Бентон указал вперед.

— Всадник выше, чем идущие по земле человек и конь. Пеший заметит всадника раньше, чем всадник пешего.

Когда добрались до цели, Бентон остановил колонну, достал бинокль, отдал повод коноводу и взошел по северному склону мелкой балки. Стараясь не высовываться, тщательно осмотрелся. Чуть всхолмленные травяные просторы — и никаких признаков врага. Не видать даже подходящих по дороге основных викосийских сил и уж тем более отряда Фрейи дальше к северу.

— Лейтенант Гаррет, по оврагу вернитесь немного на запад, проверьте, не появился ли в том направлении противник. Сержант Тиндалл, берите ваших разведчиков — и на север, посмотрите, что там.

Бентон опустил бинокль, досадуя, что нет связи с другими астерийскими отрядами — но с этим ничего нельзя было поделать. Здесь умели быстро передавать простые сигналы на большие расстояния с помощью зеркал — для того и служили обнаруженные кавалеристами сторожевые башни империи, прежде чем превратились в руины. Но сейчас воспользоваться зеркалами астерийцы не могли, иначе бы выдали свой замысел находящемуся на одной линии с ними противнику.

Солнце между тем поднималось все выше, и вот уже его прямые лучи падают в балку, не по сезону разогревая воздух. Вечный канзасский ветер здесь дул не в полную силу, поэтому сидящие солдаты даже упарились. А поскольку ветераны — народ практичный, большинство из них не упустило случая вздремнуть.

Возвратился лейтенант Гаррет, пригибаясь, чтобы не попасть на глаза викосийцам, и опустился на колени возле Бентона.

— Капитан, астерийцы наступают согласно плану. И они, и викосийцы уже увидели друг друга и начали перестроение в боевые порядки по обе стороны дороги.

Через несколько минут из травы вынырнули и скользнули в овраг три разведчика из роты Бентона.

— Сэр, так и есть, они на Драй-Крике, — доложил капрал Штейн. — Только конница, пехоты мы не обнаружили. Примерно три роты.

— Их разведка есть на этой стороне?

— Никак нет, сэр. Ни души. И все эти олухи смотрят на север, на дорогу. Можно подкрасться и взять парочку, остальные и ухом не поведут.

— Покажите, где они.

Бентон осмотрел местность в бинокль и заметил среди деревьев на берегу реки несколько ярких пятен — неосторожные викосийцы надели высокие шлемы с плюмажами.

— Между нами есть какие-нибудь препятствия для лошадей?

Капрал Штейн указал на восток:

— Вон там, капитан, колония луговых собачек. Больше ничего.

— Хорошая работа, капрал. Лейтенант Гаррет, стройте роту.

Вести тщательную разведку, подкрадываться к противнику и громить его, не давая опомниться, — всему этому они научились у равнинных индейцев.

Стараясь не шуметь, рота построилась в одну шеренгу фронтом к врагу, каждый кавалерист держал коня за повод и был готов взлететь в седло, интервал между ним и конем другого бойца составлял приблизительно ярд.

— Передать по цепи, — велел Бентон сержанту. — Сначала — револьверы. Огонь открывать перед соприкосновением с противником. Саблю в дело не пускать, пока есть пули в барабане.

Тиндалл выполнил распоряжение и с ухмылкой вернулся к Бентону.

— Кэпн, а все-таки хорошо, что вы раздобыли для роты новые «смит-вессоны».

И правда, это увеличивало шансы на победу. В этом году армия закупила револьверы «смит-вессон» калибра 0,44 — шесть пуль штуковина выпускала со скоростью, на какую только способен палец стрелка. Старый кольт модели 1860 года стрелял куда реже, больше времени уходило и на перезарядку барабана.

Теперь оставалось только ждать. По-прежнему Бентон поглядывал на север, но думал не столько о викосийцах, сколько об астерийском отряде под началом Фрейи.

— Капитан, с ними все будет хорошо, — оторвал его от раздумий шепот сержанта Тиндалла. — Белиса сказала, что одван умелый боец.

— Спасибо, — пробормотал капитан, смущенный тем, что Тиндалл угадал его чувства.

Через минуту над прерией поплыли трели рожков.

— Кэпн, это наши, — подтвердил Тиндалл. — То есть астерийцы. Пехоте у дороги приказано наступать.

Значит, началась ложная атака.

— Передать по цепи: жди команду «Садись», — приказал Бентон.

Тиндалл надолго прижал к губам флягу, потом сплюнул вбок.

— Кэпн, ложное отступление — дело непростое. Думаете, у Агани и Костони получится?

— У них под началом самые лучшие и самые худшие воины Астеры. Лучшие встанут заслоном в тылу, чтобы слабаки не вздумали удрать по-настоящему. По крайней мере, так задумано.

Снова запели астерийские рожки. Тиндалл чутко вслушивался.

— Кэпн, это уже приказ атаковать.

— Рота, садись!

По всей линии кавалеристы усаживались верхом, одной рукой держа повод, а другой доставая из кобуры револьвер и взводя курок.

— Поднять знамена!

И вот сдернуты защитные холсты, флаги Соединенных Штатов Америки и 5-го кавалерийского полка заполоскались на ветру.

Звуки рожков к этому времени слились в лихорадочную невнятицу. Десиры Агани и Костони управляли отрядом на дороге, мало того что небольшим, но и намеренно ослабленным — он наполовину состоял из старых, юных и неопытных, годившихся, по словам Фрейи, только для обороны стен. Скоро эти бойцы не выдержат викосийского натиска и побегут, и противника, никаких сомнений, насторожит столь легкий успех его удара. Бентон поднял руку.

— Рота, шагом марш!

Он дал отмашку, и кавалеристы все как один двинулись вперед шагом, цепь коней и всадников появилась из оврага и направилась ко все еще невидимому викосийскому отряду. Стараясь держать строй как можно ровнее, рота наступала.

Самое трудное для любой кавалерии — это сближение с противником на дистанцию, позволяющую атаковать. Ринешься слишком рано — выдохнутся кони. Опоздаешь — и они не успеют разогнаться.

С дороги уже доносились не только пение рожков, но и лязг оружия, а у реки викосийцы, по- прежнему невидимые с тракта, но все уже верхом, чутко ловили звуки боя.

Триста ярдов рота продвинулась ровным шагом, почти бесшумно — лишь поскрипывала сбруя да шелестела раздвигаемая копытами сухая трава. Впереди в двухстах ярдах топтались викосийцы, им явно не терпелось помочь своим на дороге, но они ждали сигнала.

— Трубач! — позвал Бентон. — «Рысью марш»!

Над прерией разнесся голос горна, и кавалеристы пришпорили лошадей, заставив их перейти на рысь.

Вражеские конники уже оглядывались — сквозь их собственный гомон, сквозь шум близкого боя донеслось пение чужой трубы. Бентон видел раскрытые в изумлении рты, слышал предостерегающие возгласы.

Сто пятьдесят ярдов.

— Трубач, «Галопом марш»!

Горн на этот раз пропел громче и настойчивее, наездники склонились над холками лошадей, те прибавили скорости, но все же роте пока удавалось сохранять ровный строй. Бентон крепче сжал револьверную рукоять. По лицу хлестал ветер.