она получила свою должность. Между ними давно была договоренность, что со временем Лариса освободит эту должность, так как была гораздо более подходящая кандидатура.

Лариса охотно согласилась, так как работа на заводе ей самой не нравилась. А уж лишение желанной должности тем более её не устраивало. Она взяла с мужа честное слово, что в НИИ её должность будет за ней сохранена, несмотря ни на что, и он обещал.

Она перешла на новую работу. Со свойственным ей упорством и настойчивостью она овладевала необходимыми знаниями, так как здесь был совсем иной профиль.

Хорошим специалистом она так и не стала, но усвоенные смолоду организаторские задатки помогли ей быть неплохим руководителем. Она была строгой и суровой, требовала, чтобы все задания и заказы выполнялись точно в срок. В её отделе была железная дисциплина, за малейшее нарушение она беспощадно увольняла — приглашала к себе сотрудника и ничего не объясняя, велела ему писать заявление об уходе. Ее все ненавидели и боялись, но слушались.

Одному из своих талантливых сотрудников она пообещала должность своего заместителя, если он напишет ей диссертацию. Через четыре года она стала кандидатом технических наук и сдержала свое обещание, сделав его своим заместителем.

Мужчин в её жизни больше не было. Никто не пытался за ней ухаживать. В НИИ, где она работала, был один из её сокурсников, и с его легкой руки все опять стали звать её «подругой железного Феликса». Отсутствие мужчин её не тяготило, секс её не интересовал.

Она мечтала стать доктором наук, но желающих написать за неё докторскую диссертацию не находилось. Несмотря на её стремление занять более высокий пост, её не выдвигали на новую должность, и это её злило.

О её прошлом все знали, так как сотрудники завода, где она раньше работала, контактировали с сотрудниками НИИ, и слухи дошли и туда. Кандидатов на роль любовника и покровителя не нашлось. Все боялись с ней связываться, зная, что от неё можно ждать неприятностей.

Лариса жила одна. После смерти отца и бабушки (они умерли в один год) она настояла, чтобы мать разменяла их большую квартиру. Та не соглашалась, умоляя дочь не покидать её, так как внезапно лишилась и мужа, и матери, и дочь не хотела с ней жить. Но Лариса была непреклонна. Мать к старости стала болтлива и очень раздражала Ларису. Через год мать умерла. Ее квартира для Ларисы пропала, так как она там не была прописана, и только тогда она пожалела, что разменяла большую родительскую квартиру.

Ни с сыном, ни с бывшим мужем она не виделась много лет. Но как-то раз ей очень захотелось увидеть сына, она даже не могла вспомнить, сколько ему сейчас лет, и только заглянув в свой паспорт, посчитала, что ему уже 15 лет.

На день рождения сына она купила подарки и торт и явилась на квартиру бывшего мужа без предварительного звонка.

Ей открыла незнакомая женщина, следом выбежала девочка лет семи. Впервые в жизни Лариса растерялась и не знала, как представиться, потом спросила, дома ли её бывший муж, назвав его по имени и отчеству. Женщина ответила, что муж ещё не вернулся с работы и пригласила Ларису войти.

Через несколько минут в комнату вошел сын Ларисы. С криком: «Сыночек!», — Лариса бросилась его обнимать, но он с недоумением отстранился, вопросительно глядя на обеих женщин. «Я твоя мать!», — кричала, плача Лариса. Мальчик пожал плечами и сказал: «Моя мать — вот, а вас я вижу впервые в жизни».

У Ларисы был обморок, а когда она пришла в себя, она не могла встать на ноги. Женщина пыталась помочь ей встать, но ноги Ларису не держали, она валилась на пол, и женщина вызвала «Скорую помощь».

Ее вначале отвезли в неврологическое отделение, предполагая паралич, но у неё было типичное проявление истерического невроза — истерическая астазия-абазия, когда при полной сохранности нервной проводимости и рефлексов пациент не может стоять на ногах.

Ее перевели в психиатрическую больницу. После лечения её состояние улучшилось, она стала ходить, так как эти расстройства мнимые.

Но однажды её навестил бывший муж, который очень сурово поговорил с нею, настаивая, чтобы она никогда больше не смела появляться в его доме. Мальчика с полуторагодовалого возраста растила его теперешняя жена, он считает её своей матерью, и она действительно является ему матерью, хотя и не родила его, но «не та мать, которая родила, а которая вырастила». Сыну объяснили, что Лариса психически ненормальная, совершенно посторонняя женщина. Чтобы она не калечила психику ребенка, он требовал, чтобы Лариса оставила их семью в покое.

Муж все рассказал лечащим врачам, которые не знали истинной подоплеки происшедшего, и просил помочь избавить сына от повторного потрясения.

После его ухода у Ларисы вновь повторились те же нарушения, опять она стала валиться на пол, особенно если кто-то при этом присутствовал, или ходила, опираясь на других больных. Со временем её состояние нормализовалось, и её выписали.

Перед выпиской мы долго беседовали, просили её быть благоразумной и не травмировать сына, раз она столько лет не интересовалась его судьбой. Запретить видеться с сыном ей, конечно, никто не мог. Вряд ли её юридически оформленный отказ от прав на сына полностью лишал её возможности видеться с ним, ведь материнских прав её никто не лишал.

Аномалия характера матери может доходить до степени деспотизма, властности и тирании. В этих случаях чаще всего имеет место и такое нарушение как психологический садизм. Такие примеры тоже приведены в главе о задержке психосексуального развития.

В том возрасте, когда сын должен учиться правильно строить свои отношения со сверстниками, в том числе и с девочками, мать лишает его инициативы, заставляя делать то, что с её точки зрения, целесообразно. При этом она может руководствоваться самыми лучшими побуждениями и думать, что сыну это только на пользу, что он ещё не способен сам принимать правильные решения, и поэтому мать диктует ему, как он должен себя вести.

К чему это приводит — вы видели в предыдущих главах на многих клинических примерах. Обратите внимание — почти во всех случаях сын воспитывался одной матерью — либо в неполной семье, либо отец полностью устранялся от воспитания сына.

В более старшем возрасте феминизированный сын будет подсознательно искать женщину с такими же маскулинными чертами характера, как и у его матери. Поведение матери не является образцом для подражания для него самого, так как он осознает, что она женщина, а он мужчина, но она является эталоном в оценке других женщин.

Поэтому такие феминизированные мужчины предпочитают решительных, сильных женщин, которые избавят их от необходимости принимать самостоятельные решения. В семейной жизни они повторяют стереотип поведения своих родителей — сам мужчина будет феминизированным мужем, как и его отец, и будет подавать жене кофе в постель, приносить теплые тапочки и мыть посуду, а его жена, скорее всего, будет маскулинизированной, занимая доминирующее половжение в семье, как и его мать. Он будет охотно ей подчиняться, если она избавит его от всех проблем, которые в семье приходится решать нормальному мужчине.

Одно из самых неверных убеждений некоторых женщин — это то, что они смогут воспитать детей без мужа, так как в состоянии их прокормить даже без алиментов. Прокормить, одеть и обуть сына им удастся, а воспитать полноценным мужчиной — вряд ли.

Не может женщина привить мальчику нормальный стереотип мужского поведения. Чаще всего бывают две крайности — либо подавление сына властной матерью, либо чрезмерная нежность со стороны любящей мягкой матери. И в том, и в другом случае это может привести к деформации психики мальчика.

А особенно тяжелыми бывают психические нарушения, если у ребенка с рождения есть аномалии характера. Наслаиваясь на них, издержки неправильного воспитания порой создают чудовищно деформированную личность.

К сожалению, многие родители этого не понимают. По статистике к 2000 году две трети взрослых людей будут иметь опыт хотя бы одного развода. А ведь развод — это не только неудача в семейной жизни