения исправлялись на контрольной полосе немедленно. Можно было с лёгкостью отдать руль автоводителю, но Клубин не снимал рук с баранки. После суток в тёмной комнате вести боевой вездеход самому было приятно, во-первых, а во-вторых, помогало оставаться в роли допросчика, а не собеседника.

— Так что там с Подфарником-то?.. — спросил Клубин. Мотор ворчал громко. — Слушайте, ходилы, наденем-ка гарнитуры, чтобы не орать.

«Пермь» располагалась в десятке километров к северу от Новой Десятки и граничила с безымянным жилым посёлком — ещё Пинчук его построил для гражданского персонала «Перми», по-доброму договорившись с уважавшими его американцами о поставке строительных отходов. Восстание здорово посёлок потрепало, трижды на него накатывало, разрушен он был основательно. Особенно посёлку досталось в июле, когда Задница позволил открыть в поселковом парке накопитель для беженцев (сталкеров и членов их семей в основном). Объявление Задница дал по радио — и почти сразу же явились в поисках спасения двое Хозяев — Сёма Воровайка и Георгий «Бывший» Чапурия. Ну а за ними не замедлил быть Бредень собственной суперперсоной, во главе табуна снарков и с редкостным по подлости голегромом в качестве правой руки. Ещё недавно белоснежные полипластиковые entry and live постройки торчали копчёными осколками и огрызками, водонапорная башня от удара «жарки» расплавилась, как пластилиновая, асфальт улиц — Клубин видел это вчера утром — пятнали глубокие следы-дыры… и трупы ещё продолжали находить. И не трупы тоже. А гильзы и оболочки выстрелов вымести так никогда и не удастся, наверное.

Мягкий щелчок в ухе дал Клубину знать, что внутренняя связь задействована.

— Что там с Подфарником-то дальше было, Костя? — повторил Клубин. — И, кстати, ты уж скажи по старой дружбе, откуда ты историю эту узнал. У меня никакой информации не было. А ведь Подфарник у меня в ведомости значился, сердяга. Огорчительно мне.

— Так от Подфарника же и узнал, — с удивлением пояснил Тополь. — От кого же ещё? А я не сказал вам, Олегыч? Я думал, сказал… Он же, Подфарник, сосед Комбата, жил дом в дом с ним на Старой. А я у них с Гайкой с зимы обитал, как мы с вами поохотились славно, так я к ним и переселился. Я сразу из Зоны к ним поскакал, как мы с вами по-доброму расстались навсегда. Вовян с сестрой меня и выхаживали.

— И кормили, — подал голос Комбат.

И Клубин в который раз уже удержался спросить — почему ни Тополь, ни Комбат ни разу не попросили связать их с сестрой и женой. Клубин прекрасно знал, где сейчас Ирина «Гайка» Пушкарёва и как она тоскует по погибшим брату и мужу.

— Да, картошку ты жаришь, конечно, славно, Вовян, — сказал Тополь.

— Здесь должна быть скупая мужская слеза.

— Не дождёшься, — возразил Тополь. — Бремя приветливого родственника и друга…

— Я имел в виду — у меня должна была появиться скупая мужская…

— Не должна, потому что ты должен стойко переносить тяготы и лишения бремени приветливого родственника и друга…

— Тебе надо завязывать с чтением бестселлеров про сталкеров, — сказал Комбат. — Скоро ты вовсе разучишься разговаривать по-русски с этим дерьмом.

Разговорились, ходилы! И медицина, настроенная на них, зелёным пишет. Оживились, уродцы… родимые, живая наша иллюстрация к старинному чернобыльскому анекдоту.

— Так я с зимы баклуши и бил у сестры с вот этим бездушным, — продолжал Тополь. — Я теперь вообще тебя игнорирую, — сказал он Комбату. — Днём я пил пиво у них в садике, сидел на форумах, укрощал неправых, вечером пил пиво в «Писателе и свистке», с Шугпшуйцем вашим, Олегыч, и с другими графоманами, а ночью пил пиво в доме, как раз канал NASA по ночам активизируется. Ну а от скуки подмечал всё вокруг…

— И помечал, — вставил Комбат. Клубин ещё раз повернул направо и обернулся посмотреть на сталкеров. Они, отрегулировав каталку, полусидели уже, оказывается. Тополь рассказывал, Комбат с обычной усмешкой слушал его. Он порозовел, чёрную щетину его уже не было так заметно. «Так пойдёт, придётся опасаться предательского удара в спину», — подумал Клубин.

— Из Подфарника же конспиратор — как из бутылки молоток. Он со своей гопой регулярно устраивал совещания, а за две недели до выхода этого своего повадился военные советы собирать ежедневно. Таскали туда-сюда снарягу. А я ж их всех смолоду знаю: и Sleep'a, и Кутака водил по разу, никто не отказывался со мной пивка выпить. Заворачивали ко мне в садик…

— «Ко мне в садик».

— …К нам в садик, присаживались. Пиво пили и вели себя загадочно. Ни слова о «полыни», конечно, чего там. Только я все треки и все фишки Подфарника наперечёт знаю, да и все вокруг знают. Кстати, я его уважаю вполне как трекера. Его фишки люди, конечно, грабили, но далеко не все. К этому ангару с «Прокрустой Копейкина» лично я, например, и за верным «абсентом» не сунулся бы. А ведь у него были треки и в Монолит, и в Полесье он что-то прятал, и за реку у него был трек, старинный какой-то, радиоактивный… Ходил он осторожно, но умело. Но — ведро он, конечно, худое как человек. За пару дней до выхода — как раз истерике с самолётом начаться — явился к старине Комбату инкогнито, идиот. Советоваться, какие цены нынче. К забаненному сталкеру… В общем, я Подфарника и встретил, как он вернулся с Клин-Клинских, бывших Толстолесских… Посмотреть на него стоило, чтобы знать, какие бывают люди, из Зоны выбравшись… Ну прощай, цивилизация! — Тополь примолк.

Машины Клубина и Старпетова оставили позади комплекс «Пермь» и катили теперь по бетонной двухрядке в чистом поле. Скоро должен был начаться лес. Было уже совсем светло. Далеко справа тянулась, сколько было видно, чёрная стена, по решению Совета Безопасности ООН долженствующая наконец охватить Зону сплошным кольцом. Почти тысяча километров окружность, пятиметровой высоты стена полутора метров толщиной. Интересно, кто-нибудь из местных остряков обозвал уже её как-нибудь?.. Навстречу машине низко летел вертолёт, приблизившись, пошёл боком, пугая, показывая бурундука на боку и стволы пушек, торчащие из открытого салона. Но сверкнул на панели «кубика» козырной туз Малоросликова, и вертолёт, приосанившись, пролетел мимо, куда ему там было нужно. «Хаммер» свернул с бетонки на объездной грейдер, тряхнул старинный мостик через заплесневелую Нижжу и вкатился в сосновый бор. До Новых Соколов оставалось четыре километра. Здесь надо было приглядывать не только за поздоровевшими сталкерами. Вполне могла прыгнуть выжившая собака, или недобитый снарк мог