английскому, и вопросы больше не оставались безответными.

— Сэр, нас приглашают на собрание, чтобы провозгласить наш союз с городом-государством Астера.

Удивленно глядя на Гаррета, капитан переспросил:

— Союз? Вы успели им что-то пообещать?

— Никак нет, это сделали вы, сэр. Насколько я понял, нас сочли этаким бродячим племенем, воинами, изгнанными с нашей земли — о причинах изгнания они из деликатности не спрашивают. Помните, одван Фрейя пыталась выяснить, откуда мы родом, а вы упорно показывали на карте этот город? Вот они и пришли к выводу, что мы намерены здесь поселиться, поступить к ним на службу.

Теперь стало ясно, почему астерийцы обрадовались. Быстро сообразили, что такого явления, как пришлая кавалерийская рота, этот мир еще не знал, и решили извлечь из него выгоду. Бентон глянул за окно, на плац.

— Не скажу, лейтенант, что я именно этого добивался. Однако чем плох такой вариант?

Гаррет, хоть и с невеселым видом, кивнул.

— Похоже, сэр, другого варианта у нас попросту нет.

— Вот именно. Здесь мы имеем кров, стол и надежные стены. Жители города — приятные люди, и наша помощь для них не лишняя. — Тяжело вздохнув, капитан добавил: — Проклятье!.. Хотелось бы проехать на восток, сколько можно. Убедиться, что форта Райли, форта Ливенуорт, Сент-Луиса, Чикаго, Питтсбурга и Вашингтона нет на своих местах и никогда не было. Но ведь я уже знаю ответ. Мы на той самой земле, где должен быть Эллсуорт. Приметы местности те же. Но тут нет ни Эллсуорта, ни форта Харкер. Вместо них тысячелетние каменоломни и соляные копи.

На этот раз лейтенант покачал головой, его глаза были полны тревоги.

— Капитан, я разузнал об этих местах все, что можно, и по-прежнему не вижу никаких совпадений с нашей историей.

— Вот и я их не вижу.

— На континенте за века возникло немало городов-государств, рождались и разваливались целые империи. Последняя такая империя имела столицу в том месте, где следовало бы находиться Сан- Франциско, и занимала обширную территорию, в северном направлении достигая Орегона, в южном — захватывая часть Мексики, а в восточном — упираясь в Миссисипи. И хотя по границам этой империи высились сторожевые башни, за последний век она постепенно разрушилась, оставив среди руин враждующие друг с другом города-государства.

— Мне очень немногое удалось выяснить насчет Европы, а про Африку тут, можно сказать, и слыхом не слыхивали.

— Так точно, сэр. О других частях света тоже знают очень мало. Готов держать пари, что на восточном побережье есть поселения европейцев, но здешний люд слабо осведомлен о происходящем за Аппалачами. — Гаррет осмотрелся, словно желал оценить город. — Капитан, их техника на тысячу лет отстала от нашей. Ни пороха, ни паровой тяги, ни печатных прессов. Хотя не похоже, что жители глупее нас. Нашему языку они учатся быстрее, чем мы — местному. Видимо, их культура по какой-то причине стартовала позже.

— Или не так быстро развивалась. — Капитану вспомнилось, что стремена пришли в Римскую империю вместе с восточными варварами-завоевателями. И сколько других новшеств не посодействовали здешнему техническому прогрессу оттого лишь, что переселения народов заканчивались в Европе? — А может, причины эти сработали сообща. Как бы то ни было, я не вижу пути домой.

— Согласен, сэр. — Щурясь, Гаррет оглядывал город. — Мы уже дома, хотя это не то же самое.

— Капралу Фуллеру понравились здешние кузницы.

— Вы насчет боеприпасов, капитан?

— Оказывается, рядовой Меррик мальчишкой работал на пороховой мельнице. Он помнит, в каких долях надо смешивать вещества. Выгребных ям тут хватает, так что селитру мы добудем, а древесный уголь получить еще проще. Надо объяснить горожанам, что нужна сера: глядишь, кто-нибудь поможет и с этим. Наш шорник уже учит астерийцев делать стремена. Порох и стремена городу в диковинку — вот и постараемся извлечь из этого выгоду.

К таким словам командира Гаррет, похоже, не был готов.

— Сэр, вы считаете, что мы здесь надолго? — озабоченно спросил он.

— Должность у меня такая, лейтенант: требует думать о подобных вещах, — вздохнул Бентон. — Вы ведь и сами уже, должно быть, пришли к выводу, что мы задержимся. Слава богу, женатых у нас немного. Но я еще не нашел способ объяснить роте, почему так затянулись наши маневры.

— Сэр, а может, намекнуть, что это долгий поход, как у Одиссея и его людей? Будут самые удивительные приключения, но в конце концов мы вернемся домой.

— Может, и намекнем.

Переговоры шли трудно — сказывались и языковый барьер, и настойчивость астерийцев в ведении честного, в их понимании, торга. Пока Гаррет и Костони в многословном диалоге выясняли, чего хотят стороны друг от друга, Бентон ловил на себе пристальные взгляды одвана Фрейи, а себя — на том, что неосознанно поглядывает на нее.

Но вот она произнесла несколько фраз, потом снова заговорил Костони. Гаррет отвечал то одной, то другому, наконец с озабоченным видом обратился к Бентону.

— Сэр, я понял: они настаивают, что одван Фрейя предметом торга являться не может.

— Что? Как это понимать?

— Сэр, в старину договоры часто скреплялись браками и… гм… другими мероприятиями.

Должно быть, на лице Бентона отразились его чувства: астерийцы перестали следить за ним столь напряженно.

— Скажите ей… Отставить, я сам отвечу. Одван Фрейя, прошу извинить меня за нескромное любопытство, которое, по-видимому, является причиной этого недоразумения. Мне бы и в голову никогда не пришло считать вас… предметом торга. Вы лидер народа и свободная женщина, и я не могу относиться к вам как товару — это было бы попросту оскорбительно. В моей стране не далее как пять лет назад закончилась ужасная война, погибли многие тысячи, но было установлено законом, что человек не может принадлежать другому человеку, не может быть куплен или продан, не может рассматриваться как имущество. И я клянусь, что блюду этот принцип в своей профессиональной деятельности и сам в него свято верю.

Он не знал, многое ли из этого поймут одван Фрейя и другие астерийцы, но они, похоже, уловили суть. Фрейя кивнула ему и даже отдала честь, как в армии США (по крайней мере, похоже). Бентон ответил тем же. В обоих случаях это не было знаком подчинения, а лишь данью уважения равному.

В холодную пору года войны здесь не велись, поэтому рота устроилась пережидать зиму в непривычном, если не сказать неслыханном, уюте. И хотя солдаты по-прежнему не понимали, что с ними произошло, они были рады пожить в относительной роскоши, купаясь в радушии жителей, близком к благоговению. Бентон продолжал усиленно учить астерийский, отмечая, что Гаррет был прав: горожанам куда легче дается освоение английского. Капитан напряженно думал не только о возвращении домой, но и о безопасности города. Поэтому, когда мало-мальски научился изъясняться на местном наречии, он обратился к Фрейе.

— Я хочу спросить про армию, что штурмовала Астеру, про викосийцев. — Викоса находилась примерно там же, где Канзас-Сити в мире Бентона. — Вам известно, почему они напали на нас без предупреждения?

— Викосийцы — плохие люди, — ответила Фрейя.

— Но почему они решили, что мы враги? Почему пошли в атаку?

На этот раз, прежде чем ответить, Фрейя задумалась.

— Вы слезли с коней. Пеший строй, длинная, тонкая линия. Вас мало. Они подумали, что можно легко смять. А тут ба-амм! Ба-амм! Дым и огонь, как у демонов.

Ну конечно! Английский пехотный квадрат, к примеру, мог противостоять натиску конницы, но для