чем заставить биться человеческие сердца. В Октябрьскую революцию это солнце старого Джамбула и его народа взошло в Петрограде. Немного позже его свет дошел и до Казахстана. Кочевая, полуфеодальная, замирающая родина Джамбула вошла в семейство советских народов, судьбу Казахстана взяли в свои руки бывшие байские батраки, пастухи и рабочие.
Смертная, горькая действительность сама превратилась в поэтическое явление, хотя и не была еще выражена Джамбулом, и в этой действительности уже с первых дней революции находилось в зачатье всенародное счастье. Та самая земля, на которой все песни становились все более печальными, а жизнь утрачивала свой даже самый жалкий смысл, — эта земля теперь словно воскресла, заново вспаханная и орошенная руками бедняцких батыров, объединившихся вокруг Ленина и Сталина. Мир, дотоле бывший точно отдаленным и чуждым, сразу приблизился к сердцу старого поэта, и поэт, почувствовав смысл великой жизни, опять узнал в себе силу юности и вдохновение песни.
Поэт был воскрешен революцией; он получил от нее ту тему, в которой нуждается для своего расцвета вся мировая поэзия. Долгие бедствия казахского народа преждевременно породили в Джамбуле старость и слабость, но счастливая революция возвратила ему энергию жизни и песни. Осмелимся даже сказать, что, быть может, благодаря возможности петь новые песни, воодушевляющие народ на завоевание им своей высокой, счастливой судьбы (а не только, как прежде, утешающие его в беспросветной печали), и благодаря тому, что эти песни сбываются, а не остаются лишь сладостными звуками, — может быть, именно благодаря этому Джамбул поборол свою старосхь, и почти в столетнем возрасте он живет и видит мир с воодушевлением юноши. Ведь в лице Джамбула мы имеем необыкновенно органический дар поэта; точнее говоря, песня у него тесно сочетается с сердцем, с душою и телом, и сама жизнь в некоторой части зависит от поэтической песни и является ее функцией.
Кто подумает, что Джамбул в этом случае является исключением, тот грубо ошибется. Необязательно, чтобы возрождение человека шло через поэзию, — нет, здесь существует почти столько же средств, сколько есть людей. Профессор Образцов (железнодорожник), академик Бах, академик Губкин, машинист-орденоносец Яблонский и многие другие пожилые люди работают в иных областях. Молодых же, творчески одаренных людей, известных всей стране, можно назвать чрезвычайно много. Дело здесь не в возрасте, а в социалистической революции, которая равно одухотворяет старого и молодого человека, и если человек стар, то революция «поправляет» ему и возраст. И, наоборот, в рабском обществе, где человек живет механически, молодость не во многом отличается от старости, и дряхлость, усиленная равнодушием, рано овладевает людьми.
Одухотворение, которое почувствовал Джамбул от революции, было не просто возрождением в нем поэта и человека, но и развитием, совершенством его разума и творческого чувства. В «Песне солнцу» (1937) — одной из самых напряженных, радостных и искусных песен во всем сборнике — Джамбул говорит:
В этой песне-стихотворении передано истинное, точное чувство любви к своей родине и интернационализм поэта. Вначале воспет Казахстан, — любимый, но не единственный, не отгороженный от мира ради своего национального блага. Ревнивое, узкое чувство любви лишь к своей стране, так сказать, в ее «административных границах», приводит патриотизм к истощению, и само по себе такое чувство бедно и элементарно. В чувство родины Джамбул включает и Киргизию, и Грузию — весь Советский Союз. И не только его: «душою Джамбул… и там, где Мадрид, как батырский аул!» Шире того: «Пусть беркут победы над миром парит, пусть с нашею песнею шар земной голосом радости заговорит!» Еще не повсюду на земле наша родина, но если мы хотим, чтоб она была повсюду, то лишь для того, чтобы на всей земле люди заговорили голосом радости. Желание поэта здесь полностью совпадает со смыслом социализма.
По энергии этой песни, по ясности и прелести ее, мы угадываем, что на родном языке Джамбула она представляет из себя шедевр литературного искусства. Жаль, однако, что поэт, в котором есть гений, почти никогда не имеет для себя равносильного переводчика, ибо трудно найти такого человека, который был бы одновременно и гением искусства и гением скромности, потому что, если он будет мастером искусства, для него самого тогда потребуются переводчики на многие языки. Выходом из положения является лишь сближение и дружба больших поэтов разных национальностей, тогда они будут переводить друг друга.
