Клубин вздохнул.

— Ещё бы я помнил, где у неё какая. Она не сказала, московскую или альпийскую?

— Она сказала — ту, что в Шанхае. Синяя «Армани» с «марсианской черникой» из Шанхая. В туалете на стиральной машинке.

— Ладно, понято. Отдыхай.

— Тут у меня личный вопрос по Луне образовался, шеф. — Лёша Лёшевич писал роман «Лунные войны». Писал он дурно, «как все умеют», что при минимальном прилежании гарантировало успех.

— Лёша, всё потом.

— Вот вы меня опять вынуждаете! — предупредил Лёша.

— Только опять не продешеви, когда будешь торговаться. Предашь меня по самому высокому тарифу, двадцать пять процентов потом занесёшь.

— Вот вы взяточник.

— А ты раздолбай. Прошлый раз меня предал за какую-то говённую виллу в Голливуде. Без бассейна! Я до сих пор оскорблён, между прочим, ты давай думай, думай, как искупить.

— Мне тут лунные акции предлагают.

— Это ты для книжки?

— Да нет, это я в качестве искупления. Всё-таки не вилла.

— Если акции русские — бери. Их сейчас будет Беркли подгребать под себя, семь к одному примерно выйдет. К концу года пакет процентов на семнадцать подорожает. Станет вровень с китайским.

— Сколько за консалтинг возьмёте?

— К моему законному «углу»? Шесть процентов.

— Вы даже не акула, а спрут, шеф.

— Не видал ты акул. Всё, отдыхай, не забывай бога. Овер.

— Овер, повер и кранты.

— Ну и отношения у тебя с твоим клоном, сонни, — тут же раздался медлительный голос Эйч-Мента из-под потолка. Клубин чертыхнулся, завинтил бутылку и повалился на диван, принимая позу наиболее неуставную. Хотя и неудобную.

— Комиссар, вы своё как хотите плетите, а моё не путайте.

Эйч-Мент помолчал.

— Хайнлайн? — предположил он.

— Опять верхнюю ссылку прочитали? — спросил Клубин ядовито.

Эйч-Мент помолчал.

— Не хами, сонни, не хами, я тебе не твой клон.

— Комиссар, вы хуже всякого клона. Сколько раз я просил не лезть в мою личную сеть? Трижды, не меньше.

— Да, трижды. Три больших кризиса мы с тобой пережили. Считая этот. Который мы с тобой ещё не пережили. Я понимаю, сонни, тебе нравится корчить передо мной гимназиста, а иногда даже и нужно покорчить, для расслабления, но ты поразмысли на досуге, что мне-то не перед кем. Следовательно, накапливается усталость. Тебе надлежит иметь это в виду. Безопасность прежде всего, сонни. Касательно твоей личной сети — а как прикажешь контролировать справедливые отчисления от предательств моих подчинённых? И подчинённых моих подчинённых?

— Увлекательная игра, согласитесь.

Эйч-Мент помолчал.

— Согласился, — сказал он наконец.

Клубин вздохнул, сдался, сел официально и поднял руки.

— Я весь ваш, Комиссар. Угощайтесь.

Эйч-Мент помолчал. Иногда во время пауз Эйч-Мента у его собеседников шла кровь носом от напряжения.

— Мне понравилось, как ты разговаривал сегодня, сонни. И с Малоросликовым, и с обвиняемыми свидетелями, и в особенности с этой красивой женщиной в столовке.

Слово «столовка» Эйч-Мент произнёс по-русски.

— А ещё больше мне понравился новый демон, диктограф чучхейский. Прекрасно расшифровывает и записывает. Даже твою кашу во рту. Ни одной ошибки. Я вчера целый час его тестировал. Пошлю тебе, пожалуй, дистрибутив. И регистрационный код пошлю.

Эйч-Мент пошутил, изволите видеть. Но Клубин стойко перенёс шутку, никак не отреагировал на неё, не пацан зелёный. Новый диктограф a.k.a. войсридер, действительно великолепный, Клубин давно (позавчера, в день презентации) украл у пиратов. Так же как и Эйч-Мент, он пользовался именно расшифровками переговоров, так было быстрее, чем слушать записи as is, и эффективнее. — Хотя до распечатки расшифровок на бумаге Клубин пока не докатился, в отличие от шефа, поколением не вышел. — Комиссар наверняка сегодняшний день Клубина и прочитал и проанализировал, распечатав именно на бумаге. Пока, например, Клубин курил сигару у машины да препирался с самим собой-водителем.

Раньше, при работе с американскими или сибирскими продуктами, был и смысл, и даже необходимость уточнять проставленную «демоном» интонацию или мимику объекта по видео, но функция распознавания и атрибуции интонаций описываемого творения стремительно дорожающей объединённо- корейской конторы ASSDDF работала небывало великолепно, невиданно великолепно. И, пожалуй, с вековечной мечтой писателей и чекистов вопрос решился отныне окончательно. Стенографирует, срисовывает и идентифицирует эмоциональную моторику новый виртуальный робот безошибочно. Пока, правда, только на четырёх основных языках.

Дня через два их станет в разы больше.

Пираты никогда не спят, ибо прогресс неостановим.

— Вопросов у меня к тебе появилось немного, — произнёс Комиссар, завершая разговоры о погоде. — Но они есть. Зачем ты дал обвиняемому свидетелю Уткину понять, что ты — это ты? Это первое. Не надо отпираться.

— Пу-пу-пу, — сказал Клубин. — Я и не собирался отпираться, Комиссар. Can we just take this down a couple notches, please.[6] Это тактическая провокация. Уткин меня знает, Пушкарёв — нет. Я приоткрылся, Уткин меня, безусловно, узнал. Далее я отслеживал, как они общаются между собой, зная, что находятся под камерами. Мне представлялось важным понять, есть ли между ними контакт на уровне… э-э…

— Невербальном, неизвестной природы, — закончил Эйч-Мент. — О'кей, сору. И твоё, сонни,